Маскарад, или Искуситель - Герман Мелвилл
- Дата:13.07.2024
- Категория: Классическая проза / Русская классическая проза
- Название: Маскарад, или Искуситель
- Автор: Герман Мелвилл
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Аудиокнига "Маскарад, или Искуситель"
🎭 "Маскарад, или Искуситель" - захватывающая аудиокнига, написанная Германом Мелвиллом. В центре сюжета - загадочный герой, способный обольстить любого своим обаянием и хитростью. Он как искусный актер, надевает маску, скрывая свою истинную сущность.
Главный герой книги ведет игру, в которой каждый шаг - загадка, каждое слово - тайна. Он искусно манипулирует окружающими, создавая атмосферу загадочности и интриги. Каждый, кто вступает в его игру, рискует потерять себя в этом маскараде.
Автор Герман Мелвилл - талантливый писатель, чьи произведения поражают глубиной и философским подтекстом. Его книги всегда вызывают интерес и заставляют задуматься над главными вопросами жизни.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения классической прозы, в том числе и "Маскарад, или Искуситель".
Погрузитесь в мир загадок и интриг с аудиокнигой "Маскарад, или Искуситель" и окунитесь в историю, где каждый персонаж - как актер на сцене, где каждое действие - часть большого плана.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Открывает его! – с ликованием. – Прямо-таки растапливает. Каждое сердце сковано льдом, пока вино не расплавит его и не откроет нежную траву и сладость трав, расцветающих ещё ниже, со всеми драгоценными секретами, глубоко скрытыми, как драгоценный камень в сугробе, пролежавший там незамеченным всю зиму до весны.
– И потому, мой дорогой Чарли, одна из моих небольших тайн уже вскоре будет раскрыта.
– Ах! – нетерпеливо ёрзая на своём стуле. – Что это?
– Не будьте столь порывистым, мой дорогой Чарли. Позвольте мне объяснить. Вы, разумеется, видите, что я – человек, не обладающий абсолютной гарантией; в целом я, говоря иначе, человек сложный; поэтому, если я в настоящее время могу показать себя с другой стороны, то причина этого состоит в сердечности, которую вы проявили во всём вашем разговоре, и особенном благородстве, благодаря которому, подтверждая ваше хорошее мнение о людях, вы сообщили, что вы никогда не смогли бы солгать какому-либо человеку, более всего ввиду вашего негодования по поводу особо грубого пассажа в совете Полония, – короче говоря, короче говоря, – с невероятным смущением, – как мне выразить разом то, что я имею в виду, если не добавить к этому слов о цельности вашего характера, из-за которой вы побуждаете меня положиться на ваше благородство, одним словом, поверить в вас, поверить абсолютно?
– Я вижу, я вижу, – с усиленным интересом, – что-то вроде момента, когда вы желаете довериться. Тогда что это, Фрэнк? Любовная интрига?
– Нет, не это.
– Что же тогда, мой дорогой Фрэнк? Говорите – положитесь на меня до последнего. Помимо всего прочего.
– Тогда, помимо прочего, – сказал космополит, – я нахожусь в такой ситуации, когда мне срочно нужны деньги.
Глава XXXI
Метаморфоза, более удивительная,
чем у Овидия
– Не хватает денег! – отталкивая свой стул назад, как от внезапно раскрывшейся ловушки или кратера.
– Да, – наивно согласился космополит, – и вы дадите мне взаймы пятьдесят долларов. Я мог бы почти пожалеть, что не нуждаюсь в большем, и исключительно ради вас. Да, мой дорогой Чарли, ради вас; ради того, чтобы вы могли лучше показать своё благородство, доброту, мой дорогой Чарли.
– Я никакой не ваш дорогой Чарли! – вскричал другой, вскакивая на ноги и застёгивая своё пальто, как будто торопливо отбывая после долгого путешествия.
– Да почему же, почему? – с мукой в голосе.
– Никакого вашего «почему, почему, почему»! – вскидывая ногу. – Идите к дьяволу, сэр! Нищий, самозванец! Никогда за всю свою жизнь я так не обманывался в человеке.
Глава XXXII,
показывающая, что время волшебства и фокусников ещё не закончилось
Вот так, произнеся, или, скорее, прошипев эти слова, собутыльник претерпел множество метаморфоз, о которых каждый прочитает в магических книгах. Из первоначальной материи выскочило новое существо. Кадм превратился в змею.
Космополит поднялся, следы прежних чувств исчезли; секунду он пристально смотрел на своего преобразившегося друга, затем, достав из своего кармана десять монет достоинством в полдоллара, наклонился и разложил их, одну за другой, вокруг себя и, отступив на шаг, принялся махать кистями своей длинной трубки с видом некроманта, усиливая движение воздуха своим костюмом и сопровождая каждый взмах торжествующим ропотом из каббалистических слов.
И он тут же внезапно застыл в магическом кольце с восторженным видом, демонстрируя все признаки абсолютного очарования – повернувшись боком, в неподвижной позе, с неподвижным взглядом, очарованный не столько взмахами палочки, сколько десятью победными талисманами на полу.
– Явись же вновь, явись же вновь, явись же вновь, о мой бывший друг! Замени это отвратительное явление блаженной формой, и да будут символом твоего возвращения слова «мой дорогой Фрэнк».
– Мой дорогой Фрэнк, – прокричал затем оживший друг, с почтением выходя из кольца, с вернувшимся самообладанием возвращая себе утраченную индивидуальность, – мой дорогой Фрэнк, какой же вы забавный человек, наполненный забавой, как яйцо белком. Как вы могли сказать мне, что абсурдная история нуждается в том, что вы показали? Но я оценил хорошую шутку слишком хорошо, чтобы испортить её, приняв соответствующий вид. Конечно, я избалованный субъект и со своей стороны скажу, что, несмотря на всю жестокость, вы разыграли меня. Ну, этот скромный эпизод фиктивного отчуждения не преумножит восхитительную действительность. Давайте сядем снова и прикончим нашу бутылку.
– Со всей своей сердечностью, – сказал космополит, пропуская некроманта с той же самой лёгкостью, с какой он принял его возвращение. – Да, – добавил он, спокойно собрав золотые частицы и возвращая их в щель своего кармана, – да, время от времени я превращаюсь в забавного человека, в то время как вы, Чарли, – с нежностью глядя на него, – довольно точно рассказываете о вашей забаве; никогда не видел, чтобы вторая шутка оказывалась лучше первой. Вы сыграли свою роль лучше, чем я думал; вы сыграли её, Чарли, вживую.
– Видите ли, я когда-то участвовал в драматическом кружке; этим всё объясняется. Но подходите, наливайте, и давайте поговорим о чём-нибудь ещё.
– Хорошо, – согласился космополит, садясь и спокойно наполняя до краёв свой стакан. – О чём мы будем говорить?
– О чём вам нравится, – располагаясь с некоторым беспокойством.
– Ну, а если мы поговорим о Шарлемоне?
– Шарлемон? Что за Шарлемон? Кто такой Шарлемон?
– Вы должны послушать, мой дорогой Чарли, – ответил космополит. – Я расскажу вам историю Шарлемона, безумного месье.
Глава XXXIII,
смысл которой может подойти к любому, кто этого заслуживает
Но перед тем как будет рассказана довольно серьёзная история Шарлемона, стоит любезно дать ответ неким голосом, который, как я полагаю, я слышал, и который попал в поле зрения в прошлых главах, и более подробно в последней, где, появившись с некоторой шалостью, он восклицает: «Насколько же нереально всё это!» Действительно, кто-нибудь когда-нибудь одевался или действовал так, как ваш космополит? И кто-нибудь, ответьте, когда-нибудь одевался или вёл себя как шут?
Странно, что в сфере развлечения такая серьёзная преданность реальной жизни должна быть истребована любым, кто, занимаясь подобной работой, способен показать, что он вполне готов пропустить реальную жизнь и обратиться на какое-то время к чему-то другому. Да, действительно, странно, что любой может протестовать против того, что его утомляет; поэтому любой человек, по любой причине считающий реальную жизнь унылой, должен всё же потребовать того, чтобы его внимание отвлекалось от того, чему он должен быть верен до отупения.
Есть другая группа людей, к которой мы примыкаем, вооружившись терпением, садясь за развлекательный труд, поскольку участвуем в игре с большими ожиданиями и чувствами. Представители её видят, что воображение должно создавать сцены, отличающиеся от прежних толп, скапливающихся вокруг таможенного прилавка, и от тех же самых прежних блюд на пансионном столе, и от характеров, отличающихся от характеров тех же самых старых знакомых, с которыми они встречаются, идя тем же самым прежним путём каждый день по той же прежней улице. И как в реальной жизни правила приличия не позволяют людям выходить из себя с той же несдержанностью, что разрешена на сцене, так и в беллетристике они стараются не столько ради большего развлечения, но, в основе своей, даже ради большей реальности, которую может показать сама реальная жизнь. Поэтому хоть они и желают новизны, но они хотят также и естественности, но естественности свободной, взбодрённой, преобразованной действительностью. При этом образе мыслей люди в беллетристике подобны людям на сцене, которые должны одеваться так, как никто в точности не одевается, говорить так, как никто в точности не говорит, поступать так, как никто в точности не поступает. С беллетристикой как с религией: она должна представлять другой мир – и всё-таки тот же самый, с которым мы чувствуем связь.
Если затем что-то прощается действующему из лучших побуждений персонажу, то, конечно,
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика
- На озере Фертё - Лайош Мештерхази - Классическая проза
- Воспоминания розы - Консуэло Сент-Экзюпери - Биографии и Мемуары