Белая Богиня - Роберт Грейвс
- Дата:15.05.2025
- Категория: Зарубежная образовательная литература / Культурология / Мифы. Легенды. Эпос / Разное / Языкознание
- Название: Белая Богиня
- Автор: Роберт Грейвс
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ищите Повелителя, возлюбленного Великой богини.
Когда волны вынесут его на берег, вы обретете его.
Когда он совершит великие подвиги, вы будете поражены.
Когда он взойдет на трон, вы причаститесь его славы.
Когда он упокоится, вы погрузитесь в сон.
Когда он удалится, вы отправитесь вместе с ним
На Западный Остров, в рай блаженных.
В утраченном Евангелии от евреев встречается фрагмент, дошедший до нас благодаря Оригену:
«…Моя мать, Дух Святой, взяла Меня за волос и перенесла на гору Табор»[529].
Табор (Фавор), как было показано выше, был древним центром поклонения золотому тельцу, то есть Атавиросу, духу года, сыну богини Ио, Хатор, Исиды, Алфеи, Деворы, – как бы мы ее ни нарекли. Отсюда можно сделать вывод, что связь греко-сирийского христианства с единственной поэтической Темой в начале II в. была очень тесной, хотя впоследствии Евангелие от евреев и было запрещено как еретическое, очевидно, потому, что слишком снисходительно трактовало языческие оргиастические культы и, возможно, не стало бы препятствовать их возвращению.
Ныне христианство – единственная сколько-нибудь значимая европейская религия. Иудаизм важен лишь для евреев, а неудачная попытка Людендорфа[530] возродить древнегерманскую религию была исключительно делом внутренней политики. Греко-римское язычество ушло с исторической сцены до конца первого тысячелетия н. э., язычеству Северо-Западной Европы, сохранявшему свои позиции вплоть до XVII в. и даже закрепившемуся в Новой Англии, положила конец пуританская революция. Император Константин, объявив христианство государственной религией римского мира, обеспечил его окончательное торжество. Он пошел на этот шаг неохотно, уступая требованиям своего войска, набранного среди представителей низших слоев, которые с радостью восприняли благоволение Церкви грешникам и отверженным, а также под давлением своих чиновников, восхищавшихся энергией и дисциплиной церковного аппарата. Аскетическая доктрина, главный элемент изначального христианства, утрачивала силу лишь постепенно, и потому только в XI в. прежнюю девственную богиню Рею, мать Зевса, отныне отождествляемую с матерью Иисуса, начинают почитать со всеми древними титулами и атрибутами и величать Царицей Небесной. Этот процесс восстановления Реи в ее божественных правах завершился лишь в XII в., однако его предвосхитило решение императора V в. Зенона заново освятить во имя Девы Марии храм Реи в Византии.
Пуританская революция стала реакцией на почитание Девы Марии, которое во многих местностях Британии обернулось веселым и безумным оргиастическим культом. Хотя пуритане и разделяли мистическую идею непорочного зачатия, они считали Деву Марию всего лишь смертной, религиозная значимость которой исчерпывалась рождением Иисуса, и предавали анафеме любой церковный ритуал или доктрину, заимствованную скорее у язычников, нежели у иудаистов. Безудержное иконоборчество, мрачная сосредоточенность на собственных грехах и неуклонно, в угрюмом унынии соблюдавшееся воскресенье, которые принесли с собой пуритане, потрясли католиков. Они увидели в подобных религиозных взглядах своего рода предостережение и осознали, что отныне должны не столько ослабить, сколько усилить праздничность своего культа, приникнуть к Святой Деве, источнику своего религиозного блаженства, и как можно менее подчеркивать ортодоксальный иудаизм Иисуса. Хотя последние папы и отвергли «разделение домов»[531] Веры и Истины, то есть попытку верить в то, что, как известно верующему, не соответствует истории, образованные католики на практике отвращают взгляды от исторических Иисуса и Марии и благоговейно устремляют взор на Христа и Святую Деву. Они готовы предположить, что Иисус не столько пророчествовал во имя Иеговы, сколько говорил о себе, объявляя: «Я есмь пастырь добрый», «Я есмь Истина», обещая жизнь вечную всем, кто уверует в Него. Тем не менее они уже давно навели в собственном доме порядок: если многие представители средневекового духовенства не только потворствовали распространению народного язычества, но и деятельно восприняли его, ныне культ Царицы Небесной и ее Сына уже изгнал все языческие обряды, некогда совершавшиеся в их честь. И хотя официально признано, что Иисус сошел во ад, подобно тому как Геракл, Орфей и Тесей совершали набеги на Аид, хотя важной частью христианской доктрины в рамках любой конфессии по-прежнему остается мистический брак Агнца с Церковью Христовой, отождествляемой со Светлой Царевной язычества, история Самсона и Далилы не включена в число христианских мифов, а старого козлоногого дьявола, его заклятого врага, более не рассматривают как его брата-близнеца. Древняя религия по своей природе была дуалистична: обнаруженная в Рас-Шамре резьба по слоновой кости, относящаяся к XIV в. до н. э., изображает богиню в минойском одеянии, со снопом из трех ячменных колосьев в каждой руке. Она дарит своей благосклонностью показанного слева от нее барана с человеческой головой, бога наступающего года, и козла, представленного справа, бога уходящего года. Козел блеет в негодовании, ибо лик богини отвращен от него, и настаивает, что сейчас его черед получить свою долю ласк. В христианстве овец неизменно предпочитают козлищам, а Тема принимает искаженные формы: церковная дисциплина становится антипоэзией. Жестокую, капризную, переменчивую Белую богиню и милосердную, постоянную, целомудренную Святую Деву можно примирить лишь в контексте Рождества.
Разрыв между христианством и поэзией, в сущности, аналогичен тому, что разделил иудаизм и культ Астарот после религиозной реформации, последовавшей за Вавилонским пленением. Различные попытки сократить его, предпринятые климентианами[532], коллиридианами, манихеями и прочими раннехристианскими еретиками, а также почитавшими Святую Деву паломниками и трубадурами эпохи Крестовых походов, не могли не повлиять на церковный ритуал и доктрину, однако неизменно вызывали сильную пуританскую реакцию. Отныне невозможно было сочетать некогда тождественные поприща священника и поэта, не вступая в противоречие с законами Церкви или поэзии. Об этом свидетельствует жизненный путь англичан, которые не перестали сочинять стихи после рукоположения: Джона Скелтона, Джона Донна, Уильяма Крэшоу, Джорджа Герберта, Роберта Геррика, Джонатана Свифта, Джорджа Крэбба, Чарльза Кингсли, Джерарда Мэнли Хопкинса. Только там, где священнику указывали на дверь, поэт, сильный и уверенный в себе, оставался в живых. Таковы, например, были Скелтон, в ознаменование своей независимости от церковных законов носивший на рясе вышитое шелками и золотом имя музы Каллиопы, или Геррик, который доказывал свою приверженность поэтическому мифу, совершая возлияния из серебряного кубка девонширским ячменным элем избалованной белой свинье. В душе Донна, Крэшоу и Хопкинса война между поэтом и священником велась на уровне возвышенной мистики, но можно ли предпочесть «Божественные стихи» Донна, сочиненные после смерти его единственной музы Энн Мор, его любовной лирике из сборника «Песни и сонеты»? И можно ли похвалить самоистязателя Хопкинса за то, что он смиренно каялся в своих поэтических восторгах отцу исповеднику?
В главе первой я отмечал, что о поэтах можно судить по тому, насколько
- Сказки немецких писателей - Новалис - Зарубежные детские книги / Прочее
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Конан "Классическая сага" - Роберт Говард - Героическая фантастика
- Земля. Second edition. - Кирилл Сомов - Детская фантастика
- Судья душ - Daniel White - Фэнтези