Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин
- Дата:22.11.2024
- Категория: История / Публицистика
- Название: Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1
- Автор: Игал Халфин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы быть ленинградским оппозиционером, не обязательно было находиться в Ленинграде. В середине 1926 года ветеран Гражданской войны Кузьма Ильич Самарец попал под экстренную чистку Военно-политической академии им. Толмачева как политический уклонист и был сослан в дивизионный политотдел в г. Харьков. По собственному признанию, Самарец «в оппозиционной работе стал участвовать с XIV съезда партии в Ленинграде», что наверняка содействовало его откомандированию[905]. Его оппозиционный настрой никуда не делся и на Украине. После XIV съезда партии связь между участниками новой оппозиции, возникшая ранее на почве борьбы с большинством ЦК, фактически не прерывалась, хотя способы ее осуществления могли варьироваться. Зиновьевцы любили общаться по домам, встречались часто, рассуждали, а порой и действовали. Личные отношения дружеского порядка, сложившиеся еще в Ленинграде, играли немалую роль в этом взаимном тяготении. Несмотря на то что он был сын рабочего из Донбасса, Самарец чувствовал себя «новым человеком» в Харькове. Мысли 25‑летнего парня были еще в Ленинграде, круг знакомств основывался на ссыльных оппозиционерах в этом городе. Самарец дружил с заметными зиновьевскими вождями из молодых, Румянцевым и Хаником, – будущими фигурантами процесса над «Ленинградским центром», к которому мы еще обратимся. Пока градус обвинений по отношению к этим молодым коммунистам был значительно ниже, хотя уже сейчас их подозревали в попытке создать вторую партию.
Владимир Васильевич Румянцев, ученик слесаря, грузчик на железной дороге, стал коммунистом на фронте Гражданской войны в мае 1920 года. После демобилизации он заведовал экономическим отделом ленинградского комсомола, со временем стал секретарем Ленинградского губкома комсомола. 6 января 1926 года ЦКК объявила Румянцеву выговор, он был снят с работы и откомандирован в распоряжение ЦК ВКП(б) за то, что дал разрешение аппарату Ленинградского губкома на печать тенденциозно подобранных статей для слушателей Комвуза. Кроме того, Румянцев согласился снабдить эти статьи анонимными примечаниями, указывавшими на несостоятельность теоретических взглядов отдельных членов Политбюро ЦК ВКП(б). Пытаясь после скрыть эти поступки, он распорядился уничтожить эти материалы (так называемую «Синюю папку»). Опубликованный в «Смене» оппозиционный доклад Румянцева «Об очередных вопросах работы ВЛКСМ» стал предметом обсуждения в окружении Самарца. Занимая в год событий должность ревизора Вологодского финансового отдела, Румянцев продолжал «антипартийные разговоры оппозиционного характера»; так, он заявил о поддержке взглядов зиновьевской оппозиции пассажирам поезда, направлявшегося из Вологды в Каргополь[906].
Почти ровесник Самарца Лев Осипович Ханик служил добровольцем в Красной армии с 1919 по 1920 год, тоже учился на командных курсах, затем стал секретарем Выборгского райкома комсомола. В июле 1927 года за фракционную работу он был исключен из партии Харьковской окружной контрольной комиссией. Со слов Ханика, руководящую роль среди участников зиновьевской молодежной группы играл, помимо Румянцева, и Владимир Соломонович Левин, член партии с марта 1917 года, до революции принимавший активное участие в профсоюзе служащих-фармацевтов. С 1918 по 1926 год Левин служил в рядах Красной армии, Самарец знал его как человека, стоявшего у истоков учреждения Военно-политического института Красной армии имени Н. Г. Толмачева, делегата партийных съездов с решающим голосом, члена Ленинградского губернского комитета ВКП(б) и Ленсовета. В октябре 1926 года ЦКК обвинила Левина в том, что вместе с рядом других военных работников он вел подпольную фракционную работу в частях Ленинградского военного округа, и он был принудительно демобилизован. Настаивая на правоте оппозиции, Левин заявил ЦКК, что методы подпольной работы против большинства партии одобряет и будет эту работу вести, если ему представится такая возможность. Люди Левина передали Самарцу адреса явочных квартир оппозиционеров в Харькове. Благодаря визитам туда он всегда знал, как реагирует зиновьевская организация на текущие вопросы внутренней и внешней политики ЦК.
Случай Самарца стоит нашего внимания, так как дает нам возможность рассмотреть в деталях, как функционировала оппозиционная сеть, частью которой он был. Мы в очередной раз убеждаемся, что ленинградские оппозиционеры колесили по всей стране, информировали друг друга через тысячи километров и, конечно, вербовали в оппозицию новых сторонников. Не менее интересны нам политические убеждения людей этого круга: считая себя первосортными коммунистами, они требовали соблюдения партустава, никак не соглашались видеть себя вне партийных рядов. Материалы, собранные на Самарца, помогут нам увидеть до сих пор не замеченные аспекты взаимодействия оппозиционеров с контрольными комиссиями: чрезвычайно серьезный легализм этих взаимоотношений и одновременно присутствие в них скрытого юмора. В диалогах, полных колкостей и издевок, выяснялось, что было можно, а чего нельзя, как не предать себя, но и не сжечь мосты для будущей совместной работы с представителями партийного большинства. «Вообще, у оппозиции в тот период, – говорил Блюмкин следователю ГПУ, как будто имея в виду людей того же склада, что и Самарец, – была полнейшая сумятица по части организационных перспектив. С одной стороны, люди, по-видимому, думали о какой-то нелегальной работе, с другой – еще всерьез считали нужным подчиняться партии, отрицали оформление фракции, ожидая арестов и ссылок, проектируя нелегальную работу, в то же время оставались на легальном положении»[907]. Двойственность этого положения удивляла чекистов: полностью легальную и полностью нелегальную оппозицию они бы, видимо, понимали легче, и следователям оставалось бы лишь списывать одновременное сосуществование явочных квартир, паролей и шапирографов с участием в официальных партсобраниях и попытками писать в партийные газеты на организационную беспомощность оппозиции. Возможно, временную – если бы ее удалось по недосмотру партии преодолеть.
Впрочем, не стоит преувеличивать степень этой беспомощности. По информации, поступившей в контрольную комиссию, на квартире Л. О. Ханика «собиралась определенная группа членов
- Автобиография большевизма: между спасением и падением - Игал Халфин - Публицистика
- Корни сталинского большевизма - Александр Пыжиков - История
- Литературный текст: проблемы и методы исследования. 7. Анализ одного произведения: «Москва-Петушки» Вен. Ерофеева (Сборник научных трудов) - Сборник - Языкознание
- "Фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Булаев Вадим - Попаданцы
- Как организовать исследовательский проект - Вадим Радаев - Прочая справочная литература