Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин
0/0

Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин

Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин. Жанр: История / Публицистика. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин:
Масштабный исследовательский проект Игала Халфина посвящен ключевому ритуалу большевизма – критическому анализу собственного «я», перековке личности с помощью коммунистической этики. Анализируя процесс этой специфической формы самопознания, отраженной в эго-документах эпохи, автор стремится понять, как стал возможен Большой террор и почему он был воспринят самими большевиками как нечто закономерное. Данная книга – вторая часть исследования, которая отличается от первой («Автобиографии большевизма») большим хронологическим охватом (повествование доходит вплоть до 1937 года) и основывается преимущественно на материалах сибирских архивов. Герои этой книги – оппозиционеры: рядовые коммунисты, крестьяне с партизанским опытом, подучившиеся рабочие, строители Кузбасса, затем исключенные из партии и заключенные в лагеря как троцкисты или зиновьевцы. С помощью их эго-документов и материалов контрольных комиссий 1920‑х годов Халфин прослеживает внутреннюю логику рассуждений будущих жертв Большого террора, а также те изменения в языке и картине мира, которые сопровождали политические и идеологические трансформации постреволюционной эпохи. Игал Халфин – профессор департамента истории Тель-Авивского университета, специалист по ранней советской истории, теории литературы и кино.
Читем онлайн Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 338
необходимый материальный базис для самоусовершенствования. Бедный рабочий пьянствовал и хулиганил, рабочий на малой жилплощади не мог расположить даже стола и стула – где же ему было заниматься? Отметим описательный тон приведенных свидетельств: каждый партиец оказывался этнографом. Кутузов и остальные не только описывали то, что видели в Томске или на летней практике, но и анализировали – на то они были марксистами, вооруженными теорией. Без научных обобщений что-либо предложить ЦК было невозможно. На каждом собрании повторялся один и тот же мотив: жить рабочим трудно, где же та, другая, новая жизнь? Заводское руководство не делало своего дела. Рабочие отношения на заводах были «почти дореволюционные». Такого коммунисты допустить не могли: они верили в прогресс, в преобразовательную роль революционных изменений. В выступления оппозиционеров просачивался патернализм – рабочие были объектом заботы. Более того, хотя ни один участник дискуссии не признался бы в этом, рабочих инфантилизировали. Получалось, что без партийной опеки им было никуда.

Аксиоматика партийного дискурса эксплицитно не проговаривалась. Ее не замечали, она оставалась в подсознании выступающих. Сюда входило все то, что язык делал видимым или невидимым. Что было очевидно, а что не очевидно для дискутантов? Видны были экономические трудности, падение жизненного уровня и, как результат, выход рабочих из партии. Очевидным было и представление об обществе как о зоне конфликта, а следовательно, и главный вопрос: за кого мы? Научная оценка происходящего не ставилась под вопрос, поэтому каждый коммунист выступал как ученый – или как человек, стремящийся им быть. Требование быть услышанным упиралось в научное понимание объективных интересов рабочего класса. Восприятие времени как панацеи тоже не обсуждалось: все клялись историческим прогрессом. Главным орудием прогресса была партия, но только если она была единой и сплоченной – назидания X съезда были на устах у всех. А вот дискурсивные механизмы, постоянно воспроизводящие внутрипартийную междоусобицу, можно назвать слепым пятном партийного дискурса. За кадром оставалась принципиальная неразрешенность очистительных процедур: неважно, скольких оппозиционеров партия выплевывала, – чуждые элементы вновь и вновь оказывались в самой ее сердцевине.

Осенью 1927 года главной новостью советских газет стал переход рабочих на 7-часовой рабочий день. Историческое решение было принято 15 октября 1927 года, когда к 10-летию Октябрьской революции был опубликован соответствующий Манифест ЦИК СССР. «Мы считали, что лучше было бы увеличить на одну восьмую зарплату, – комментировала оппозиция. – Чего стоит проблематичный досуг в эпоху водки, низкой зарплаты и перенаселенных трущоб?»[581] Тарасов объявлял 7-часовой рабочий день «надувательством»[582]. «Лучше рабочему синицу в карман, чем журавля в небе, – говорил он. – Когда сокращают рабочий день или рабочую неделю в целях борьбы с безработицей, то этим самым распределяют безработицу на весь рабочий класс, снижая, а не повышая его жизненный уровень»[583].

Особенную критику вызвал «треугольник», которым Львов пытался «образно» обосновать метод работы контрольной комиссии «в части вовлечения в практическое выполнение директив коллективы рабочих и служащих». Речь шла о совместных действиях секретаря партячейки, председателя фабрично-заводского и местного комитета профсоюзных организаций (ФЗМК) и администратора предприятия[584]. «К треугольникам надо подходить осторожно, – предупреждал Горбатых. – В эпоху НЭПа соединять интересы администрации и рабочих нельзя ни в коем случае. <…> Настроение администрации консервативно и контрреволюционно»[585]. Неудахин считал, что «треугольник» отсекает низы и ущемляет и так хромающую фабричную демократию. Гриневич шутил, что контрольная комиссия, очевидно, использует «треугольник» как оружие: «Концы его острые, и на все углы натыкаются рабочие, так как у нас имеется администрация, которая настроена консервативно и контрреволюционно»[586].

Сторонники аппарата отвечали, что «треугольник» не противоречит заводской демократии и способствует экономии и накоплению средств для индустриализации: «Надо иметь нахальство и чувствовать полную безответственность, чтобы говорить такие слова». Кутузов пытался быть рассудительным: «По-моему, внесена путаница, как со стороны Гриневича, так и со стороны других товарищей. Один говорит, что не нужно соединять, а другие говорят, что его нужно заклепать. По-моему, что-то связующее между ячейкой, МК и администрацией должно быть, [но], по-моему, крепко спаивать, склепывать этот треугольник нельзя, так как у нас имеется ряд недовольств, которые ввиду этого могут вгоняться и вытесняться вглубь предприятия[;] самодеятельность масс не должна заменяться этим треугольником»[587]. «Вот правильно говорит тов. Неудахин, что масса рабочих обижена, – отметил Хохлов. – Там с тебя потребуют прямо: „Повысь мне зарплату и никаких“, и свои знания ты не будешь ему совать в ответ на это требование. Рабочие 4 и 5 разрядов, справедливо повторяют за оппозицией: „сначала накорми, а потом поднимай производительность“».

Следователь контрольной комиссии А. А. Тюлькин не лез за ответным словом в карман: «Кучка оппозиционеров-попутчиков, чувствуя свое бессилие и полное банкротство перед партией, цепляется, как тонущий за соломинку, за отдельные слова докладчиков». Суть вопроса была, конечно, не в «треугольнике», а в том, что «товарищи из оппозиции расклеивали везде и всюду ярлык бюрократизма. <…> Милые друзья, – ехидничал Тюлькин, – у вас мозги обюрократились, их надо освежить. В самом деле, до чего иной раз можно додуматься? Тов. Неудахин предлагает взять под защиту предложения рабочих. Это из какой оперы? Это от кого, спрашивается, защищать предложения рабочих после десяти лет диктатуры пролетариата? Это говорит будущий инженер, будущий администратор, который авансом расписывается в невозможности согласованных действий с коллективом рабочих. <…> Прикрывая себя левыми фразами, оппозиционеры все еще не отказались тащить партию в меньшевистское болото»[588].

Не отступая ни на йоту, один за другим оппозиционеры повторяли, что главная причина жалоб рабочих лежит в бюрократизме, «который чудовищно вырос в период после смерти Ленина и продолжает расти. Центральный Комитет правящей партии располагает для воздействия на партию не только идейными и организационными, т. е. не только партийными, но и государственными и хозяйственными средствами»[589]. Последовательная цепь, отмеченная децистом В. М. Смирновым, была известна томским коммунистам: «Бюрократизация партии – бюрократизация профсоюзов <…> – создание единого фронта партийных, профессиональных и хозяйственных организаций против беспартийных рабочих»[590].

«Линия партии в борьбе с бюрократизмом шла направо, надо ее повернуть налево», – отмечал Голяков[591]. «Вопрос о борьбе с бюрократизмом стоит остро, – согласился Таскаев. – Разве рабочие и крестьяне не испытывают прелести бюрократизма? Нет, это не испытывает тов. Зимов». Николаев конкретизировал: «Один зав. учреждением заявил, что ему свиньи дороже рабочих, когда об этом написали в газету, то не поместили». «Бюрократы у нас есть, – добавлял свой голос к оппозиционному хору Неудахин. – В Люберецком заводе партийный босс, которого рабочие называют „Чан-Кай-ши“, снизил расценку, от которой очень пострадали рабочие низших разрядов». Повторяющееся словосочетание «бюрократическое засилье» имело признаки устойчивой «идиомы» – в определении Покока, сложившегося устойчивого языкового образования,

1 ... 102 103 104 105 106 107 108 109 110 ... 338
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин бесплатно.

Оставить комментарий

Рейтинговые книги