Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф
- Дата:27.10.2025
- Категория: Классическая проза / Поэзия / О войне / Русская классическая проза
- Название: Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы
- Автор: Аттила Йожеф
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он мой жених, а не ухажер.
— Ну, жених. Вы его любите?
— Люблю.
— Как бы не так!
— А почему бы мне его не любить?
— Потому что вы меня будете любить.
Девушка заплакала, я обнял ее за плечи.
— Ну, не плачьте, а то я тоже зареву.
— Но я правда не люблю своего жениха, он старше меня, и у него так пахнет изо рта.
— Ну ничего. Вот приеду, разберусь с этим делом.
Прежде чем она села в автобус, я ее даже поцеловал. Я смотрел ей вслед и видел, как она сняла кольцо с левой руки и надела его на правую. Вечером, накануне наводнения, я приехал в Мохач. Девушка ужасно испугалась, когда я неожиданно явился к ним в дом.
— Ой, что теперь с нами будет?!
— Ничего не будет.
Со мной приехал мой друг, и мы вместе вошли в дом.
Ее отец был рослым крестьянином. Девчонка, видно, уже успела сказать ему, кто я такой, потому что, когда мы здоровались, он под видом рукопожатия крепко ухватил меня за руку и хотел стиснуть ее посильнее. Сначала я удивился, но потом, когда мне удалось плотно обхватить его ладонь, я подумал: ну, не тебе со мной тягаться, старый козел. Выставив вперед руку, я вдруг собрал все свои силы и как следует сжал его ладонь. Думал, он взвоет, лицо его стало сначала синим, потом позеленело, но он все же совладал с собой и спокойно сказал:
— Бог в помощь, братишка. Слышал о тебе много хорошего.
— Я тоже о вас слыхивал, дядюшка.
Сели ужинать. После ужина я образно дал им понять, что хочу отобрать их дочь у старого жениха. Надо сказать, что не только старики не хотели отдавать за меня свою дочку, но и сама девушка противилась. Жених ее был конторским служащим, а она все-таки хотела стать женой солидного человека. Вечер на берегу Дуная она уже успела позабыть. Ну, тут я выложил все, что мог, развеселил все семейство, и мы договорились, что в конце недели я приеду снова и мы обсудим все с прежним женихом. Но на другой день началось это наводнение.
Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы поехать туда, меня бы просто не отпустили, но, сказать по совести, я и сам не поехал бы. Мне еще старый наш поп частенько говаривал: сын мой, делу время, а потехе час. Нам приходилось очень тяжело, однажды наша моторка даже в лед вмерзла — ни туда, ни сюда. Ели мы так мало, что, с позволения сказать, и по надобности-то ходили не чаще двух раз в неделю. Можете себе представить… Постоянные авралы. Спали все в одном помещении, где прежде было картофелехранилище, завернувшись в тонкое одеяло. Утром, бывало, никак не распрямишь затекшие ноги. Но больней всего мне было то, что я не мог выбраться туда, в Мохач. Даже спать не мог — все думал, что же будет с нами? Что будет?
Наконец, вода начала спадать. Будь у нас голубь, мы могли бы его выпустить, как Ной, потому что верхушки деревьев уже начали выступать из воды. Работы стало меньше, ночью уже и поспать можно было, но спать я не мог. Как-то вечером, закончили мы с приятелем моим последний рейс, сели в моторку и отправились к дебаркадеру. И вдруг я подумал: а не повернуть ли мне лодку и махнуть в Мохач?
— Ты куда, бедолага? — спрашивает приятель.
— Не спрашивай, я знаю — куда…
Добрались мы, конечно, быстро и сразу же пошли к дому той девушки. Дал я какому-то пацану форинт, чтобы вызвал ее. Парень возвращается и говорит:
— Тетенька спрашивает, кто ее зовет.
Отвечаю:
— Дюла Хорват.
Мальчик опять возвращается.
— Тетенька просит передать, что она такого не знает, никогда не слышала вашего имени и никаких дел с вами иметь не желает.
Что мне делать? Что делать?
Приятель предлагает вызвать ее мать.
— Ну, конечно, этого еще не хватало!
— Тогда я сам пойду, — говорит он решительно и подтягивает брюки. — Я уже жених, на пальце у меня кольцо, так что они не подумают, будто я хочу обольстить их дочку.
Заходит он в дом и тут же выскакивает, словно ошпаренный.
— Разрази ее гром, дружище, замуж она вышла.
Я чуть было не разревелся. Потом решил: а все-таки дождусь ее во дворе. Поздно вечером она вышла за водой. Я — к ней. Она страшно перепугалась, думала, ударю.
— Не бойся, — говорю, — не трону, пусть уж тебя господь бог покарает за то, что ты меня обманула. Так-то ты держишь свое слово?
Вскоре она оправилась от неожиданности.
— А вы почему не приехали, как обещали?
— Было тут небольшое наводненьице, может, слыхали? Пришлось кое-какой работкой заняться.
— Это все отговорки. Если бы вы действительно меня любили, приехали бы. Вот мой теперешний муж тоже там работал, но он каждый вечер домой приезжал да еще чистые мешки из-под песка приносил.
Я ни слова не сказал, так и оставил ее стоять там в саду. Никогда не думал, что могут еще быть на свете такие люди. Я уже прошел половину пути, потом слышу, бежит она за мной, кричать не хочет, чтобы в доме не услыхали, шепчет:
— Постойте, Дюла, остановитесь.
Но я не стал ждать, сел с приятелем в лодку. Девушка выбежала на берег и закричала нам вслед:
— Приезжайте, Дюла, приезжайте в любое время.
Я решил, что никогда к ней не поеду, но теперь часто вспоминаю ее слова. Говорят ведь, женщина мягче, чем девушка. Может быть, я еще и вернусь, больно уж она красивая.
— Как ее звали?
— Этого я не скажу.
— Ну, хотя бы имя.
— Угадайте! Я из него шараду придумал: на обоих концах одинаково, а посредине дубль.
— На обоих концах одинаково, а посредине дубль? Не знаю. Что это?
— Да Анна же, Анна!
Остальную часть пути мы плыли молча, погруженные в раздумья. Где-то далеко, у самого края водяной глади уже виднелась Байя.
*
Вот и все, что я хотел написать о наводнении, о тех нескольких днях, что провел там. Это не репортаж и не новелла, просто хотелось мне показать шесть человек — шесть фонарей над водой.
Перевод Л. Ягодовского.
Золтан Зелк
ЗАПОЗДАЛЫЕ СТРОКИ ОБ ОКТЯБРЕ
1
Проснулся. Октябрьские ветки
уже ожидали меня.
Но заморозки не поглотили
всех отблесков летнего дня.
Дорога ждала и работа.
О, сколько тут было ее!
И,
- Сказки народов мира - Автор Неизвестен -- Народные сказки - Детский фольклор / Прочее
- Сказки немецких писателей - Новалис - Зарубежные детские книги / Прочее
- Холодный крематорий. Голод и надежда в Освенциме - Йожеф Дебрецени - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Пути и вехи. Русское литературоведение в двадцатом веке - Димитрий Сегал - Языкознание
- Собирается буря - Уильям Нэйпир - Историческая проза