Испанские поэты XX века - Хуан Хименес
- Дата:20.06.2024
- Категория: Поэзия, Драматургия / Поэзия
- Название: Испанские поэты XX века
- Автор: Хуан Хименес
- Просмотров:5
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ПЕСНИ К ГИОМАР{97}
Перевод Ю. Петрова
IЧто в ладони твоей,разглядеть я не мог:то ли желтый лимон, полный летних лучей,то ли ниточка светлого дня?О моя Гиомар, золотистый комок,улыбалась ты для меня.
Я спросил: «Что же это такое?Это время, которое стало лимоном?»Он был выбран твоею рукоюиз всего, что вырастил сад.
То напрасное время, когда с небосклономне хотел разлучиться чудесный закат?Одиночества жар, колдовской, золотистый?Отраженный в спящей воде силуэт?
От горы до горы раскаленный рассветистый?Зеркала,где смутны и неясны чертыдекораций той темноты, чтолюбовью разбита была?
IIМне снилась ты над рекоюв глубинах высокого сада,сад времени замкнут, спокоен,крепка, холодна ограда.
Какая-то странная птицапоет и нежно и жаднотам, где святость ручья струится,сама — вся ручей, вся жажда.
С тобой, Гиомар, мы сами,с тобою, моя родная,придумали сад сердцами…
Друг друга там наполняя,часы сочетаются наши,гроздья снов мы, их сок, их наливвыжимаем в чистые чаши,мира двойственность позабыв.
(В нем и то, что и ты и я —как газель и лев, но своядля обоих тропа к водопою;в нем и то, что любви судьбоюне дано стать счастливым сном:одиночества два в одномсочетанье меня с тобою.)
Тебе моря творят буруны в пене,и радуга — сиянье над горами,фазан рассветный — пенье, оперенье,сова творит очей огромных пламя —тебе, о Гиомар!
IIIМысль твоего поэтас тобою. У небосклона —дали лимонного цвета,а поле — бледно-зелено.Гиомар, с тобою в пути мы,нас вбирает нагорье сонно,и уходит неотвратимопо деревьям день утомленный.Поезд рельсы и день пожирает,дрок скрывается, тени прямы,вечер движется и стираетпозолоту с Гуадаррамы.И любовник с богиней юнойубегает, и яшмой луннойпровожает их небосводв путь, и поезда отзвук чугунныйканул в дебри горных высот.Поле пусто, и небо строго,а вдали, за грядой гранита,за базальтовым отрогомбесконечность с морями слита.Мы свободны, ибо мы вместе.Даже если тиран незрячий —бог — пугает свирепой местью,угрожая нам неудачей,и на яростном вихре скачет,и уздою, как скакуна,укрощает разум горячий —все напрасно, любовь вольна.
—Пишу из кельи путника сегодня,в минуту встречи, выдуманной мною.У ветра ливень радугою отнят,а у горы — страдание земное.На старой башне солнце догорает.О вечер тот, с живым, спокойным светом,сказавший, что ничто не умирает, —тот вечер, что любим твоим поэтом!И юный день — смуглы его колени,глаза светлы — и в роще, под дубами,над родником о страсти размышленье —к твоей груди прижаться, губ губамикасаться! Все в апрельском свете реет,все во вчерашнем нынче, все в Доныне,где стройно и легко минуты зреюти плавно переходят в сумрак синий,в поющий полдень, в длящееся время,в тот хор, где рассветает, вечереет……Тебе— моя тоска, моя пустыня.
НОВЫЕ ПЕСНИ К ГИОМАР
Перевод Ю. Петрова
IЛишь твой образ, лишь ты,как молнии вспышкасредь моей темноты!
На море, где, словно жар,обжигает песок золотой,так внезапно тело твое, Гиомар,с его розовой смуглотой!
В тюрьме, на серой стене,или в нищей гостинице голой,во всем, что встретится мне, —только ветер и только твой голос;
в серьгах твоих на лице моем,в холоде их перламутра,в дрожи, в ознобе горячечном, зломбезумного утра;
на моле, куда за ударом ударсновиденья рушатся бурей,и под пасмурной аркой бессонницы хмурой —всюду ты, Гиомар.
Посмотри, как тобой я наказан,а повинен лишь в том, что тебясам я создал, сам сотворил я, любя,и любовью навек теперь связан.
IIВыдумкой всякая страсть живет:сама назначает себе черед —час свой, и день, и год,влюбленного выдумает, а вследвозлюбленную, приносящую счастье;но если возлюбленной не было, нет —это не значит, что не было страсти.
СМЕРТЬ АБЕЛЯ МАРТИНА
Перевод А. Гелескула
Он решил, но видя света,
что господь отводит взгляд,
и подумал: «Песня спета.
Что дано, взято назад».
Хуан де Майрена. «Эпиграммы»IПоследние стрижи над колокольнейна небе, по-вечернему глубоком.Ребячий гомон у ограды школьной.В углу своем Абель, забытый богом.
Потемки, пыль и темная террасаи крики, полосующие плетью,в канун его двенадцатого часана рубеже пятидесятилетья!
—О, полнота души и скудость духанад гаснущим камином,где слабый жар потрескивает сухои отсветом костра сторожевогостекает по морщинам!
—Сказал он: — Безысходен путь живого.О, дали, дали! Скрасит бездорожьеодна звезда в зените.Кто до нее дотянется? И все же —кто без нее решится на отплытье?Далекий флагман! Даль даруя взглядуи сердцу — полноту исчезновенья,ты придаешь целительному ядувкус нежности, священное забвенье.Великое Ничто, твоей загадкилишь человек касается как равный.Снотворный ключ, губительный, но сладкий,божественная тень руки державной!Предвечный свет — немеркнущий и зрячий —увижу, нет ли, выйдя к перепутью,но заглуши галдеж этот ребячийнебытием, Господь, — своею сутью!
IIВстал ангел перед ним. Мартин поспешнодал несколько монет — нашлись на счастье.По долгу милосердия? Конечно.Пугаясь вымогательства? Отчасти.А сердце одиночеством терзалось,какого не изведал он доныне.Господь не видит — так ему казалось,и брел он по немой своей пустыне.
IIIИ увидал тень музы нелюдимой,своей судьбы, не тронутой любовью, —вошла навеки чуждой и любимойи, траурная, встала к изголовью.Сказал Абель: — Отшельница ночная,чтоб увидать тебя без покрывала,дожил я до зари. Теперь я знаю,что ты не та, какой мне представала.Но прежде чем уйти и не вернуться,благодарю за все, что отшумело,и за надменный холод… — Улыбнутьсяхотела ему смерть — и не сумела.
IVЯ жил, я спал, я видел сны и дажетворил, — подумал он, теряя зренье.В тумане снов стоящему на стражеснови́денье дороже сновиденья.Но к одному итогуприходят и сновидец и дозорный,и кто торит дорогуи кто спешит по торной,и если все подобно сновиденью,то лишь Ничто — господнее творенье,закрытых век отброшенное теньюна вечный свет божественного зренья.
VИ за тоской нахлынула усталость.Иссохшею гортаньюон ощутил, как ядом пропиталосьотравленное время ожиданья.Цевница смерти!Слабою рукоюон тела онемелого коснулся.Кровь забытья, безволие покоя!А тот, кому все видно, — отвернулся?Воззри, Господь!Дни жизни с ее снами,воскресшие во мраке,на мягком воске стыли письменами.И новый день растопит эти знаки?Зажегся на балконерассветный луч безоблачного лета.Абель поднял молящие ладони.Слепой, просил он светаи наугад тянулся к нему телом.Потом — уже безмолвный —поднес бокал к губам похолоделым,глубокой тьмой — такой глубокой! — полный.
ИНЫЕ ВРЕМЕНА
- Дом Бернарды Альбы - Федерико Гарсиа Лорка - Драматургия
- Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль - Древневосточная литература
- Волшебный свет - Фернандо Мариас - Современная проза
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- А собаку я возьму себе - Алисия Хименес Бартлетт - Детектив