Белая Богиня - Роберт Грейвс
- Дата:15.05.2025
- Категория: Зарубежная образовательная литература / Культурология / Мифы. Легенды. Эпос / Разное / Языкознание
- Название: Белая Богиня
- Автор: Роберт Грейвс
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена,
но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля <…>
<…> и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему
и кто может сразиться с ним?
И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно,
и дана ему власть действовать сорок два месяца.
И дано ему было вести войну со святыми и победить их.
Здесь подразумевается хорошо известная тогдашнему читателю легенда о том, что Нерон якобы грядет вновь, пережив нанесенные мечом смертельные раны, и естественное для христиан предположение, что он возродился в телесном облике Домициана.
[Прекрасно: я обнаружил, что именно к такому заключению приходит Т. У. Крейфер[408] в своем последнем труде, посвященном Откровению.]
Сорок два года (54–96 н. э.) прошли со дня восшествия на престол седьмого императора Нерона до смерти от меча последнего, двенадцатого императора Домициана. В подобных пророчествах годы обыкновенно передаются как месяцы, а месяцы – как дни. Фраза «и дана ему власть действовать сорок два месяца», по-видимому, позднейшая вставка, отсылающая к исходному пророчеству о том, что Домициан, святотатственно именовавший себя Господом Богом, умрет насильственной смертью. При преемнике Домициана, Нерве, христианская Церковь вела относительно спокойное существование.
Мои выводы нисколько не опровергает тот факт, что в некоторых рукописях число Зверя указывается не как шестьсот шестьдесят шесть, а как шестьсот шестнадцать. Это всего лишь означает, что интерпретаторы не учитывают число «L», соответствующее слову «legatos». Если прибегнуть к словам святого Павла, «DCXVI» означает, что Зверь «снова распинает <…> Сына Божия»[409].
Результат этого испытания вполне удовлетворил меня и, полагаю, удовлетворит других: выходит, я не впал в паранойю и меня не объявят невменяемым.
Однако следует добавить, что, поскольку глава 11 Откровения содержит пророчество о том, как «отверзнется» Храм, первоначальный вариант Откровения, вероятно, был написан после гибели Нерона, но до разрушения Храма, когда ходили особенно упорные слухи о его воскресении во плоти. Еще следует сказать, что еврейские буквы TRJVN, в сумме составляющие число шестьсот шестьдесят шесть (Тав («Tav») = 400, Йод («Yod») = 10, Вав («Vav») = 6, Нун («Nun») = 50), образуют распространенное в талмудической литературе зашифрованное обозначение Нерона («trijon» означает «зверек») и что авторы Талмуда едва ли могли заимствовать его у христиан, то есть неевреев. Поэтому не исключено, что первый вариант Откровения представлял собой иудейский националистический трактат, написанный по-арамейски около 70 г. н. э. Число шестьсот шестьдесят шесть выступало там зашифрованным именем «Зверька», то есть Нерона. Однако он был переписан по-гречески и расширен для читателей-христиан в конце I в. н. э., а к этому времени обращенные в христианство святым Павлом неофиты, не знавшие древнееврейского, изо всех сил старались доказать, что Иисус отверг Закон Моисеев и перенес благословение Иеговы с иудеев на них самих. Не исключено также, что в этом втором варианте, со множеством интерполяций и некритическим сохранением устаревшего материала, шифру «шестьсот шестьдесят шесть» был придан новый смысл, который любой разумный человек способен угадать, даже не зная древнееврейского, а именно DCLXVI. Если это так, надпись никогда не гласила «Император Домиций и т. д.», однако мой взор, во что бы то ни стало стремившийся аналептически оживить прошлое, когда именно так прочитал ее, оказался прав, ибо изначально иудейские буквы расшифровывались как «TRIJON»; низменный и коварный дух Домиция таился и в Домициане.
И пролептическое провидческое, и восстанавливающее прошлое аналептическое мышление необходимо поэтам, врачам, историкам и всем остальным. Однако их столь часто путают со вздорными догадками или заключениями из недостаточных данных, что лишь немногие поэты, врачи и историки признаются в своем умении мыслить пролептически и аналептически. Сколь бы основательно я ни укреплял свои доказательства бастионами и крепостными валами цитат, ссылок и сносок, признание в том, как ко мне пришел замысел этой книги, отвратит от нее взоры ученых, исповедующих общепринятые взгляды: они не могут опровергнуть мои выводы, но не осмелятся их принять.
Глава двадцатая
Беседа в Пафосе, 43 г. н. э
Вкруг хладной рыбы, хладны и чисты,
В безмолвии монахини кружат,
Не знающие чувственных услад…
Эти строки послужат примером того, сколь странными путями движется поэтическая мысль. Они пришли ко мне ниоткуда и напоминали начало рифмованной строфы в эпиграмматическом стиле валлийских энглинов, а значит, требовали для завершения еще двух. Их очевидный смысл – в том, что монахини, безмолвные и целомудренные, молча творя молитву и перебирая четки, обходят круглый бассейн; рыба столь же безмолвно описывает круги в бассейне. Рыба, как и монахини, являет собою символ бесстрастия и холодности, и мать-настоятельница позволила держать ее в монастыре вместо домашнего питомца, потому что она едва ли способна пробудить чувственность девиц, вверенных ее духовному попечению[410].
Точное наблюдение, но пока еще не стихотворение; истина, но не полная. Чтобы изречь всю истину, мне пришлось, во-первых, задуматься о феномене монахинь, добровольно отказывающихся от наслаждений плотской любви и материнства и превращающихся в целомудренных, подобно весталкам, невест Христовых, а затем и о феномене священной рыбы всевозможных видов и размеров, от гигантской рыбы, проглотившей Иону, до маленьких пестрых рыбок в колодцах желаний, до сих пор дарующих возлюбленных или детей крестьянкам отдаленных приходов. Да, не забыть еще о «могущественной и незапятнанной Рыбе из источника, пойманной целомудренной девственницей» в эпитафии епископа фригийского Пентаполя[411] Авириция, жившего в конце II в. Лишь задав себе несколько десятков дразнящих и манящих вопросов и найдя на них ответы, я обрел четвертую и пятую строку и завершил стихотворение простым средоточием сложных смыслов.
Для начала я обратил внимание на одну странность: титул верховного понтифика, который епископ Римский, преемник святого Петра Рыбаря, стал носить спустя два века после того, как христианство сделалось государственной религией, был заимствован у язычества. Ведь верховный понтифик в республиканскую и раннюю имперскую эпоху нес личную ответственность перед Капитолийской триадой (Юпитером, Юноной и Минервой) за целомудренное поведение весталок, подобно тому как его преемник ныне отвечает перед христианской Троицей за целомудрие католических монахинь. Тогда я погрузился в транс, приказав своему сознанию аналептически восстановить утраченное прошлое. Я обнаружил, что подслушиваю беседу на латыни, ее участники для объяснения вещей особо сложных время от времени переходили на греческий, а я прекрасно понимал и его. Постепенно я
- Сказки немецких писателей - Новалис - Зарубежные детские книги / Прочее
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Конан "Классическая сага" - Роберт Говард - Героическая фантастика
- Земля. Second edition. - Кирилл Сомов - Детская фантастика
- Судья душ - Daniel White - Фэнтези