Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин
- Дата:22.11.2024
- Категория: История / Публицистика
- Название: Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1
- Автор: Игал Халфин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Телефонограмма показывает, до какой степени победа в дискуссии была дискурсивной. Умело подобранное слово, а в случае Беленького – смелый жест могли мгновенно изменить соотношение сил в городском, сибирском и даже во всесоюзном масштабе. Телефонограмма позволяет увидеть, что главным ресурсом во внутрипартийной борьбе были не только аппаратные игры, но и умение работать с особенностями риторики партийного языка. Приведенное свидетельство показывает, что тревога в доносе Второва была не воображаемой, а реальной.
Единственный старый партиец-оппозиционер был способен бескомпромиссностью своего поведения устроить переполох в нескольких региональных партийных организациях – и с ним ничего не могли поделать. Аппарат оглядывался через плечо, старался не прибегать к насилию или из уважения к оппоненту, или из страха перед ним. Слова и жесты были опасны, могли в мгновение ока изменить ситуацию. Однако в преддверии партсъезда пока еще оружием были только слова. Ситуация изменится после съезда, но эту тему мы затронем позднее.
После такого подробного обсуждения желаемого образа действий с Новосибирском последовала двухдневная пауза: Зимин известил Москву о скандале с харбинским поездом краткой (анонимной) телеграммой «в ЦК ВКП(б)» лишь 31 октября. Звучит сообщение так:
При проезде скорого Маньчжурского поезда, которым уезжал Москву исключенный из партии фракционную работу преподаватель университета Фуртычев, который одновременно проезжал Иркутск Лашевич местными оппозиционерами во главе Беленьким. Преподавателями университета Бялым и Карташевым была устроена вокзале антипартийная демонстрация, выраженная демонстративных проводах исключенного фракционера Фуртычева, встрече Лашевича. Фуртычева и Лашевича качали Беленький и Фуртычев давали Лашевичу информацию местной фракционной работе, пытались обманным путем через начальника станции задержать поезд, целях продления демонстрации. Участвовало около 10 членов партии, столько же исключенных фракционеров и около 30 беспартийных преимущественно студентов. При отходе поезда кричали друг другу лозунги вроде держитесь смелее и прочее; партийное расследование будет закончено ближайшие два дня. Демонстрация оппозиционеров вызвала негодование партийной организации, требования исключения из партии всех ея участников. Кроме того установлено вновь ведение фракционной работы, участием Беленького преподавателя университета Карташева вместе исключенными из партии. Этих целях 19 и 29 октября состоялись фракционные собрания, продолжалось расследование (текст здесь испорчен, очевидна ошибка: «распространение». – И. Х.) фракционной литературы, в частности, платформы большевиков-ленинцев и конца завещания Ленина. Партийное распределение заканчивается, несмотря такую усиленную фракционную работу оппозиционеров. Удельный весь их организации остается ничтожным. Состоявшееся 24 общем собрании Маратовского и Ангарского городских районов отчетному докладу Окружкома оппозиционных голосов оказалось семь против тысяча шестсот. Выступившие собрании оппозиционеры Беленький, Бялый и Карташев были идейно разгромлены. – Секретарь Иркутского Окружкома – Зимин[717].
Об очень многом Зимин в своих сообщениях в Москву по-прежнему умалчивал. Обсуждаемое выше донесение Второва в окружную контрольную комиссию датировано 8 ноября. Но с 28 октября по 2 ноября 1927 года большая часть участников «демонстрации-проводов» 29 октября были опрошены в рамках расследования Иркутской контрольной комиссии (Матч, выступавший следователем, обычно писал в документах без обиняков «допрошен» вместо корректно-стандартного «опрошен», рекомендованного комиссии: допрашивают официально не в партии, а в ГПУ). Опросили почти всех, кроме Беленького (он опрашивался 26 октября)[718]. Бялый опрашивался Матчем 29 октября, то есть непосредственно в день «проводов», но, видимо, он еще ничего не знал о событиях на вокзале и Бялому вопросов об этом не задал, тем более что следующий день был выходным. Спохватившись, 31 октября, в понедельник, он вновь вызвал Бялого, который дал ему краткие показания по этому вопросу[719]:
Проводы Фуртычева были фактически организованы представителями партийных и комсомольских органов Университета. Когда до них дошли сведения, что некоторые студенты собираются итти провожать Фуртычева, они заявили, что за это будет преследоваться вплоть до исключения. Это вызвало возбужденное обсуждение вопроса о проводах Фуртычева и поэтому могло придать им некоторый демонстративный характер. Лично на проводах был, никого не приглашая. В субботу 29/X, как и часто до субботы, я был у Карташева, где были и другие коммунисты, и я разговаривал о вопросах партийной политики. Сколько и кто присутствовал – отказываюсь отвечать. Конкретно о вопросах говорить не буду, так как сказанное выше о содержании наших разговоров покрывает все эти конкретные вопросы.
Здесь Бялый явно ссылается на содержание опроса от 29 октября.
В целом интересно сравнить язык опросов Бялого и Беленького до и после «проводов»: он поменялся. В день «проводов», то есть еще до того, как поднялся скандал, Бялый в показаниях, которые принимал у него лично Матч, подробно (и, видимо, письменно – текст сохранил форму от первого лица) излагал «ряд поступков со стороны ЦК, которые Ленин называл гнусностью»: высылку тов. Вуйовича из ИККИ в Воронеж, высылку Смилги в Хабаровск, высылку 15 оппозиционеров из Ленинграда, высылку 30 студентов Института красной профессуры. Бялый возмущался «крикунами на собрании при явном поощрении председателя», которые не давали ему на важном партсобрании в Москве выступить даже пять минут. Атмосфера в Иркутске, по его словам, совсем другая: «На всех собраниях, на которых я участвовал в Иркутске, я не встречал оппозиционных крикунов». Опрошенный также специально отрицал риторические тактики оппозиции на партсобраниях: «На вопрос о распределении ролей среди оппозиционеров, подающих „реплики“, отвечаю, что к этому средству вынуждены прибегать только те, что не имеет убежденных, стойких, идейных сторонников на собрании, поэтому оппозиционерам нет нужды прибегать к подобным методам». Больше всего текст Бялого от 29 августа был похож на конспект статьи оппозиционера, изобличающего партбольшинство в интригах против троцкистов и зиновьевцев с отличным знанием дела – и открыто демонстрирующего свои позиции[720]. 31 октября Бялый стал намного более осторожным – по сути, говорить о политике он уже отказался.
31 октября о «фракционных собраниях» и «проводах» опрашивали рабочего Мулова, который подтвердил субботнее собрание 20 октября (он не помнил, была ли это квартира Карташева или Фуртичева, но помнил, что там были Беленький и Бялый, Карташев, Сучков и Милютин – «кто остальные, не знаю»), на котором «говорили о докладе окружного комитета партии, нужно организованно требовать о проведении внутрипартийного положения». Вторая объяснительная Мулова касалась именно харбинского поезда: «Провожал Фуртычева. Этим поездом случайно проезжал Лашевич. Качание на руках Фуртычева не считаю демонстрацией против партии. Я его лично не собирался провожать, а это была случайность. Но мы, рабочие, не участвовали в качании Фуртычева»[721]. В тот же день ЦКК получила показания некоего Маклыгина, который, по его словам, «присутствовал на проводах товарищей Лашевича и Фуртычева», но не видел всего: «встретить поезд с тов. Лашевичем я опоздал». Показания Маклыгина сводили все к личной дружбе: «Вечером 28 накануне отъезда тов. Фуртычева я заходил к нему на квартиру, на
- Автобиография большевизма: между спасением и падением - Игал Халфин - Публицистика
- Корни сталинского большевизма - Александр Пыжиков - История
- Литературный текст: проблемы и методы исследования. 7. Анализ одного произведения: «Москва-Петушки» Вен. Ерофеева (Сборник научных трудов) - Сборник - Языкознание
- "Фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Булаев Вадим - Попаданцы
- Как организовать исследовательский проект - Вадим Радаев - Прочая справочная литература