Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин
- Дата:22.11.2024
- Категория: История / Публицистика
- Название: Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1
- Автор: Игал Халфин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Напротив, шаржи в стиле Домье достаточно быстро получили признание – они были вполне безопасны. В 1902 году стараниями братьев Легат вышел графический альбом шаржей под названием «Русский балет в карикатурах». Как видим, четкого разделения «шаржа» и «карикатуры» на уровне терминологии тогда не существовало. Ни одной карикатуры в нынешнем смысле на деятелей имперского балетного сообщества, то есть «сливок» светского общества Российской империи, альбом не содержал. Шаржи стали обыденностью в более демократизированных кругах. Впрочем, речь здесь уже скорее должна идти о популяризации. Ведь дружеские шаржи уже к концу XIX века стали одной из возможных профессионализаций художников-графиков, эти модные картинки зачастую им заказывались для использования в дружеской коммуникации – а демократизация среды и развитие печатных изданий позволяли художникам-шаржистам (часто они и художники-карикатуристы) рекламировать себя за пределами этих кругов, тиражируя наиболее удачные шаржи в газетах и журналах. Сатирический журнал «Будильник», в 1865 году открывший возможность перейти от добродушного шаржа к элементам конструктивной сатиры, создан был именно таким шаржистом – художником Н. А. Степановым[1819]. У «Будильника» достаточно скоро появились конкуренты – журналы «Стрекоза», «Шут», «Сверчок», «Искра» (последний, «сатирический журнал с карикатурами», за попытки публиковать политические карикатуры в 1870 году подвергся репрессиям властей и долгое время выходил без иллюстраций), «Осколки», в которых на грани шаржа и карикатуры выступали молодой Федор Шехтель, А. Н. Лебелев, Н. В. Иевлев, Н. П. Чехов, М. О. Микешин, П. М. Шмельков. Движение от шаржа к карикатуре и от комического к сатирическому происходило в пространстве юмора все последующие десятилетия, несмотря на активное сопротивление правительственной цензуры, поэтому переход 1906 года к свободе печати дал скорее количественный, чем качественный эффект. Не изменился стиль, не изменились графические конвенции – просто журналов и карикатур в них стало на порядок больше, а допустимая острота визуальной полемики распространилась на расширившееся пространство политических дискуссий. Такие шаржисты и карикатуристы, как Дмитрий Орлов (Моор), начинали работать еще в «Будильнике», просуществовавшем до 1917 года. Большая часть раннесоветских графиков-карикатуристов 1920‑х начинала карьеру в дореволюционной печати с 1906 года, а то и раньше[1820].
Традиция графических маргиналий в черновиках также не прерывалась уже несколько десятилетий, и, очевидно, появление в публичном поле большого объема шаржей и карикатур ее только подпитывало: «рефлекторные» зарисовки в черновиках были частью культурного кода образованной публики. Распространялись они и в подростковой школьной среде. Шаржи нередко обнаруживаются в полупубличных «девичьих дневниках» подростковых городских малых контактных групп (преимущественно школьных) с конца XIX века, завершилась эта традиция только к концу следующего столетия, трансформировавшись в культуру смайликов и иных визуальных элементов в цифровой переписке. К этому времени шарж как жанр уже давно вернулся в профессиональную сферу – если полтора столетия назад график-профессионал создавал рисунок, имитирующий любительский, то шаржист-любитель 1970‑х не всерьез, но все же посягал на лавры профессионального газетного карикатуриста и соревновался именно с ним – как любитель-шахматист всегда в душе соревнуется с гроссмейстером или даже чемпионом мира. В это же время на набережных курортных советских городов, помимо всегда существовавших там шахматистов, вновь массово появляются «графики-шаржисты», рисующие «дружеский шарж» разной степени сложности за 5–10 рублей – приличная для своего времени сумма. 1920–1930‑е годы находятся примерно в середине длительного трансформационного процесса. Имея дело с карикатурой или шаржем этого времени для России и СССР, мы всегда находимся в некоторой неопределенности в отношении жанровой принадлежности конкретного изображения или маргиналии: что именно хотел донести до нас автор? Все жанровые конвенции в это время были сильно размыты.
И дело не только в том, что карикатуристы дореволюционной демократической традиции в 1920‑х вновь продолжили свою деятельность уже в пролетарской печати – хотя во многом это действительно так, по крайней мере на уровне персоналий. Орлов-Моор отлично клеймил и царских бюрократов, и бюрократов 1920‑х, стилистически мало что поменяв в своей графике, а Виктор Денисов, знаменитый шаржист и карикатурист Дени, начинал свою карьеру в газете «Голос Москвы», издаваемой Гучковым, а известным стал после публикаций в «Сатириконе» и «Солнце России» в 1909–1916 годах[1821]. Революция дала послереволюционной Советской России довольно мало новых карикатуристов, для авторов этого жанра мало что изменилось, кроме тематики, особенно с наступлением нэпа, возродившего жанр иллюстрированной печати. Тем не менее говорить о том, что карикатуры и шаржи 1900–1914 и 1923–1929 годов генетически родственны, можно лишь с серьезными оговорками. Адекватное восприятие карикатуры и шаржа возможно лишь в дискурсивном поле, которое между этими периодами радикально трансформировалось[1822].
Дело здесь не только и не столько в идеологии. Карикатуры досоветского и раннесоветского периода в равной степени относятся к демократической традиции, в рамках которой идеологическая вариативность была невелика. Во всяком случае, «демократическая» карикатура на царских чиновников 1909 года, «революционная» карикатура 1919 года на буржуев, карикатура «белой» антибольшевистской направленности в российской (например, в 1919–1920 годах) и эмигрантской (с 1921 года) прессе и «советская» карикатура после 1922 года, времен нэпа, даже на взгляд сложно отличимы друг от друга. Мы имеем дело с одной, пока еще не распавшейся визуальной культурой с едиными конвенциями и когнитивными предустановками и, в частности, активной сатирической по преимуществу позицией автора карикатуры. Даже специфическая плакатность советской карикатуры, видимо, во многом восходит к расцвету рекламно-агитационной сферы после 1906 года и к военной пропаганде 1914–1917 годов, которую успешно эксплуатировали и «белые», и «красные» карикатуристы[1823].
Конечно, нельзя недооценивать масштабы социального слома 1917 года, шире – 1916–1921 годов, Первой мировой войны, закончившейся
- Автобиография большевизма: между спасением и падением - Игал Халфин - Публицистика
- Корни сталинского большевизма - Александр Пыжиков - История
- Литературный текст: проблемы и методы исследования. 7. Анализ одного произведения: «Москва-Петушки» Вен. Ерофеева (Сборник научных трудов) - Сборник - Языкознание
- "Фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Булаев Вадим - Попаданцы
- Как организовать исследовательский проект - Вадим Радаев - Прочая справочная литература