Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века - Георгий Иосифович Чернявский
- Дата:10.08.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / История
- Название: Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века
- Автор: Георгий Иосифович Чернявский
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отдельные заметки Николаевского печатались под псевдонимами или инициалами в серийных изданиях «Архив Маркса и Энгельса» и «Ленинский сборник», причем однажды Борис Иванович даже получил авторский экземпляр «Ленинского сборника»[423], превратившись таким образом в соавтора Ленина. В чужих публикациях «Ленинских сборников» дотошный Николаевский подчас обнаруживал ошибки, о чем сообщал в Москву[424]. А сохранившиеся в архиве Николаевского машинописные экземпляры его статей свидетельствуют о том, что сам он скрупулезно работал над своими текстами, совершенствуя аргументацию и стиль, в ряде случаев сокращая материал или внося в него дополнения, переставляя многочисленные абзацы. Иногда он не удовлетворялся первой правкой и вновь возвращался к текстам, существенно их меняя[425].
Не все планы удавалось реализовать. Так, судя по содержанию ряда архивных папок, Николаевский собирался написать работу о Николае Константиновиче Михайловском (1842–1904) – видном публицисте народнического направления, являвшемся в 1869–1884 гг. соредактором журнала «Отечественные записки», а позже редактором журнала «Русское богатство»[426]. Среди материалов были статьи самого Михайловского, воспоминания о нем, документы, свидетельства чествования его памяти. Работа о Михайловском, однако, так и не появилась.
В середине 20-х годов Николаевский заинтересовался историей русского масонства. Именно в связи с этим он пытался проникнуть в некоторые строго охранявшиеся личные архивные фонды, например в документацию семьи Вырубовых. Установление контакта с известным писателем М.А. Алдановым также было связано с масонской тематикой, причем Алданов любезно согласился оказать Николаевскому содействие в доступе к архиву Вырубовых, куда сам был допущен.
Вырубовы являлись старинным дворянским родом, восходившим к эпохе Ивана Грозного. К этому же роду принадлежала ближайшая фрейлина и подруга последней российской императрицы Александры Федоровны Анна Александровна Вырубова. В то же время представители этой фамилии принимали участие в революционном движении на разных его этапах и были связаны с либеральными масонскими объединениями.
В письме Алданову от 15 ноября 1927 г. Борис Иванович высказывал предположение, что сможет найти в этом архиве не только материалы о революционном движении конца 60-х – начала 70-х годов XIX века, но и о либеральных настроениях, связанных с масонством. Он предполагал обнаружить в документах и письмах, «если только они сохранились, интересные штрихи» эпохи. «Должен сознаться, – писал Николаевский в письме, – что вопросом о масонских связях В[ырубова] я интересуюсь тоже под углом истории русского либерализма – я считаю, что вовлечение русских либеральных деятелей во франц[узские] масонские организации 80–90-х гг. сыграло свою, пусть не очень большую роль, в начальных стадиях оформления освободительных организаций»[427] в России.
К масонской тематике необходимо было относиться крайне осторожно, и занятия ею все более воспитывали Николаевского в духе критического отношения к источникам, особенно столь ненадежным и пристрастным, как те, которые были связаны с масонством. В 1929 г. Николаевский получил информацию о масонских связях Троцкого до 1917 г. Начав чуть ли не следствие по этому поводу, Борис Иванович установил, что сведения исходили от одного большевика, находившегося за рубежом. Не слишком доверяя информации, Николаевский писал: «Хочу проверить и переговорить лично с означенным б[ольшевико]м… Если это подтвердится, то в мою «историю российского масонства» придется вписывать новую главу»[428].
Отсутствие упоминаний о масонстве Троцкого в дальнейшей переписке и другой документации свидетельствовало о том, что сведения, с точки зрения Николаевского, оказались недостоверными. Более того, можно предположить, что в условиях, когда Троцкий был изгнан из СССР (он находился в это время в Турции, на острове Принкипо, под Стамбулом), «масонские слухи» о нем являлись провокацией советских спецслужб.
Тем не менее Николаевский продолжал собирать информацию о масонстве, хотя его намерение написать работу о российских масонах натолкнулось на противодействие коллег по меньшевистской эмиграции. Церетели, в частности, полагал, что такого рода исследование может политически навредить русской политической эмиграции[429]. Николаевский не согласился с доводами своего партийного товарища, но вынужден был считаться с ними. Он ответил Церетели: «Спасибо Вам за Ваши письма о масонах. Они меня не убедили, но печатать статьи я пока не стану: ведь я Вас сам выбрал своим цензором и не могу не считаться с Вашим мнением»[430].
Возможно, именно сведения о масонстве Троцкого, оказавшиеся недостоверными, вместе с поступавшей информацией о разыгравшейся в ВКП(б) внутрипартийной борьбе, о поражении объединенной оппозиции и изгнании Троцкого из СССР привели к тому, что в конце 20-х – начале 30-х годов у Николаевского несколько повысился интерес к Троцкому-политику. По форме шутливо, но с вполне серьезным подтекстом Борис Иванович писал Церетели 21 апреля 1929 г.: «У Вас в отношении пользования моей библиотекой появился опасный конкурент – Троцкий (не пугайтесь): сегодня ко мне явилась переводчица его будущих мемуаров на немецкий… и попросила для него книг. Несмотря на всю мою антипатию к левой оппозиции, в книгах я не отказал»[431].
Когда же сравнительно скоро «Моя жизнь» Троцкого появилась на книжном рынке, Николаевский с некоторым удивлением констатировал большой читательский интерес к этому изданию. В магазинах говорили, что книга расходится даже лучше, чем незадолго перед этим опубликованный сенсационный роман Э.М. Ремарка «На Западном фронте без перемен». Обе книги были изданы на немецком языке невиданным для того времени тиражом в полтора миллиона экземпляров. Правда, отношение Николаевского к мемуарам Троцкого было достаточно критическим:
«Когда я его читал, мне приходило на ум, что по-настоящему умный человек начинается с умения критически отнестись к самому себе, – своим делам и своим словам. У Троцкого именно этого-то и нет. Он так любит свои фразы, что не может отойти на несколько шагов в сторону, чтобы со стороны взглянуть на написанное»[432].
Желание показать себя с лучшей стороны было характерно для воспоминаний Троцкого. Но когда и кем мемуары писались без стремления их авторов представить себя в как можно более выгодном свете?
«Я просмотрел почти всё, – продолжал Николаевский, – и нахожу, что написано интересно. Но все же я не разделяю то очень распространенное среди нашей публики мнение, будто эта книга «блестяща» и будто она обнаруживает
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Александр Шубин - История
- Н В Гоголь, Повести, Предисловие - Владимир Набоков - Русская классическая проза