Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф
- Дата:27.10.2025
 - Категория: Классическая проза / Поэзия / О войне / Русская классическая проза
 - Название: Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы
 - Автор: Аттила Йожеф
 - Просмотров:0
 - Комментариев:0
 
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Знаете, что я вам хочу сказать, — проговорил он. — Теперь я уже больше не верю в вас. На первых порах я все смотрел на ваши руки, на вашу ловкость, и думал: ну, из этого мальчика еще выйдет толк. Он удивил меня, сказав: мальчик. Кто сердится, так не говорит.
— А сейчас я увидел, важны не только руки, но и душа. — Он сдвинул очки на широкий, гладкий лоб почти до самых медных волос. — Почему вы не уехали, не сбежали из страны в пятьдесят шестом?
— Так уж мне заблагорассудилось. И чего ради мне уезжать? И вы что думаете — каждый, кто сбежал, непременно подлец?
Он очень удивился, даже очки опять на глаза опустил.
— У меня ведь сын сбежал, — тихо, с грустью в голосе ответил он. — Как же могу я сказать, что все подлецы. Большинство — не подлецы. Но вы не находите своего места в жизни.
— Это так.
— А почему?
— Потому что есть и такие начальники, как вы.
Он хотел уже уйти.
— Ну, словом, я полагаюсь на вас.
Он повернулся и пошел.
После полуночи я проснулся и так и не мог заснуть. Эта чертовщина, именуемая душой, которой шеф у меня не обнаружил, никак не давала мне покоя. «Не ходи, спи, чувствуй себя хорошо», — все твердил я, пытаясь найти свое место… «Я всем им докажу, живем ведь только раз, нельзя же дергать человека, как паяца на веревочке». Но что скажет Сейлер, который урывал свободное время, чтобы выучить меня электросварке! И жаль потерять дядю Мако, не столько из-за работы, хотя с ним хорошо работалось, а потому, что я чувствовал, что не чужой ему. Большинство станет говорить: нахал, лодырь, не любит работать. А что думает шеф? Вот уж любопытно было бы узнать. Но этого, наверно, и сам бог не знает.
Вечером я сказал хозяйке, чтобы до десяти утра было тихо. Я хочу выспаться, отдохнуть, как и положено в воскресенье. И что же? На рассвете я встал, тихо умылся, оделся. Когда хозяйка принесет мне какао с калачом, — она всегда приносит мне по воскресеньям завтрак в постель, — небось упадет в обморок от удивления: куда мог деваться этот шалопай? С бабами он как будто не водится — разве что телеграмму получил?
В цехе все шло по-прежнему. Откуда-то появилась у нас девушка, она училась в техникуме, но у нас проходила летнюю практику. Она сказала шефу, что хотела бы познакомиться с электросваркой. Шеф закрепил ее за мной, хотя ни разу не давал мне такой работы: она ведь денежная. Девушка была очень беленькая, сероглазая, и все-то у нее было на месте: красивая маленькая грудь, ну и задок ничего… А главное, цвет лица — будто спелый персик. Разумеется, я мог бы ее учить только, получив соответствующую такую работу. Но, судя по всему, шеф ради девушки и на это готов был. Между прочим, мы с тех пор почти и не говорили со стариком. Эта девушка мне очень понравилась. Я шутил с ней, говорил колкости, но она не обращала на меня внимания.
— Ради вас стоит остепениться, — сказал я ей как-то в шутку.
— А ради вас нет, — ответила она.
Кожа у нее была как топленое масло. И от нее исходило чисто девичье благоухание. Я не мог успокоиться. Пошел к шефу.
— Будьте добры, прикрепите эту девушку к кому-нибудь другому.
— А вы разве не рады, что можете учить?
— Нет.
— Ну, хорошо.
Девушку перевели к Сейлеру, и на сердце у меня стало еще тяжелее. Я только и делал, что подсматривал за ними, хотя Сейлер ведь женат был. Правда, я зарабатывал уже полторы тысячи и не могу жаловаться, чтобы меня ужимали. Но девушка не замечала меня. А разве я не был теперь лучше, прилежнее, чем когда-либо?
Осенью на заводском вечере, кружа девушку в танце, я спросил ее:
— Почему вы не хотите меня замечать?
Такая она была свежая и плотно сбитая — ну, как гроздь винограда.
— Вас полюбить, — перевернула она мой вопрос. — Скажите, за что я должна вас любить, за что?
И правда — за что ей любить меня. С этим нельзя было не согласиться.
— Вам рассказали уже, что я собой представляю, — не так ли. Пьяница, запятнанный человек, все что только есть плохого, все на меня взвалили.
— Мне ничего этого не говорили, ничего подобного.
— И Сейлер?
— Сейлер вам хороший друг.
— Откуда, девочка, быть у меня хорошему другу?
А после этого вечера девушка исчезла. Ее практика кончилась по крайней мере до следующего лета. Тогда, спрашивается, какого черта я лез из кожи вон! Лучше было бы все здесь бросить и поискать себе чего-нибудь другого. Здесь меня уж раскусили. Я совсем опустился. Но Сейлер и дядя Мако, заметив это, ободряли меня: не унывай, парень, выше голову!
Как-то раз, после смены, шеф вызвал меня в свой закуток.
— Поскольку вы изучили электросварку, у меня тут есть для вас одна работа, ее хватит на год. Зарабатывать будете больше двух тысяч.
— Бросьте эти сказки, — сердито ответил я. — Знаю, все вы меня не больно-то любите. Я уж однажды попался на этой электросварке. Изучил ее, да зря.
— Что ж, и не любим, — ответил шеф (он был человек вспыльчивый). — Да и за что любить? Ну скажите сами, за что вас любить?
— Вы не умеете прощать, это я давно уже собирался сказать. Если раз запятнал себя, значит, навсегда, не выкарабкаться.
— Ну, что ж, — шеф склонился над бумагами, но я видел, что у него даже лоб побелел от гнева.
Так мне опять и не достался этот заказ. Но, по правде говоря, я и без того зарабатывал две тысячи, хотя они мне не так-то легко доставались.
Но я весь исстрадался, и все причиняло мне боль, даже то, чего раньше я никогда не замечал. У меня, черт возьми, появилось желание быть любимым. В конце-концов стану реветь, как барышня.
Жене не надо было ходить в контору за деньгами — я посылал сразу же с получки. Но несмотря на все мои старания, дочурка не любила меня. Напрасно я брал ее за руку и водил по поселку, она спрашивала и отвечала только из любопытства, а не из привязанности ко мне. Тут я, видно, крепко испортил свою жизнь.
А все же эту девушку из техникума я никак не мог забыть. Говорил о ней с каждым встречным и поперечным, и, разумеется, с Сейлером.
— У вас-то с ней ладилось дело? — спрашивал
- Сказки народов мира - Автор Неизвестен -- Народные сказки - Детский фольклор / Прочее
 - Сказки немецких писателей - Новалис - Зарубежные детские книги / Прочее
 - Холодный крематорий. Голод и надежда в Освенциме - Йожеф Дебрецени - Биографии и Мемуары / Публицистика
 - Пути и вехи. Русское литературоведение в двадцатом веке - Димитрий Сегал - Языкознание
 - Собирается буря - Уильям Нэйпир - Историческая проза