Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф
- Дата:27.10.2025
 - Категория: Классическая проза / Поэзия / О войне / Русская классическая проза
 - Название: Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы
 - Автор: Аттила Йожеф
 - Просмотров:0
 - Комментариев:0
 
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ничего подобного мне и в голову не приходило. Помог я кому-нибудь хоть раз?
Красивая, точная работа электросварка, но не колдовство. Только нельзя смотреть на белый огонь, а то и ослепнуть недолго. Ладно, я хорошо изучил электросварку, но этот заказ, как я и предполагал, достался кому-то другому, а меня поставили выравнивать пластинки. Чувствовал я себя, как ученый медведь. Танцуй, мишка, танцуй! Впрочем, не совсем так. Ведь для этой работы чутье требуется, рука сама должна чувствовать, сколько раз ударить — пять или пятнадцать, а потом мы сами должны были вырезать пластинки по чертежу. Вместе со мной работал один старикан, он не очень-то понимал в чертежах, напрасно ему объяснял чертежник, это так, а то эдак, — старик так ничего и не понимал и всегда жаловался, что никто, дескать, с ним не занимается. От моих объяснений старик, разумеется, тоже не стал умнее, но хоть почувствовал, что кто-то о нем заботится и не отказывается работать с ним в паре. Могу сказать, что мне хорошо работалось с дядей Мако — так звали старика. Сил у него было еще много, работал он спокойно, размеренно, не порол горячки, но и не тащился, как улитка, успевал сделать больше, чем многие молодые. Заработок сразу подпрыгнул форинтов на двести, правда, и это было не так уж много, но все же какой-то сдвиг.
Как-то раз, кажется, в пятницу, — мы работали в утреннюю смену, — дядя Мако трогает меня за руку, прерывает работу. Я посмотрел на старика — какого черта ему от меня надо, не в нашем обычае было вот так, между делом, разговаривать, но я рад был дать передохнуть руке, — после сильных ударов она становилась неуверенной. Лицо у дяди Мако большое, мясистое, кожа гладкая, без морщин, только подбородок к концу недели покрывался колючей белой щетиной. А вот глаза у него были на редкость красивые — цвета фиалки. Таким глазам могла бы позавидовать и шестнадцатилетняя девушка. Смотрит он на меня так, будто не понимает чертеж. Ну, тут уж надо было набраться терпения. Наконец, он заговорил.
— Вы оказали бы нам большую честь… — Он говорил, словно человек, держащий речь на большом празднике. — Жена моя из Бачки, она-то уж знает, чем попотчевать венгерца. Словом, приходите к нам обедать в воскресенье, если свободны.
Я посмотрел на старика, стоявшего рядом со мной в своей синей спецовке. У него было такое доброе, хорошее лицо, что я чуть было не прослезился. Даже Сейлер заметил, как покраснели у меня глаза, и спросил, не случилось ли чего. Нет, сказал я, ничего не случилось, — и вдруг почувствовал, что здесь у меня есть уже два товарища. Капля воды, падая на одно и то же место, выдалбливает отверстие даже в скале.
Но в воскресенье все-таки ничего не вышло, расскажу в двух словах — почему. А ведь я отдал выстирать и выгладить белую рубашку, и парадный темно-синий костюм хозяйка хорошо отчистила уксусной водой. Не стану скрывать, я был очень горд, что старик Мако пригласил меня на обед, да еще в воскресенье. Ведь человек, даже если слывет он таким-сяким, непутевым, мечтает о семейной жизни. Скажу больше — как раз тот, кого молва окрестила гулякой и шалопаем, еще сильнее жаждет ее.
В субботу утром, на другой день то есть, неожиданно появился начальник цеха. Как всегда, на нем было тонкое спортивное трико, из-под него виднелись вьющиеся золотистые волосы на теле. Хотя чувствовалось, что ему лет пятьдесят, а то и все пятьдесят пять, но фигура у него была как у парня, а мускулатуре мог бы позавидовать и тридцатилетний. И откуда взялись у него такие бицепсы, сам господь бог не знает, не очень-то приходилось ему их в ход пускать.
Вошел он, откинул назад копну рыжеватых волос и громко объявил:
— Ребята, вот какое дело, эту работу надо сдать к сроку и нельзя упускать ни минуты. Так что хоть завтра и воскресенье, но придется поработать, сами понимаете. А потом получите отгул.
В цехе работало человек восемьдесят, но ни один не раскрыл рта, а ведь я видел, что кое-кого прямо распирает, так высказаться хочется.
Значит, завтра не будет выходного дня, — как раз в то самое воскресенье, когда я был приглашен в гости к дяде Мако.
У меня глаза налились кровью. Шагнул я к начальнику, так что запах его одеколона слышен стал — от него всегда пахло одеколоном после бритья. Встал перед ним и глянул ему в глаза сквозь очки.
— А ведь вы могли бы предупредить об этом в начале недели.
Он посмотрел на меня своими большими бронзовыми глазами и кивнул.
— Это верно.
— А если верно, — продолжал я так, чтобы все слышали, — тогда завтра я не выйду. Воскресенье ведь одно.
В углу зарделось румянцем лицо дяди Мако. Даже глаза его предостерегали: что ты, не надо, поправим дело, не бойся, придешь в другой раз, когда не будет работы. И на лице Сейлера то же было написано: не ерепенься, не артачься, ну чего ты скандалишь? Но меня это взбесило еще больше. Ну и трусы же вы все, — а ведь мне больше всех есть чего бояться.
— Так что примите к сведению, товарищ начальник, что в воскресенье я намерен отдыхать, — повторил я еще раз.
Теперь уж дядя Мако мне и рукой замахал: что ты, что ты.
— У вас есть на это право, — без всякой злобы в голосе сказал шеф, — только будьте любезны пройти в контору за своей трудовой книжкой.
— Ах, вот вы какие! Разделаться с человеком решили! — закричал я.
— С таким человеком, пожалуй, стоит, — ответил начальник и ушел в свой закуток. Он шел вразвалку, как борец.
Едва он скрылся, как ко мне подошел дядя Мако.
— Господь с вами, Пишта, — он впервые назвал меня по имени, — не затевайте такой шум. Воскресений ведь много, и что же поделаешь, коль работа этого требует.
— Так может быть вы отказываетесь от своего приглашения?
— Да что ты, что ты, сынок, но надо же понимать — мое место здесь.
— Хорошо, дядя Мако, тогда ищите себе другого напарника, я с вами больше не работаю.
Он посмотрел на меня, и лицо его сразу словно осунулось.
— Ай-яй-яй, — только и сказал он и ушел в свой угол.
Когда кончилась смена, начальник поймал меня во дворе.
- Сказки народов мира - Автор Неизвестен -- Народные сказки - Детский фольклор / Прочее
 - Сказки немецких писателей - Новалис - Зарубежные детские книги / Прочее
 - Холодный крематорий. Голод и надежда в Освенциме - Йожеф Дебрецени - Биографии и Мемуары / Публицистика
 - Пути и вехи. Русское литературоведение в двадцатом веке - Димитрий Сегал - Языкознание
 - Собирается буря - Уильям Нэйпир - Историческая проза