Испанские поэты XX века - Хуан Хименес
- Дата:20.06.2024
- Категория: Поэзия, Драматургия / Поэзия
- Название: Испанские поэты XX века
- Автор: Хуан Хименес
- Просмотров:5
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
БОГАДЕЛЬНЯ
Перевод Б. Дубина
Особняк богадельни в захолустном покое.Оседающий корпус под глухой черепицей,где на лето касатки гнезда вьют за стрехою,а зимою воронам до рассвета не спится.
Штукатурка фронтона над истертым фасадом,выходящим на север между башен старинных,дождевые натеки по простенкам щербатыми всегдашняя темень… Богадельня в руинах!..
Тронет светом заката пустыри ледяные,догорающим светом в поволоке тумана,и приникнут к оконцам восковые, больные,изумленные лица и глядят неустанно
то на дальние взгорья, поведенные синью,то на снег, что кружится, как над свежей могилой,пеленой оседая на застылой равнине,оседая безмолвьем на равнине застылой…
ИБЕРИЙСКИЙ БОГ
Перевод Б. Дубина
Как лучник старой песни, наторелыйв двойной игре крапленою колодой, —ибер готовил впрок саэты-стрелы{48}для Бога, если градом выбьет всходы,и «Славься!», если божия десницапослужит во спасеньеи, дав хлебам налиться,вернет сторицей в страдный день осенний.
«Господь разора! В страхе и надежде,с которыми и в смерти не расстаться,я чту тебя, и до земли — как прежде —мольба склоняет сердце святотатца.
Владыка ржи, моим трудом взращенной,ты — всемогущий, я — порабощенный!Господь, в чьей вышней волеиюньский дождь, осеннее безгрозье,и вешний холод, леденящий поле,и зной, дотла сжигающий колосья!
Владыка радуги над луговинойс овцой в траве зеленой!Владыка яблок с черной сердцевиной!Господь лачуги, вихрем разметенной!
Ты наливаешь золотом долины,ты в очаге хранишь огонь багряныйи косточку в зеленые маслиныты вкладываешь в ночь на Сан-Хуана{49}!
Господь, в чьей воле крах и вознесенье,удача и недоля,что дал богатым праздность и везенье,труд и терпенье — перекатной голи!
Господь, Господь! В заигранной колодетасуешь ты погоду и ненастьеи крутишь семя в их круговороте,как медный грош, поставленный на счастье!
Господь и милосердый, и свирепый,двуликий Бог сочувствия и крови, —прими монетой, брошенною слепо,мольбу мою, хулу и славословье!»
Но, не смиряясь перед алтарямии головой не поникая в горе,провидел он дороги над морямии молвил: — Бог — дорога через море.
Не он ли Богом жил превыше боя,подъяв его над твердью,над нищею судьбою,над морем и над смертью?
Не с дуба ли его родного краябыла в костре господнем хворостина,горя и не сгораяв огне пречистом с Богом воедино?
А ныне?.. Что в нем для веков грядущих!Уже готовы для пенатов новыхполяны в темных пущахи свежий хворост в зарослях дубовых.
Дремотен и просторен,заждался край наш лемеха кривого,и новина уже для божьих зеренпод терном и репейником готова.
Что ныне!..Новый день в рассветной рани,за ним — еще неведомые дали.Былое — с нами, будущность — в тумане,ничто еще не внесено в скрижали.
Кому открыт испанский Бог безвестный?Но верю я, что скороибер обточит темный кряж древесный,и встанет под рукой тяжеловеснойсуровый Бог свинцового простора.
БЕРЕГА ДУЭРО
Перевод А. Гелескула
Сорийская весна, ты сон святого,смиренный сон на пустоши убогой,который снится страннику без крова,измученному вечною дорогой!
Сухие пятна лугав зеленовато-желтой пестрядине,шершавый выгон, пыльный, как дерюга,с понурою овцой посередине.
Распаханного дёрнаунылая полоска на пригорке,где проросли застуженные зерназалогом черствой корки.
И камни, терн, утесы в пятнах мохато снова камни серыми валами,то лысый кряж, спадающий полого…Земля чертополохапод небом с королевскими орлами!
Кастилия развалин!Земля моя, недобрая, родная!Как сир и как печалентвой хмурый дол от края и до края!
Кастилия, надменная с судьбою,Кастилия, крутая в милосердье,рожденная для траура и боя,бессмертная земля, твердыня смерти!
Бежала в тень и пряталась равнина,густела мгла, тяжел и фиолетовнад тишиной терновника и тминабыл шар луны, любимицы поэтов.
И в сизых далях не было просветов.Но задрожал, на сизом розовея,огонь звезды, неведомой и ранней,и темный ветер, терпкий от шалфея,ко мне донес речное рокотанье.
В береговых теснинах, как в оковах,среди изборожденных дубнякамиотрогов и плешин известняковых,в бою с мостом, с его семью быками,седой поток во тьму кидался грудьюи рассекал кастильские безлюдья.
Текла твоя вода, отец Дуэро,и будет течь, доколешуметь весне над ледяною сьерройи талый снег ручьями гнать на поле,доколе белоглавым великанамснега и грозы сеять по отрогами солнцу загораться за туманом,Роландовым отсвечивая рогом!..
И не был ли старинный романсеросном нищего певца на гребне склона?И, может, вся Кастилия, Дуэро,уходит, как и ты, в морское лоно?
* * *«Ты ль это, друг мой Гвадаррама, ты ли?..»
Перевод Инны Тыняновой
Ты ль это, друг мой Гвадаррама, ты ли?Твои ль уступы серые кругом?В мадридских сумерках передо мною плылитвои снега в мечтанье голубом.
Меж строгих скал иду с моей мечтою,гляжу вокруг: не отвести очей,отражены сияющей землеюдневного солнца тысячи лучей.
АПРЕЛЬ ПРИДЕТ, ВОДОЙ ЗАЛЬЕТ
Перевод М. Самаева
Апрель придет, водой зальет.И ветер мокрый, и клокамилазури между облакамипроглядывает небосвод.
Дождь с солнцем. Вдруг у окоемагромаду тучи сизойзигзагом молнии прожгло,и докатился отзвук грома.
И струйки тянутся с карниза,дробятся капли о стекло.
Дождь сеет мелко, как в туманевсплывает на переднем планезеленый луговой ковер,размыто рощи очертанье,исчез далекий контур гор.
А дождевые нити кососрезают лиственный пушоки гонят волны поперекширокого речного плеса.
Еще из тучи хлещет справана сад и бурые посевы,но солнце вынырнуло слева,сверкая в лужах, над дубравой.
Дождь с солнцем. То слепящий светзальет поля, то тень затянет.Куда-то холм зеленый канет,скалы возникнет силуэт.
То высвечены, то из тениедва видны ряды строений:домишки, хлев, амбар дощатый.
А к сьеррам, серым и туманным, —как хлопья пепла или ваты,проходят тучи карававом.
СУМАСШЕДШИЙ
Перевод Ю. Петрова
Безурожайная, скудная осень,насупленный, серый, печальный вечер,земля убогая не плодоносит,и призрак кентавра зловещ и вечен.
Там, по дороге, где степь сухая,вдоль тополей, что давно облетели,идет сумасшедший, крича, вздыхая,в сопровожденье безумья и тени.
Вокруг и вдали, на просторах голых, —холмы, на которых бурьян и кустарник,и только на мрачных уступах горныхкряжи дубов, узловатых, старых.
Вопит сумасшедший, шагая следомза тенью своей, за своим бредом,такой же нелепый и безобразный,как эти неистовые крики, —косматый, оборванный, тощий, грязный,с огнями глаз на костлявом лике.
Бегство из города… Ужас прохожих,жалость, брезгливость, брошенный камень,и торгашей подлые рожи,и шутки, швыряемые озорниками.
Безумец бежит по просторам божьим;вдали, за иссохшей, горестной степью,за ржавым, за выжженным бездорожьем —ирис, нирвана, сон, благолепье.
Бегство от мерзости… Сумрак вселенский…Плоть изможденная… Дух деревенский…
Душа, исковерканная и слепая,в которой не горем сломлено что-то,мается, мучится, грех искупая, —черный, чудовищный ум идиота.
ПРЕСТУПНИК
- Дом Бернарды Альбы - Федерико Гарсиа Лорка - Драматургия
- Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль - Древневосточная литература
- Волшебный свет - Фернандо Мариас - Современная проза
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- А собаку я возьму себе - Алисия Хименес Бартлетт - Детектив