Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 - Игал Халфин
- Дата:22.11.2024
- Категория: История / Публицистика
- Название: Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1
- Автор: Игал Халфин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Непосредственных изображений насилия в подборках графических записок существенно меньше, чем можно было бы предположить, и практически всегда это визуализация текстов, эвфемизмов, метафор типа «схватил за горло», «связал по рукам и ногам» и т. п. Изысканности, эстетизации насилия здесь не обнаружить, несмотря на то что в официальной печатной графике – в первую очередь в плакатах и в карикатурах – она более чем процветала. Характерный пример – карикатура предположительно 1927 года, нарисованная, согласно неавторскому карандашному комментарию на типичной графической записке, Глебом Кржижановским: «Бюллетень об оппозиционной болезни» (ил. 42 на вкладке).
Сюжет карикатуры крайне незамысловат. Группа из четырех оппозиционеров, среди которых достоверно угадывается Каменев, с меньшей достоверностью – Троцкий и Зиновьев, четвертый персонаж сложно определим (возможно, это «демократический централист» Владимир Михайлович Смирнов), стоят со спущенными штанами перед гимназической скамьей для порки, напротив которой стоит отлично узнаваемый Сталин. Как нарисовать явно требующиеся для композиции розги и как они вообще выглядят, Кржижановский, учившийся в гимназии за пятьдесят лет до этого, очевидно, уже не помнил, поэтому вложил Сталину в руку нечто вроде кнутика. За спиной Сталина – многочисленная пролетарская масса. Прямой смысл карикатуры очевиден: «Сталин выпорол оппозицию, как школьников».
Насилие, подразумеваемое в данной карикатуре, – символическое. Все знающие о разгроме оппозиции в 1927 году осознавали, что в лучшем случае «порка» будет выглядеть ссылкой оппозиционеров в отдаленные регионы на непрестижную работу (что, помимо чисто физических лишений – лишь в советских газетах быт провинции считался восстановленным после Гражданской войны, на практике за пределами крупных городов ссыльных ждало как минимум отсутствие медицинской помощи, книг, удовлетворительной одежды, – предполагало дилемму: разлука с семьей или разделение с ней тяжести репрессии), в худшем – длительное лишение свободы. Во всяком случае – почти гарантированное исключение из партии, что для большевиков во многом было ударом, сопоставимым с лишением материальных благ. Изображение «порки» – прием, снижающий аффект от эскалации политического насилия и ужесточения правил политической борьбы внутри ВКП(б) через сокращение как длительности изображаемых репрессий («выпорют, и все закончится»), так и масштаба угрозы реального насилия, которое предлагается считать чисто символическим («в этом больше унижения, чем реальных утеснений»). Во многом это риторический ответ Кржижановского на активно использовавшиеся оппозицией в борьбе с ЦК «отвязность» выступлений, преувеличения реально существовавших на тот момент рисков борьбы (то, что репрессии ужесточатся, было лишь предположением) и постоянные сравнения сторонников Сталина с «царскими сатрапами». Кржижановский, который в целом дистанцировался от обеих сторон конфликта, в данном рисунке – скорее со Сталиным и ЦК. Он повторяет тот же аргумент сторонников большинства в 1927 году: атаки оппозиции на ЦК несообразны масштабу конфликта, оппозиция ведет себя как проштрафившиеся школьники. И если они говорят о том, что Сталин – царский жандарм, то больших репрессий, чем старая добрая порка, не заслуживают.
Впрочем, на картинке все несколько сложнее. Так, Сталин на ней изображен в мундире гимназического учителя – и это реалия даже не начала XX века, а скорее конца предыдущего столетия, как, собственно, и публичные телесные наказания в школах. Бóльшая часть аудитории графической записки это отлично знала: их отрочество пришлось на те же или чуть более поздние годы, чем у Кржижановского (родившегося в 1872 году). Оппозиционеры – напротив, в современных костюмах, что видно по изображению Каменева: на нем однобортный костюм с широким галстуком. Гораздо интереснее, как изображена Кржижановским партия (подписано «ВКП»). Она буквально слита в неразличимую многоногую черную массу пролетариев, изображенных ровно так, как принято изображать множество людей, например, на иконах XVI–XVII веков – множеством голов почти без лиц. Причем вооружен пролетариат оружием-атрибутом, выглядящим очень угрожающе, – это точно нарисованная Кржижановским с соблюдением реальных пропорций кувалда с длинной железной ручкой (в реальности около 1,1–1,2 метра), инвентарь любой ремонтной мастерской. Собственно угроза на графической записке – это именно эта партийно-народная кувалда, а не тонкий хлыстик в руках Сталина. И оппозиционеры, по мнению Кржижановского, должны этот факт осознавать и вести себя соответственно.
Как именно? Неявка представителей оппозиции под предлогом болезни на партийные заседания, обсуждающие вопрос о фракционной борьбе, – школьная уловка, утверждает Кржижановский. Надпись «Строго секретно» над «бюллетенем» (синонимом «больничного листка» или «скорбного листа» слово «бюллетень» станет лишь в 1960‑х), видимо, еще и рекомендация: такой позор, как идеологический разгром оппозиции большинством партии, требует от нее сдержанной капитуляции и сохранения партийных разногласий от народа, а не мальчишества. В этом ракурсе Сталин со своим кнутиком на деле не наказывает, а защищает Троцкого, Каменева, Зиновьева и соратников от пролетарской кувалды, служа защитным барьером между народным гневом и зарвавшимися оппозиционными вождями: за ними никакого пролетариата нет. Кто же автор «бюллетеня»? Кржижановский явно представляет себя частью партийной верхушки (но не рядовым ее массы), которая удостоверяет происходящее секретным коммюнике о реальном положении дел и принимает на этот раз (но только на этот раз – в следующий может быть другой расклад!) сторону Сталина.
Преуменьшение с риторической целью – прием, широко и порой очень искусно употреблявшийся в том числе против оппозиции, но на деле – против любого оппонента. Работало это только в узком кругу, борьба с оппозицией в 1927 году отнюдь не выглядела мелкой внутриэлитной склокой: в публичной сфере ЦК не стеснялся в преувеличениях опасности, в градусе обличения оппонентов, в хлесткости обвинений. Вероятно, интуитивным оправданием рисовальщиков часто служила простая мысль: мы рисуем людей, а они в сравнении с движущими силами исторических процессов, разворачивающихся у нас на глазах, не должны выглядеть излишне монументально. Единица – ноль, единица – вздор, голос единицы – тоньше писка, как провозглашал Маяковский. Сталин на карикатуре Кржижановского тоже изображен не титаном. Но иногда уловить соль шаржа можно было, только будучи членом узкого круга аудитории графических записок. Например, как в случае с шаржем на героя нашего пролога, оппозиционера Михаила Лашевича, нарисованным Межлауком и отправленным самому Лашевичу (надпись на обороте) предположительно в 1926 году (ил. 43 на вкладке).
Подпись к шаржу, который теоретически можно считать дружеским, достаточно агрессивна: «Чего они рыпаются?» Это можно считать или цитатой из высказывания Лашевича (что для такого рода шаржей Межлаука обычно), или, что менее вероятно, но более интересно, вопросом к оппозиции: чего вы хотите добиться, ведь дело ваше безнадежно? Но интереснее
- Автобиография большевизма: между спасением и падением - Игал Халфин - Публицистика
- Корни сталинского большевизма - Александр Пыжиков - История
- Литературный текст: проблемы и методы исследования. 7. Анализ одного произведения: «Москва-Петушки» Вен. Ерофеева (Сборник научных трудов) - Сборник - Языкознание
- "Фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Булаев Вадим - Попаданцы
- Как организовать исследовательский проект - Вадим Радаев - Прочая справочная литература