Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века - Георгий Иосифович Чернявский
- Дата:10.08.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / История
- Название: Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века
- Автор: Георгий Иосифович Чернявский
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. Уполномочить товарища Тихомирнова приобрести:
a. Архив группы Вперед;
b. Письма Энгельса Мерингу;
c. Протоколы совещаний «Искры» и «Зари» с «Рабочим Делом» (записи выступлений Ленина исправлены им собственноручно);
d. Бюст Маркса работы Карла Лонге;
e. Маску Маркса, владельцем которой также является Лонге, – ассигновав на все эти приобретения 10 000 рублей золотом.
2. Командировать тов. Аросева в Париж и Швейцарию, чтобы вместе с тов. Тихомирновым закончить все дело с покупкой архива Маркса и Энгельса и привезти библиотеку Дитмана.
№ 77/с В. Адоратский»[557].
Еще до этого с аналогичным предложением, внушенным, скорее всего, тем же Адоратским, к Сталину обратился председатель Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС) А.Я. Аросев. Сталин отреагировал запиской: «Да, конечно, мы можем выделить деньги. Но мы должны прежде всего узнать, что мы покупаем как архивный материал. Мы не можем покупать свинью в мешке. Надо получить от них список архивных материалов с кратким описанием содержания документов. Затем мы можем послать 50 000 рублей[558], т. е. выдать полпредству СССР в Париже для покупки документов 50 тысяч рублей».
Судя по всему, опись документов советской стороне предоставлена не была. Тем не менее в феврале 1936 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное постановление о покупке архива СДПГ, прежде всего документов Маркса и Энгельса. В Париж была направлена сравнительно авторитетная делегация во главе с Н.И. Бухариным. Давно уже лишенный ореола одного из партийных вождей, снятый с высших постов еще в 1929 г. за так называемый правый уклон (вместе с А.И. Рыковым, М.П. Томским и некоторыми другими Бухарин робко выступил против свертывания НЭПа), Бухарин был теперь всего лишь главным редактором «Известий», хотя и пользовался репутацией близкого к Сталину лица и главного большевистского идеолога.
Серьезных оснований для таких суждений не было – поверхностный и часто менявший свои воззрения Николай Иванович отличался умением преподносить элементарные вещи в сложной философско-экономическо-социологической упаковке, с множеством ссылок на авторитеты, за что получил от острого на язык Троцкого прозвище Колечка Балаболкин. Да и хитрый Сталин, внешне расположенный к Бухарину, уже явно готовил над ним расправу. Как и санкционированная Сталиным поездка Х.Г. Раковского во главе делегации советского Красного Креста в Японию на съезд Международного Красного Креста[559], поездка Бухарина в Западную Европу должна была дать «материал» для обвинения и Раковского, и Бухарина в связях с агентурой «империалистических держав».
Действительно, на мартовском 1938 г. судебном процессе по делу «правотроцкистского блока» Бухарина путем угроз и пыток вынудили дать показания, что он во время поездки 1936 г. «установил связь с меньшевиком Николаевским, который очень близок к руководящим кругам меньшевистской партии»:
«Из разговора с Николаевским я выяснил, что он в курсе соглашений между правыми, зиновьевскими, каменевскими людьми и троцкистами… То конкретное и новое, о чем шел между нами разговор, заключалось в том, что в случае провала центра правых, или контактного центра, или вообще верхушечной организации всего заговора, у него, Николаевского, будет договоренность с лидерами второго Интернационала о том, что они поднимают соответствующую кампанию в печати»[560].
Совершенно очевидно, что последними словами Бухарин просил Николаевского и других русских эмигрантов привлечь внимание мировой общественности и к его собственной судьбе, и в целом к тому, что творилось в СССР.
Бухарин заявил также на суде, что встречи их происходили в силу возложенной на него «официальной миссии», однако под давлением следствия вынужден был публично признаться в контрреволюционной деятельности: «Таким образом, я имел законное укрытие, за которым я мог вести контрреволюционные разговоры и заключать те или иные соглашения» (как мы знаем – соглашения о покупке архивов).
По поводу показаний Бухарина на суде Николаевский уже во время процесса выступил в «Социалистическом вестнике» со специальным заявлением, подчеркивая, что его встречи с Бухариным в 1936 г. «отнюдь не носили характера каких-то тайных свиданий и были превосходно известны организаторам теперешнего московского процесса». «Приезжавшая в Париж комиссия, в которую входил Бухарин, – писал Николаевский, – действовала в пределах инструкций, данных ей лично Сталиным», причем «эти инструкции, как мне тогда же было сообщено, предусматривали не только переговоры со мною, но и привлечение меня на пост постоянного представителя означенного Института за границей, – предложение, которое было мною отклонено»[561].
Николаевский указывал, что все без исключения встречи с Бухариным проходили в рамках этих переговоров. «В частности, при наших встречах не было, конечно, и намека на разговоры о каких-то якобы существовавших в СССР заговорах и об организации агитационной кампании в случае их неудачи. Все такого рода утверждения Бухарина на процессе относятся к области чистого вымысла, объяснить который я могу только кошмарной обстановкой, царящей на московском процессе, – обстановкой, которая заставляет подсудимых возводить на себя такие нелепые, вздорные обвинения, которым не может верить ни один здравомыслящий человек».
В определенной мере цель, которую, по всей видимости, ставил перед собой Бухарин, намекая в речи в суде на кампанию в свою защиту, была достигнута. Последовала мощная волна выступлений социалистических и демократических организаций, отдельных международных деятелей с разоблачениями московского судебного фарса. Это, однако, не изменило судьбы обвиняемых – за исключением нескольких лиц, получивших тюремные сроки, обрекавшие их на медленную смерть, большинство, в том числе Бухарин, было приговорено к расстрелу и немедленно казнено.
Николаевский, разумеется, не был до конца правдив, когда утверждал, что встречи с Бухариным проходили только в рамках формальных переговоров. Политических переговоров конечно же не было. Но политические разговоры, и довольно разносторонние, имели место. Возвратимся поэтому в 1936 г.
В делегацию, которая воспринималась как представительство ЦК ВКП(б), то есть как самая высокая в стране инстанция, помимо Бухарина, входили лица, знавшие об архивном деле не понаслышке, – директор ИМЭЛ В.В. Адоратский и заведующий Центральным партийным архивом Г.А. Тихомирнов[562] были людьми в высшей степени грамотными. Четвертым членом делегации был председатель Всесоюзного общества культурных связей с заграницей А.Я. Аросев. Советские представители прибыли в Париж, связались с Николаевским и предложили ему стать основным посредником на переговорах о покупке архивов у немцев. Вторым участником переговоров со стороны меньшевиков советские делегаты предложили Дана. Они объясняли это тем, что надеялись на связи Дана с немцами, на его умиротворяющую роль в том смысле, чтобы немцы, говоря словами супруги Дана, «не ставили сумасшедшие требования»[563]. Фактически же советская сторона стремилась привлечь Дана как противовес более консервативному Николаевскому, ибо советскому руководству хорошо была известна просоветская ориентация Дана. Предложение было принято. Впрочем, Дан участвовал в переговорах лишь эпизодически.
Вначале казалось, что компромисс возможен и будет найден. Николаевский и Дан прибыли в отель «Лютеция», в котором остановились советские делегаты. Внешне они были дружески приняты – их угощали шоколадом и пивом, что для полуголодных эмигрантов
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Александр Шубин - История
- Н В Гоголь, Повести, Предисловие - Владимир Набоков - Русская классическая проза