Форма входа
0/0
Из круга женского: Стихотворения, эссе - Аделаида Герцык
- Дата:19.06.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Из круга женского: Стихотворения, эссе
- Автор: Аделаида Герцык
- Просмотров:7
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Из круга женского: Стихотворения, эссе - Аделаида Герцык. Жанр: Классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Из круга женского: Стихотворения, эссе - Аделаида Герцык:
Русская литература в последние годы вызвала к новой жизни множество забытых и вытесненных имен; особенно много вновь открытых поэтов принадлежит Серебряному веку. Одним из таких забытых, но весьма ярких представителей литературы на рубеже XIX–XX веков является Аделаида Герцык.В книге собрано ее творческое наследие, включая лирический дневник и философские размышления. В своей поэзии, в основном религиозного и мистического содержания, Герцык выходит из литературы модерна навстречу тоталитарному XX столетию. В этом столкновении — завораживающая суть ее стихов.Издание снабжено довольно обширным справочным аппаратом и приложением, в котором собраны отзывы современников о творчестве поэтессы.
Читем онлайн Из круга женского: Стихотворения, эссе - Аделаида Герцык
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Тяжело писать о Горьком — но необходимо, слишком вызывает к этому его письмо. Тем радостнее выйти из нездорового воздуха на свет Божий. Свет Божий состоит из разных сияний: бессмертно расстилается он с холма «древней Ниццы», с оливковых склонов Грасса, не менее бессмертен в душе скромной и смиренной русской поэтессы, в прошлом году умершей, чьи «Подвальные очерки» только что довелось мне прочесть. Солнце в подвале! Это не так-то просто. Да еще в каком подвале? В том самом, куда сотнями и тысячами сажал человек «незабываемой душевной чистоты».
Друзья покойной, направляя мне ее писание, просили не называть ее имени, «это может повредить близким, оставшимся в России». Я это делаю. Я называю ее, как мне позволено, А.Г. В чем состоят преступления А.Г.? Видимо, в том, что, отсидев в Крыму несколько времени в подвале Дзержинского, она с величайшей простотой и трогательностью, без всякого напора, нервов, обличения дала несколько словесных зарисовок той жизни, тех людей. Эти люди так живы, их рисунок так безыскусственно верен, вся вещь так полна высокого и смиренного настроения, что, конечно, это одно из лучших произведений последних лет вообще, в мемуарной же литературе первое его место бесспорно. Вот, Горький, когда вам должно быть очень, очень стыдно! В эту минуту мне даже становится вас жаль. Зрелище писания А.Г. дало б вам ясную картину, с кем вы, кого хвалите, и кого (хваля злое) предаете.
Вы предаете тишайшую, замкнутую, невидную собою, с недостатком произношения и легкою глухотой, но полную внутреннего очарования русскую поэтессу-святую. Для меня несомненно, что А.Г. принадлежала к очень древнему типу: первохристианских мучениц, средневековых святых, св. Цецилия, Катерина Сиенская, св. Тереза — ее великие сестры. Разумеется, она не была святой в прямом смысле и не будет канонизирована. Она была жена, мать, писательница, все мы, ее собратья по литературе, помним ее и в Петербурге, и в Москве, на литературных собраниях, на религиозно-философских заседаниях и т. п. Невестой Христовой и монахиней она не была и мира не покидала. Но, чтобы вкратце показать, что это была за душа, приведу факты, сообщенные мне ее близкими друзьями. И, во-первых, обстановка, в которой она жила в Крыму: «Сперва прошли красные орды, опустошая винные подвалы в награду за „победу“… И все же эти пьяные ватаги были менее ужасны, чем следовавшие по их пятам вылощенные чекисты. От красных орд наши виноградники усеивались трупами дохлых лошадей, от чекистов — трупами „белых“ людей. По ночам их выводили голых, в зимнюю стужу, далеко за скалу, выдававшуюся в море, и там, ставя над расщелиной, стреляли, затем закидывали камнями всех вперемежку — застреленных и недостреленных. А спасавшихся бегством стреляли где попало, и трупы их валялись зачастую у самых жилищ наших, и под страхом расстрела их нельзя было хоронить. Предоставляли собакам растаскивать их, и иногда вдова или сестра опознавали руку или голову».
За террором пришел голод. А. Г. прошла и через эту голгофу. Мой корреспондент утверждает, что эта полоса была не менее ужасна — потому что больше убивала дух и мучила обыденностью. По-видимому, здесь нельзя уж было жить экстазом. «Голод — томительно долгий, держащий человека на границе животного существования — не только одухотворяет, но низводит до зверя, до безумия»…
А.Г. пережила голод, но погибла все же жертвою намученности и надлома. Она скончалась в прошлом году от болезней, ужасов и усталости пережитого. Конечно, внутренне не подалась, не уступила Дьяволу ни пяди, но тело не вынесло. Вместе с Блоком, Гумилевым, чрезвычайно от них отличаясь, она может быть причислена к мученикам и жертвам революции, и эти беглые мои строки — лишь заметка, лишь памятка о светлой и прекрасной душе, о частице Святой Руси, терзаемой и распинаемой.
В книге, подготовляемой ее друзьями, ее образ получит полное освещение.
А пока, Горький, повторяю: я не могу назвать ее по имени! Она бы вам простила. Я — не могу.
Светлый путь
Ниже мы печатаем «Подвальные очерки» умершей в прошлом году замечательной русской поэтессы А.Г. Друзья покойной просили не называть ее полного имени, ограничиться лишь инициалами — из опасения за оставшихся в России родственников. Итак, над могилой поэтессы-святой, вполне далекой от политики и борьбы, мы не можем даже назвать ее имени. Позор за это да ляжет на правителей сегодняшней России.
А.Г. родилась в 1874 году в Москве. Ее отец был военным инженером, а потом строителем Моск<овско>-Ярослав<ской> ж<елезной> д<ороги>. Детские годы ее прошли в г. Александрове Владимирской губ<ернии>, и в Крыму, в Судаке, где у них на берегу моря была своя дача с виноградниками, большими орешниками и фонтаном. А.Г. получила хорошее образование, рано полюбила литературу, вкусила того сладкого яду, от которого никогда уже не может отделаться человек. Молоденькой барышней, вместе с сестрой, путешествовала она по Италии, особенно полюбила Ассизи и св. Франциска, сильно вошла в дух Раннего Ренессанса — в те годы (1890-е), когда русская интеллигенция была еще вполне провинциальна. Увлекаться живописью Джотто и книгами Рёскина значило стоять много выше среды. Первый печатный очерк А.Г. был «Религия красоты» (1897). Затем она с сестрой перевела «Прогулки по Флоренции» Рёскина, позже Ницше (первые в России переводы его), дала несколько статей по западной литературе, главное же — писала стихи. В 1908 году вышла замуж, путешествовала по Франции, Италии, Германии. В Вюрцбурге у нее родился первый ребенок, она вернулась в Россию и с 1910 по 1917 г. прожила с мужем в Москве. У нее собирались поэты и поэтессы, молодые и старые критики и философы. В 1909 г. вышел сборник ее стихотворений, а перед тем часть стихов вошла в альманахи «Оры» и «Кошницы». Полусафические строки А.Г. «Из круга женского» были помещены в разных московских альманахах того времени. Эта мирная жизнь прервалась революцией. Весной 1917 г. А. Г. уехала в Судак, не думая, что никогда уже ей не увидать Москвы. Будучи вообще небрежной к своему писанию, она оставила в Москве много ценного и важного, между прочим дневники, рядом со стихами — наиболее для нее важная и удачная форма самовыражения.
В Крыму ей предстояло пережить все ужасы голода и революции. Вот строки о тогдашнем терроре в Крыму близкого А.Г. человека: «…по ночам их выводили голых в зимнюю стужу, далеко за скалу, выдававшуюся в море, и там, ставя над расщелиной, стреляли, затем закидывали камнями всех вперемежку — застреленных и недостреленных… А спасавшихся бегством стреляли где попало, и трупы их валялись зачастую у самых жилищ наших, и под страхом расстрела их нельзя было хоронить. Предоставляли собакам растаскивать их, и иногда вдова или сестра опознавали руку или голову».
И брат, и муж А. Г. были арестованы, их долго держали в подвале, но, к счастью, не убили. Самой А.Г. пришлось три недели высидеть в подвале. На ее счастье попался молодой следователь, любитель поэзии. Он заставил на допросе А.Г. записать ему ее «Подвальные стихи» и попросил сделать надпись, что она посвящает их ему, и отпустил домой. Тому, что она сидела сама в подвале чеки, и тому, что следователь, заставляющий посвящать себе стихи, выпустил ее, мы обязаны появлением на свет «Подвальных очерков», которые без колебания надо отнести к лучшим литературным произведениям последних лет.
За террором наступил голод. А.Г., с опухшим, мертвенно-серым лицом, бродила по знакомым и незнакомым домам «сытых» и вымаливала детям хоть бы кухонных отбросов. «Из картофельной шелухи готовила она „котлеты“, из кофейной гущи и старых заплесневелых виноградных выжимок пекла „лепешки“. Варила „супы“ из виноградной лозы, из необделанной кожи „посталов“ (татарские сандалии). Радовалась, когда из Феодосии привезли кусок жмыхов — их жевали и находили „вкусными“».
И самое страшное — у А.Г. голодали дети. Особенно трудно переносил голод старший мальчик. Он иногда по ночам, не будучи в силах спать, выбегал на двор, в зимний холод, и там «выл»…
Как же переносила все это А.Г.? Как жила, чем питалась внутренно?
Недаром юною девушкой поклонялась она св. Франциску Ассизскому. А.Г. была натурой глубоко религиозной, и чем дальше шла жизнь, чем суровее становилось, тем страстнее и жарче экстаз души. Он поддержал и он дал силы жить и творить в это страшное время.
В сущности, она всегда была поэтесса-святая. Невидная собою, с недостатком произношения, недостатком слуха, А.Г. была — великая скромность, чистота и душевная глубина. Во все века бывали подобные праведницы. Одни погибали на аренах. Другие украшали мир в кельях монастырей. А.Г. своеобразная разновидность: праведница-поэт. Ее поэтический путь обратен пути Блока. Его в ранней молодости посещали «видения непостижные уму», а потом он впал во мрак. У нее, напротив, силен пессимизм молодости. Ранние стихи говорят о томлении, о ненайденном еще. Для этого времени характерно «я только сестра всему живому» — мир еще как будто «сбоку» для нее. Второй период (1910–1917) характеризуется как попытка романтизмом, героизмом, пафосом эстетическим преодолеть «сестринство». И, наконец, последний, важнейший и поэтически, и внутренно, совпал с самой бедственной частью жизни А.Г. Вот где «спасительность страдания»! Вот где видно, какою ценой покупается большое.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Из круга женского: Стихотворения, эссе - Аделаида Герцык бесплатно.
Похожие на Из круга женского: Стихотворения, эссе - Аделаида Герцык книги
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Виктор Орлов - Тигр Внутреннего Разрыва - Виктор Орлов - Психология
- Стихотворения 1903-1906 годов - Аделаида Герцык - Поэзия
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Речь о достоинстве и превосходстве женского пола - Генрих Корнелий - Религия
