Форма входа
0/0
Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев
- Дата:25.10.2025
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Языкознание
- Название: Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия
- Автор: Валерий Пестерев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев. Жанр: Языкознание. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев:
Монография посвящена далеко не изученной проблеме художественной формы современного зарубежного романа. Конкретный и развернутый анализ произведений западной прозы, среди которых «Притча» У. Фолкнера, «Бледный огонь» В. Набокова, «Пятница» М. Турнье, «Бессмертие» М. Кундеры, «Хазарский словарь» М. Павича, «Парфюмер» П. Зюскинда, «Французское завещание» А. Макина, выявляет ряд основных парадигм романной поэтики, структурные изменения условной и традиционной формы, а также роль внежанровых и внелитературных форм в обновлении романа второй половины XX столетия.Книга адресована литературоведам, аспирантам, студентам-филологам, учителям-словесникам, ценителям литературы.
Читем онлайн Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Соответственно внешнемонтажной логике механического соединения вводятся, приблизительно с середины произведения, «кадры» встреч-бесед Кундеры-автора и профессора Авенариуса. Они монтируются то в историю Аньес и Лоры, то в эссеистическую линию Гете и Беттины. И хотя Авенариус имеет свой «романный облик» и свою «романную историю» (тем более что, как оказывается, в прошлом Авенариуса и Лоры — любовная связь), сцены встреч «автора» и героя постепенно становятся эссеистическими диалогами о литературе, о писательском творчестве, о романе, над которым работает Кундера, и его героях, о современном мире как о Дьяволиаде и о человеке в этом мире.
Осмысливая «самый любимый литературный жанр» М. де Унамуно — эссе, И.А. Тертерян пишет об авторской возможности в эссе «выпускать свое «я» на волю», раскрывать, не схематизируя и не упорядочивая, свои духовные состояния, борения чувств и мысли», что вовсе не означает «стихийной непосредственности выражения»[626]. В сообразности эссеистической свободы и точного следования «теме», замысел и воплощение которой «будто» возникает в данный момент творчества, раскрывается монтажный синтез эссе и романа «Бессмертия». Как в эссе, в книге Кундеры свобода мысли, ее течение и развитие, авторская вольность не переходят в авторский произвол, субъективную спонтанность. Наоборот, предметы, явления, образы (их аспекты), повороты мысли в неожиданности, вольности, парадоксальности их первичного и внешнего восприятия строго подчинены точной творческой установке — многосторонне рассмотреть «тему» в длящейся (и длимой автором) смене аспектов, в их перекличке и возможного совмещения гетерогенного — не системно, а суммарно. Потому-то монтаж эссеистического и романного образует у Кундеры сеть внешних сцеплений и внутренних соответствий, которые отмечены в «Бессмертии» (думается, целенаправленно, «конструктивистски») монтажным стяжением. На протяжении всей книги возникают время от времени «кадры», в которых совмещаются (как заданное авторской мыслью) разнородные линии романа. По принципу параллельно-сопоставительного монтажа соединяются линии Лоры и Беттины, подобных в их жажде «малого бессмертия», в главе «Жест, взыскующий бессмертия» из третьей части романа. И пуантное соединение линий Аньес и Рубенса в сцене, когда он по телефону узнает о смерти Аньес, а читатель — о любовной связи героини Кундеры с эпизодически (но повествовательно развернуто) возникающим героем из «романа в романе» (часть шестая «Циферблат»).
Таким же моментом является — «сильная позиция» романного текста — финальная сцена, охватывающая всю седьмую часть произведения («Торжество»). Здесь на едином уровне романного замысла встречаются в спортивном клубе профессор Авенариус, Поль, Лора и автор-герой Кундера, персонаж среди (созданных им) персонажей. Ведь вне сомнения художественная отстраненность Кундеры и его зеркального двойника в романе. Он как автор «Бессмертия» начинает разговор с читателем о возникновении замысла и ведет этот разговор, оставаясь активным повествователем до конца произведения. Неожиданно он становится уже не вездесущим рассказчиком, а автором вставных эссе (скажем, названного «Имагология»), и также неожиданно, меняя «роли», но не изменяясь в своей интеллектуально-духовной сути, вдруг появляется как автор-герой.
Кундера, автор «Бессмертия», нигде в тексте романа не говорит о себе, появляющемся в качестве автора-героя в художественном пространстве романа. Романная видимость идентификации «одного» и «другого» сохраняется и даже подчеркивается фактами творческой биографии Кундеры-писателя, передоверенными Кундере, другу Авенариуса, на протяжении всего произведения. И вместе с тем очевидна нетождественность автора «Бессмертия» герою-писателю с тем же именем. Ее можно определить размышлениями А. Житинского о себе, ставшем персонажем, в его «Путешествии рок-дилетанта»: «…с одной стороны, он — автор данного сочинения и в то же время давно уже отъединился от него, стал самостоятельным персонажем жизни, имеющим свой имидж, свои пристрастия и привычки, свой способ самовыражения»[627].
Эссе, запечатлевающее не итоги и результаты жизни сознания «я», а сам процесс этой жизни, «вечное настоящее», которое открыто во всех направлениях»[628], представляет собой «непрестанный процесс жанрообразования — рождается не только высказывание, но и самый тип его: научный или художественный, дневниковый или проповеднический»[629]. Это процессуальное двуединство реализуется в такой жанровой доминанте поэтики эссе, которую М. Эпштейн определяет как «энергию взаимных переходов, мгновенных переключений из образного ряда в понятийный, из отвлеченного — в бытовой»[630].
Эссеистический принцип переключений охватывает всецело «Бессмертие». Касаясь этого романа в эссе «Когда Панург перестанет быть смешным», Кундера пишет именно об изображении в нем «столкновения разных исторических эпох»[631]. Это писательский принцип отбора материала, но также и форма изображения — смешение и резкое переключение. Гете и Хемингуэй, беседующие в потустороннем мире, «наши дни» в современном пласте романа и XVIII столетие. Внезапно оживающий XIX век то в «мире стихов Рембо», «поэта природы», дороги, бродяжничества, с его дерзким призывом «changer la vie, изменить жизнь», то в «гипертрофии души» князя Мышкина, новой разновидности «homo sentimentalis» прошлого столетия. Роллан, Рильке, толкующие историю Гете и Беттины. И можно составить объемистый каталог собственных имен «Бессмертия», беглый перечень которых в их художественной роли в романе передает одну из моделей формы книги Кундеры, где (если воспользоваться его словами о «Terra nostra» Карлоса Фуэнтеса) «многочисленные исторические эпохи сливаются в некую призрачную поэтическую метаисторию»[632]. Пророк Моисей, Малер, Аристотель, Миттеран, Гитлер, Сталин, Моне, Дали, Ленин, Робеспьер, Пикассо, Наполеон, Бетховен, Солженицын, Декарт, Вагнер, Незвал, Блаженный Августин, Сервантес.
Не только взаимопроникновение повествовательно-изобразительного, образного, с одной стороны, и понятийного, рефлексивного, эссеистического — с другой, но и разновидности романа в их смешанности преодолевают жанровую одномерность. Пласты романа психологического и камерного, сатирический диалог, элементы социально-политической прозы (с «акциями» протеста и благотворительности Авенариуса и Лоры), роман-пародия (эротическая проза и история Рубенса), документальные фрагменты радиоинформаций — взаимопроникновение этих разнородных свойств, фактически, проблему жанра «Бессмертия» сводят к жанровому синкретизму, который Кундера считает «революционной новацией» в развитии литературы[633].
Эссеистическая «энергия развития» — это, по сути, энергия формы. Материал меняет точку зрения на бессмертие: история Аньес, Поля, Лоры, ситуация Рубенса, Гете и Беттины, беседы Гете и Хемингуэя, кажущиеся «излишними» эссеистические медитации автора о случайности, о современности через «имагологию», о творчестве в беседах с Авенариусом. Разноприродный материал изменяет ракурс и расширяет «семантическое поле» романной темы бессмертия. Однако постоянная изменяемость приемов, их повтор в новом виде, то плавный (смягченный или вообще завуалированный) переход приема в прием, то обнажение их «стыков» — все это создает форму, которая опережает меняющийся смысл, задает ход мысли и ее нежданные повороты.
Каждый новый фрагмент романа — иной по форме — множит изменяемость как свойство формы «Бессмертия». В множащейся переменчивости приемов форма обретает самостоятельность, относительную самоценность. Рефлексия автора раскрывается не самоцельно, а только в соотнесенности с саморефлексией формы. Наряду с уровнем сюжетным (в широком смысле) и уровнем «темы» произведения, доминирует третий — уровень формы. Здесь «художественная форма дается вне всякой мотивировки, просто как таковая»[634]. Именно на этом уровне произведения искусства действительно являет себя художественный закон, определенный В. Шкловским формулой: «Содержание… литературного произведения равно сумме его стилистических приемов»[635].
«Как таковая» форма монтажа организует материал пятой части романа («Случайность»). По характеру монтажа Кундера здесь близок, скажем, не Д.У. Гриффиту с его, по словам Ж. Делёза, «параллельным перемежающимся монтажом», когда изображение одной части следует за изображением другой в определенном ритме»[636], а С. Эйзенштейну, для которого суть монтажа заключена в «столкновении», но не в «сцеплении» кадров. Поскольку «сущность кино надо искать не в кадрах, а во взаимоотношениях кадров»[637].
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев бесплатно.
Похожие на Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев книги
- Стрелки Дикого Запада — шерифы, бандиты, ковбои, «ганфайтеры» - Юрий Стукалин - Военная история
- Эстетика и теория искусства XX века. Хрестоматия - Коллектив авторов - Культурология
- Тайна золотого цветения - Самаэль Веор - Самосовершенствование
- Архаические мифы Востока и Запада - Игорь Дьяконов - История
- Тайнопись искусства (Сборник статей) - Делия Гусман - Публицистика
