Рябиновый мед. Августина - Алина Знаменская
- Дата:20.06.2024
- Категория: Любовные романы / Исторические любовные романы
- Название: Рябиновый мед. Августина
- Автор: Алина Знаменская
- Год: 2008
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Железная, усмехнулась Соня, возвращаясь мимо церкви-клуба к себе в барак. А какой еще она должна быть? Когда Вознесенские, обив пороги всех возможных казенных учреждений, получили уведомление о смерти Владимира, Соня окаменела. Она не умела выразить своего горя, которое не измерялось слезами, не могло облечься в слова и не имело возможности утешиться посещением дорогой могилы. Потому что могилы попросту не было. Она не могла навязать свое горе Вознесенским, которые и без того были безутешны. Матушка Александра слегла, и Соня ходила в дом и сидела рядом с ней, но не осмелилась признаться. Даже Маше она не решилась рассказать о той ночи, проведенной с Владимиром, потому что… Потому что это было только ее. Ее и его. Она уходила на берег Обноры и, обняв березу, подолгу смотрела на воду. Река, которая знала все, была единственной ее собеседницей. И мысли в те минуты Соне приходили всякие. Однажды она взяла лодку и поехала на то самое место у старой мельницы, где запруда и омут. И она стояла на острове, на их острове, и смотрела в этот омут, и была готова… Ее окликнули. Она повернулась на голос и увидела старика. Совсем древнего, с подожком. Лицо у дедка было Доброе, глаза смеялись.
— Отвези-ка меня, милая, до Изотово. Тут недалече.
Изотово — деревенька в три дома. Там когда-то была остановка для путешественников и любимских любителей пикников. Там всегда в прежние времена можно было найти горячий самовар и угощение. Все, все на этой реке было связано с ним!
Соня, как во сне, села в лодку и повезла старичка, куда он просил. Он выбрался на берег и повернулся к ней:
— А ты, милая, домой поезжай. Тебя дочка, ждет.
И посеменил вдоль бережка, помогая себе палочкой.
Дочка ждет… Она тогда решила, что старик ее с кем-то спутал, не придала значения словам — мало ли. Но назад к омуту не вернулась. А на другой день прочла в районной газетке о том, что недалеко, в Пошехонье, крестьянка Антонина Угодина организует женскую коммуну. Соня никому не сказала о своем решении, собрала нехитрый скарб и поехала в Рябинину пустынь.
Было бы преувеличением сказать, что встретила ее коммуна с распростертыми объятиями. Не нуждались здесь в лишних ртах.
Антонину Угодину Соня нашла в поле. Женщины готовили поде под посев озимых. Лошадей в коммуне было мало, и бабы впрягались сами. С трудом передвигая ноги в тяжелых кирзачах, тащили на себе плуг.
— У нас ведь не санатория, — окинув гостью недоверчивым взглядом, проговорила Антонина — крупная ладная крестьянка с грубоватыми чертами лица. — Делать что могешь?
— Все могу, что в крестьянском хозяйстве надо. У батьки моего большое хозяйство. Работать приучена.
— Что же ты от батьки-то к нам подалась? Ну да ладно, не хочешь — не говори. Пытать не стану. Айда.
Вдвоем с Антониной они впряглись в освободившийся плуг. На втором круге Соня поняла, что выбивается из сил, но только крепче стискивала зубы. Когда почувствовала, что готова упасть, Антонина махнула рукой:
— Баста!
Отдыхали молча. Угодина ни о чем не спрашивала. Вечером, после артельного ужина — болтушки из овсяной муки с молоком, — сказала:
— Тут у каждого своя беда. А правила для всех общие. Все здесь общее, поняла? Будешь устав соблюдать — останешься. Не будешь — не сможешь тут. И еще — каждый из нас свой вклад в коммуну внес. Таков порядок. Вон, Анна Ивановна, учителка, пальто свое продала. На него мы корову купили. Надежда Зимина привела двух овец. Другие — кто борону, кто плуг, кто телегу с собой притащили. У нас так.
Соня молча вытащила из ушей золотые сережки — подарок отца. Стянула и золотой, на цепочке крестик. Отдала.
— Пойдет, — кивнула Угодина.
Соня лежала на застеленных соломой нарах и сквозь дрему слушала разговоры женщин. Тогда их в коммуне было не больше восьми, некоторые с детьми. В большинстве своем вдовы-солдатки. Из обрывков их разговоров Соня сложила для себя некоторую картину. Потеряв в германскую войну мужей, вытаскивая на своих плечах беднеющее хозяйство, женщины выбивались из сил. Устав мыкаться в одиночку и ждать от меняющихся Властей поддержки, заняли разоренный большевиками пустующий монастырь и решили обрабатывать своими силами его земли.
В районном Совете Угодина заявила решительно:
— Покуда вы тута решаете, как с деревней быть, мы с бабами свой коммунизм построим. Вы нам только не мешайте!
Над ней посмеялись, но препятствовать не стали. До того ли было?
На селе стоял дым коромыслом. Крестьяне новую власть не приветствовали, любое новшество принимали в штыки, от мобилизации в Красную армию уклонялись — темный народ! Заладят одно — хотим сеять и урожай собирать! А тут еще моду взяли — в леса уходить, компаниями там собираться и нападать коварно на новые власти. Народ здесь непростой, дикий, кулаками помахать любитель, еще татаро-монголы к этому приучили. Это у мужиков в крови — за свое до смерти драться будут, хоть голыми руками. До бабских ли затей было у власти, когда с мужиками проблем невпроворот?
Так коммуна потихоньку свою кашу заварила, собрала первый урожай, своими силами отремонтировала некоторые постройки бывшего монастыря. Обжилась.
— Ничего, подруги, — сказала улыбчивая женщина с интеллигентным лицом, о которой Соня подумала: это и есть «учителка». — Вот в романе «Робинзон Крузо» говорится о том, как один предприимчивый англичанин три века назад основал в одиночку большое хозяйство на необитаемом острове. А мы с вами живем среди людей. Нам легче.
— Мы сегодня с Марусей бревна катали для стройки, — отозвалась женщина из дальнего угла. Лица ее Соня не видела. — Так мужики ореховские мимо шли и смеялись. Говорили: зря только, бабы, лес переводите. Ничего, мол, у вас не выйдет.
— Поглядим — увидим, — оборвала разговоры Угодина. — Спать давайте, бабы. Завтра досветла вставать.
О том, что Соня беременна, догадалась не она, а все та же Антонина. На разнарядке велела:
— Круглова — на кухню. — Помолчав, добавила: — На всю зиму. До родов.
Все бабы уставились на Соню, а она в растерянности — на Антонину.
— Чего глядишь хоть? Сама не знала, что брюхатая? Ну ты даешь…
Потом новость сообщила матери. Радость переполняла — у нее осталась частица его самого, его ребенок. Она знала — это будет дочь. Старики в ярославских лесах словами не бросаются…
Художественная мастерская в Ярославле, где работал Иван Вознесенский, готовилась к Октябрьским праздникам. Заставленная планшетами, банками с краской и заваленная красной тканью комната являла собой образец деятельного творческого беспорядка. Иван, превратившийся из тщедушного семинариста в высокого, худощавого симпатичного молодого человека, засучив до локтей рукава, грунтовал белой краской большой продолговатый планшет. В помещение то и дело входили какие-то молодые люди, вносили одно, выносили другое, но Ивану эта суета не мешала — он спокойно занимался своим делом, пока в мастерскую не влетел взъерошенный, мокрый товарищ Ивана, художник Ребров.
- Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4. Человек на коне. Страшные сны - Алина Знаменская - Исторические любовные романы
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Цветы пустыни - Барбара Картленд - Исторические любовные романы
- Цветы на подоконнике - Клавдия Пестрово - Поэзия
- Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.1 - Вера Камша - Книги магов