Рябиновый мед. Августина - Алина Знаменская
- Дата:20.06.2024
- Категория: Любовные романы / Исторические любовные романы
- Название: Рябиновый мед. Августина
- Автор: Алина Знаменская
- Год: 2008
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Курпач.
— Курпач? Одеяло — это курпач?
— Да, курпач. Много курпач — богатый бай. Мало курпач — бедный, дехканин.
— Вот как.
— Мой муж был богатый. Много ковры, много посуда, курпач много. Большой калым отцу за меня платил. Бежал в горы, за кордон. Старшую жену забрал с собой и сына старшего, а я осталась.
— А у тебя дети есть, Зульфия?
— Сын есть, на заработки уехал в Самарканд.
— Сколько же ему лет?
— Семнадцать.
— А тебе тогда сколько?
— Тридцать два.
И Ася, и Алексей вместе покачали головами. Чудно!
— Рано тебя замуж отдали?
— Зачем — рано? Как всех. Сайд большой калым за меня дал отцу. Двадцать верблюдов. Хан-атлас, парчу, десять курпач и пять ковров.
— Калым заплатил, а сам оставил тебя с сыном.
— Мы спрятались с Ниязом, не хотели уходить. Родители старые совсем, жалко.
— Ничего, ты молодая, нового мужа себе найдешь, — улыбнулся Вознесенский.
— Сын не разрешает нового мужа.
— Сын? Да разве может он матери указывать?
— Нет мужа, сын главный. Как скажет, так и будет.
— Чем же ты живешь, Зульфия? — спросил Алексей. И Ася сразу поняла, что он имел в виду. Дом, если определять по количеству курпачей и ковров, казался не бедным. На полках красиво, расставлены медные кумганы, чаши, блюда. Сама Зульфия одета гораздо лучше своих соседок-узбечек. Платья у них у всех одного покроя, но ткань выдает. У Зульфии платья из дорогого хан-атласа, парчовые чувяки, расшитые бисером, тогда как на Айгуль, новой соседке Аси, простые кожаные.
Зульфия начала объяснять род своей деятельности, и Вознесенские долго не могли взять в толк, чем же она занимается. Пока Алексей не воскликнул:
— Кажется, понял! Зульфия — сваха!
— Правда? — поразилась Ася.
— Да, да! — радостно закивала Зульфия. — Сватия, сватия…
Не успели Вознесенские обустроиться, их позвали во двор — пить чай. Под раскидистой чинарой стоял дастархан — низкая площадка с перильцами. Вознесенских усадили на атласные подушки. Айгуль принесла большой медный чайник. Ее муж, Усман, налил немного чая в свою пиалу, затем вылил назад, в чайник. Налил пару глотков в пиалу и подал гостю.
— Налей побольше. Мы водохлебы.
— Мало налить — больше уважения гостю, — пояснила Зульфия.
В медных низких вазочках лежали сухофрукты — темный и светлый изюм, оранжевый урюк и что-то еще. Белые ломти лукума, сахар — у Маруси и Юлика глаза разбежались. Но Ася детей держала в строгости. Взгляда было достаточно, чтобы оба сидели чинно, не разговаривая и не протягивая рук к сладостям, пока гостеприимная Зульфия сама не подвинула к ним лакомства. Стайка босоногих детей Айгуль и Усмана в тюбетейках толкалась на длинной открытой террасе, хихикая и не смея приблизиться. Юлик исподлобья посматривал на них, а Маруся застенчиво улыбалась.
После чая Усман принес казан с пловом. Ловко перевернул его над блюдом, и ровный золотисто-коричневый холм предстал перед гостями. Плов был украшен кусочками мяса и морковью. Но кроме этого вкраплялось что-то еще. Это что-то было квадратным и коричневым по цвету. Зульфия пояснила, что это такой горох.
— Усман, Айгуль, позовите детей, — предложила Ася. Усман что-то ответил по-своему, Зульфия перевела:
— Дети поедят после, вы сегодня наши гости.
Айгуль, Усман и Зульфия ловко подчерпывали рис пальцами и отправляли в рот. Вознесенские попытались сделать так же, но в конце концов Ася послала Марусю за ложками. Так получалось гораздо ловчее.
Ночью, уложив детей, Ася и Алексей делились впечатлениями. Это была первая ночь на новом месте. Не спалось. Они вышли на открытую террасу — ветер донес аромат весеннего цветения. Темное небо лежало на самых крышах, задевая крупными звездами ветки чинары. Думали каждый о своем.
— Как тебе их полосатая форма? — спросил Алексей, — Сошьешь себе такую?
— Обязательно.
— А паранджу?
— В ней жарко. А тебе бы жену в паранджу упечь! Вот уж не ожидала.
— Шутки шутками, но все же одна по улицам не расхаживай. В Бухаре смутно. Народ здесь непростой.
— Зато гостеприимный. Мне так Зульфия понравилась. Вообще мне здесь нравится. Город… А тебе?
Он ответил не сразу:
— Везде одинаково. Те же банды, та же ненависть, кровь. Только они здесь свои, а мы пришлые. И на их гостеприимство, Ася, рассчитывать не приходится. Медаль имеет две стороны.
Она знала, что муж имел в виду. То, что Бухара присоединилась к красному Туркестану, еще не было гарантией безопасности.
На рассвете их разбудил беспокойный стук в ворота. Красноармеец из штаба прибежал за комиссаром. Они говорили о чем-то торопливо во дворе, а когда Алексей вернулся в дом, чтобы собраться, Ася по лицу поняла: что-то стряслось.
— Бандиты ночью убили часовых у конюшни и порезали лошадей.
— Как… порезали?..
— Вспороли брюхо. Каждой. — Вознесенский торопливо застегивал портупею. — Когда вернусь — не знаю. Береги себя.
Здесь была особая война. В любом селении русских встречали радушно, самое лучшее место в доме отведут, лучшую еду на стол поставят. Пока ты гость в доме, тебе обеспечена еда и охрана. Но за пределами дома за жизнь твою никто не ручается. Ночами, бесшумные как кошки, басмачи спускались с гор и действовали выверенно, четко, со спокойной циничной жестокостью. И поймать их было куда как непросто. В этом заключалась работа Вознесенского.
И тем не менее Асе нравилось в Бухаре. Здесь было солнечно, тепло и более-менее сытно. Юлик быстро нашел общий языке местными ребятишками. Большой компанией дети осаждали старую чинару, среди ветвей которой имелась широкая площадка — играть на ней было одно удовольствие. Смуглый, темноволосый, с янтарными глазами ребенок не переставал напоминать матери о былой любви. Он подрастал, и становилось очевидным его несходство с Вознесенским. Он не был похож и на мать. Разве что легкой смуглостью да формой ушей. Он любил забраться на плоскую крышу и подолгу сидеть там, наблюдая жизнь улицы. Иногда, застав сына в состоянии подобной задумчивости, Ася пугалась — настолько явным в эти минуты было сходство мальчика с отцом. Он так же обхватывал руками коленки и замирал, глядя вдаль. Окликни его, и ребенок словно от сна очнется. Вознесенский над этой привычкой Юлиана посмеивался, говорил:
— Спускайся с небес, мечтатель!
Ася держалась с ребенком ровно, без сюсюканья, но когда он вдруг подлетал к ней, обхватывал за ноги своими ручонками и зарывался лицом в подол, сердце ее таяло, сжималось в комок, и она несколько раз быстро и весело целовала его в нос.
- Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4. Человек на коне. Страшные сны - Алина Знаменская - Исторические любовные романы
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Цветы пустыни - Барбара Картленд - Исторические любовные романы
- Цветы на подоконнике - Клавдия Пестрово - Поэзия
- Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.1 - Вера Камша - Книги магов