Лучший исторический детектив – 2 - Александр Балашов
- Дата:27.11.2024
- Категория: Детективная фантастика / Исторические приключения / Исторический детектив / Крутой детектив / Шпионский детектив
- Название: Лучший исторический детектив – 2
- Автор: Александр Балашов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ладно, Стёпка, не лайся! — махнул рукой Василий. — Позже свою претензию выкажешь. За стаканом. В мирной, так сказать, семейной обстановке.
Подошли другие мужики, копавшие могилу.
— Шумляй! — обратились они к Степану. — Ну чаго, будем хоронить али как?
— Цыц, лохи гуевские! — цыкнул в их сторону Степан. — «Чаво, чаво»… А «ничаво»! Гроб, говорю, сымайте с подводы!
Копальщики легко сняли гроб с телом матери, откинув в сторону тяжёлую крышку, сработанную из сырого лесоматериала. Мальчик, которому очень не хотелось слезать с телеги, начал было отпускать не по-детски солёные словечки в адрес могильщиков, но Степан успокоил подростка:
— Цыц, сопляк! Не то машонку вырву!
— Это сын Степана, Пашка, — кивнул в сторону мальчишки Василий. — Тоже, выходит, твой родственник, Игорёшка. Бедовый малый, этот дальше Степана пойдет… по этапу. Но на смартфоне сечёт, как чёрт в очко. В «танчики» почище моего играет! А с картами с младенчества на ты. Все бабкины бабки, что на свои похороны та собирала, проиграл, сволочь.
И Василий рассмеялся своей шутке.
Пашка, вяло матюкнувшись, живо спрыгнул с телеги и, закурив дорогую сигарету, отошёл от пустой ещё могилы в сторонку.
— А где Домна? — уже подавленный началом похорон тихо спросил Игорь брата. — Эта, как её, Зарема, мне по телефону говорила, что и ей телеграмму дала…
Васька хмыкнул:
— Не всем Зарема даёт, но телеграмму дала. — Только не Домне, а Диане.
— Какой Диане?
— Не Домне, а Диане, — повторил Василий. — Она, братка, сама себя переименовала. Давно уже, а ты, брат, и не знал… Минуя ЗАГСы и попов документы выправила. Говорит, как корабль назовёшь… Она там, в матерной хате, у плиты… Поминки готовит. Какие похороны в России без поминок?
Анастасия, молча наблюдавшая за диалогом братьев Лаврищевых, взяла управление похоронами в свои руки.
— Так, родные, односельчане! — скомандовала она, обращаясь к собравшимся. — Подходите к гробу прощаться с рабой Божией бабой Верой… Верой Ивановной Лаврищевой.
— Притормози, Зарема! — оборвал её Василий. — Попа подождём. Батюшка запаздывает. Похмеляется, что ль?
И почти сразу после этих слов в покосившиеся врата старого погоста, лихо крутя педали, въехал чёрный велосипедист. По рясе, подоткнутой под поясной ремень, Игорь Ильич понял — местный батюшка.
— Ну, слава Богу! — вздохнула старушка в жёлтой спортивной кофте с с полинявшими иностранными надписями на впалой груди. — Отец Николай прикатил!
И, улыбаясь беззубым ртом, размашисто перекрестилась.
Мокрый от жары и усердия батюшка подрулил к могилке. Он вытащил из-за за поясного ремешка полы рясы, но под тёмными одеждами всё равно виднелись синие спортивные штаны с широкими белыми лампасами. Длинные его волосы слиплись от пота и цеплялись за жидкую рыжеватую бородёнку. Был он простоволос — без головного убора. Зато с большим крестом, который для удобства езды на велосипеде он сдвинул на левый бок. Отец Николай водрузил крест на положенное место, окинул паству близоруким взглядом, вздохнул и вытащил из маленького рюкзачка кадило. Зарядив его по всем правилам ритуала, он подошёл к старушке в спортивной кофте и о чём-то спросил её. Она указала рукой на Василия и Игоря. И что-то прошептала отцу Николаю на ухо. При этом выражение лица бабушки было не по-христиански смиренное, а совершенно плутовское.
Священник, помахивая кадилом, торопливо приблизился к Игорю Ильичу.
— Вы оплачивать будете? — деловито спросил он тихо.
— Не беспокойтесь об этом, святой отец, — ответил следователь. — Делайте своё дело. И побыстрее, пожалуйста.
— О сумме в таких случаях говорить не принято, но яйцами и консервированными овощами я не беру…
Лаврищев досадливо махнул рукой и, морщась, повторил:
— Делайте своё дело!
Священник, поглядывая на дорогие часы, по сокращённой программе, сопровождавшееся невнятным скоропроговариванием молитв, отпел представившуюся рабу Божию Веру, потом, вытряхивая угольки из кадила, сказал буднично:
— Теперь подходите, братья и сестры… Прощайтесь.
Первой к гробу подошла Анастасия, единственная из всех гуевских женщин, кто в траурной процессии был в чёрном платке.
— Зарема! — громко зашипел Васька. — Ты ей што — родня? Али кто?
Женщина вздрогнула, но от гроба отошла только после того, как поцеловала покойницу в восковой холодный лоб.
— Вот ушлая писательница столичная! — выругался стоявший за спиной Игоря Ильича его племянник Степан. И, не обращая внимание на осуждающий взгляд батюшки, сплюнув себе под ноги, добавил:
— Никак наследницей первой очереди себя Зарема считает…
Суетливо попрощался с матерью и сам Игорь Ильич. Он поцеловал холодный лоб, на котором лежала церковная бумажная лента с какими-то словами. Думал, что слёзы сами собой покатятся из его сухих глаз, но они никак не выходили наружу. Правда, что-то пружиной с тупыми краями сжалось в его груди, царапая за сердце и душу. Но глаза повлажнели, когда в голос завыла бабушка в жёлтой спортивной кофте, запричитала, неистово крестясь. Отодвинув голосившую бабушку в сторону, подошёл к изголовью гроба Васька, постоял с полминутки молча — и, тут же закурив, отошёл прочь.
Больше в индивидуальном порядке с Верой Ивановной Лаврищевой никто не попрощался.
— Все попрощались? — поинтересовался Сергей, муж сестры Игоря Ильича, копавшего вместе с мужиками могилу. — Тогда заколачиваю гроб.
Подошли мужики с длинными вожжами.
— Давай, трави помаленьку! — подал команду Степан, сверкая глазами на попа, уже настраивавшего велосипед на обратную дорогу.
И гроб на верёвках опустили в глубокую могилу. Игорь Ильич растерянно загрёб ладонью свежевынутой земли с глинистого рыжеватого бугорка и бросил эту могильную глину на гроб матери. Тот глухо отозвался: «Бум!». «Вот так и меня закопают в землю, — пронеслось в голове следователя. — И какая разница, где лежать — на престижном столичном кладбище, где один метр под миллион стоит, или же на старом деревенском погосте с бесплатной, но родной землицей? Пройдёт десять, двадцать лет, ну, самое большое тридцать лет — и никто, никто уже не вспомнит, кто здесь лежит и что это был за человек… Как звали его? Что и кого он любил? Кого ненавидел? О чём мечтал? Чего достиг, а что так и не сбылось? Кому это будет интересно? Внукам? Правнукам нашим? Они о нас-то нынешних ничегошеньки не знают и не помнят, а через десятилетия и подавно не будут копаться в пыльных архивах…Никто никому не интересен. Каждый сам по себе и сам за себя. И «Вечная память», о которой пел отец Николай дрожащим фальцетом, не больше как простая фигура речи…Потому что смерть сильнее памяти. Всё тлен, и память — тоже. Но что ж мы за люди такие, если и с ещё живой памятью даже по родной матери не плачем?
- Чайник в мастерской - Ольга Евгеньевна Сквирская - Прочее / Русская классическая проза
- Кабалла, ереси и тайные общества - Н. Бутми - Публицистика
- Тайные общества русских революционеров - Рудольф Баландин - Биографии и Мемуары
- Похвала Сергию - Дмитрий Балашов - История
- Бог, Пространство, Мыслящая Субстанция. Учение Джуал Кхула - Татьяна Данина - Эзотерика