Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века - Георгий Иосифович Чернявский
- Дата:10.08.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / История
- Название: Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века
- Автор: Георгий Иосифович Чернявский
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Война и второе спасение архивов
Вторая мировая война оказала непосредственное влияние на судьбу самого Николаевского и богатейшего архива, находившегося на его попечении. С полным основанием Борис Иванович предполагал, что «странная война» не будет длиться вечно, что наступление гитлеровцев на Париж вполне возможно, и предпринимал меры для сбережения документов. В начале 1940 г. он отправил значительную их часть в США, в чем ему оказал помощь посол Соединенных Штатов во Франции Уильям Буллит, взявший на себя смелость снабдить эти объемистые пакеты этикеткой личного багажа американского посла, освобождавшей их от какого бы то ни было досмотра.
Жизнь в Париже до 1943 г. при оккупантах оставалась спокойной. С ними активно сотрудничали самые знаменитые представители французской интеллектуальной элиты, не говоря уж о русских антикоммунистах, вплоть до знаменитого актера балета, солиста Гранд-опера Сергея Лифаря, который не только продолжал в годы оккупации свои выступления, но и с удовольствием выполнял обязанности гида Йозефа Геббельса, когда германский министр пропаганды посетил оккупированный город. Более того, в эмигрантской среде оказалось настолько много нацистских сексотов, что, как рассказывали тогда, на дверях парижского отделения гестапо появилась вывеска: «Доносы русских друг на друга не принимаются». Такая ситуация была продолжением происходящего в Германии, где «густо цвели такие доносы русских на русских, что сам всемогущий Геринг все нелепые доносы стал называть «русскими доносами»[636].
Если гитлеровцы в значительной мере основательно рассчитывали привлечь к сотрудничеству с ними часть российской политической эмиграции, проживавшей во Франции (разумеется, за исключением евреев), то печатные выступления и экспертно-свидетельские показания Николаевского на Бернском судебном процессе по поводу «Протоколов сионских мудрецов» сразу же исключили его из числа потенциальных коллаборантов. Да и для самого Николаевского мысль о сотрудничестве с оккупантами была дикой. Борис Иванович вспоминал, что тотчас после вступления нацистов в Париж они начали тщательно его разыскивать, точно так же, как и архивные фонды, которыми он распоряжался.
Одним из обвинений, которое ему предполагали предъявить, была как раз кража архивов германской социал-демократии[637], которые в свое время Николаевский тайно перевез в Париж вместе с русскими документами. В случае задержания Николаевскому грозил концлагерь со всеми последствиями. Тем не менее Борис Иванович все затягивал и затягивал отъезд, хотя у него была американская виза, выданная по указанию Буллита. В течение нескольких месяцев после оккупации Парижа германскими войсками в июне 1940 г. Николаевский оставался в Париже. Жил он нелегально у надежных людей, уверенный в том, что его не выдадут, хотя в это страшное время никакие расчеты на честность и добропорядочность не могли служить гарантией. Николаевский осмеливался даже неоднократно выезжать в разные провинциальные города и в сельскую местность, передавая небольшие порции своего архива в руки тех, в ком был уверен, в том числе нескольким фермерам в районе Луары. Так, ценную партию материалов удалось укрыть в луарском городке Амбуаз, славившемся величественным королевским замком. Некоторое время Анна Бургина даже жила здесь, чтобы лучше понять, насколько надежно укрытие[638]. Действительно, эти документы были в основном сохранены[639].
Николаевский добрался даже до Марселя, где оставил у знакомых чемодан с письмами одного их идеологов народничества П.Л. Лаврова и другими важными документами (эти материалы после войны были найдены и переданы в Отдел рукописей Библиотеки конгресса США)[640].
Через полтора года после переезда в США Николаевский писал Сапиру – своему молодому коллеге по меньшевистской партии, одно время представлявшему эту партию в молодежной организации Социалистического рабочего интернационала, а теперь занявшемуся историей, что худшие ожидания по поводу судьбы его документальной коллекции оказались неоправданными. «Мои материалы пропали далеко не все. Свыше 100 ящиков спасено. Из рукописей… почти ничего не пропало… Мне пришлось очень туго, особенно потому, что я остался без денег… Тем не менее из Парижа эвакуацию я провел максимальную»[641].
В целости оказался и большой чемодан с рукописями, который Николаевский перед эмиграцией сам закопал в укромном месте под Парижем, мало надеясь, что он его найдет. Приехав после освобождения Франции во французскую столицу, Борис Иванович, к немалому собственному удивлению, нашел эти научные клады и перевез их в США[642].
В то страшное время, когда оккупанты, разгромив за несколько недель сухопутную армию Франции, разгуливали по Парижу, к Николаевскому обращались за помощью представители российской эмигрантской интеллигенции, понимавшие уязвимость своего положения при гитлеровцах. Николаевский принял на хранение и спас архив З.Н. Гиппиус и Д.С. Мережковского. С аналогичной просьбой к нему обратилась Людмила Николаевна Замятина, вдова писателя Е.И. Замятина. Чемодан с замятинскими документами Николаевский получил уже после того, как ему удалось спрятать почти весь свой архив. Вот как он описывал эту историю после войны, отвечая на письмо Замятиной:
«Ваш чемодан был доставлен мне в самый последний момент, когда основные материалы уже были вывезены, и я не совсем точно помню, что с ним сделал. Из Парижа я его увез, – это несомненно, далее несомненно, что все без исключения чемоданы я спрятал в одном подземелье и вся эта группа материалов уцелела: ее недавно откопали и вывезли в безопасное место. Единственная опасность состоит в том, не заложил ли я в суматохе последних сборов Ваш чемодан в один из ящиков с книгами: такие спасены не все. В настоящее время я сношусь с теми лицами, у кот[орых] на хранении находятся спасенные и откопанные вещи, и выясняю, нет ли там Вашего чемодана. Положение осложняется тем, что я не помню точно его примет. Не могли бы Вы мне дать его точное внешнее описание? Затем: нет ли у Вас ключа от него? Если да, это сильно облегчило бы дело, т. к. по ключу можно было бы установить принадлежность чемодана».
Автор письма добавлял, что если чемодан попал в ящик, оказавшийся в руках немцев, то положение хуже, но надежды еще не потеряны: «Американцы ведут розыск всей библиотеки»[643].
По воспоминаниям меньшевистского деятеля и ученого С.М. Шварца, Николаевский весьма деятельно способствовал эмиграции из оккупированной Франции ряда немецких, австрийских, чешских
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Александр Шубин - История
- Н В Гоголь, Повести, Предисловие - Владимир Набоков - Русская классическая проза