Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века - Георгий Иосифович Чернявский
- Дата:10.08.2024
- Категория: Биографии и Мемуары / История
- Название: Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века
- Автор: Георгий Иосифович Чернявский
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Кремле похищение документов Троцкого из фондов Николаевского в парижском филиале МИСИ оценивалось как явное достижение. Не конкретизируя существа дела, нарком внутренних дел Ежов счел даже нужным на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. в ответ на реплику уже опального бывшего наркома Ягоды, что он всю жизнь «старался пролезть к Троцкому», самодовольно намекнул на удачное ограбление архива:
«Если вы старались всю жизнь и не пролезли – это очень плохо. Мы стараемся очень недавно и очень легко пролезли, никакой трудности это не составляет, надо иметь желание, пролезть не так трудно»[602].
Через много лет, когда Зборовский, проживавший уже в США, был разоблачен как советский агент и вопрос о нем рассматривался на заседании сенатской подкомиссии по национальной безопасности, Л. Эстрина (к этому времени, выйдя замуж за А.Д. Далина, она сменила фамилию) дала показания о том, что Зборовский рассказывал ей (уже после разоблачения) о своей тогдашней беседе с резидентом НКВД во Франции. Зборовский был обеспокоен возможностью своего разоблачения, так как о передаче документов знали кроме него только Седов, Эстрина и Николаевский. Никого из них в шпионаже на НКВД заподозрить было невозможно. Резидент советской разведки только отшутился: налет был совершен в ночь на 7 ноября, чтобы сделать подарок товарищу Сталину к годовщине Октябрьской революции[603].
Сам Николаевский через много лет, уже в США неоднократно вспоминал о парижском инциденте. «Слышали о провокации «Этьена» [Зборовского], секретаря покойного Седова? – писал он в Париж Суварину. – Это он, вместе с Седовым, привез тогда так называемый «Архив Троцкого» в институт на рю Мишлэ, и сам же сообщил по начальству для кражи. Теперь признал, хотя утверждает, что к похищению прямого отношения не имел. Рассказал, что были разочарованы: оказались одни газеты со всех концов мира (троцкистских групп)»[604]. Лев Седов, чтобы не расстраивать отца, тоже написал ему в свое время, что похищены были только газетные вырезки и некоторые маловажные бумаги. Эту версию вслед за Седовым повторил в своей биографии Троцкого Исаак Дойчер.
Однако в Москве на результаты операции смотрели иначе. В директивном письме резиденту в США Максиму (Зарубину) в конце 1941 г. советский разведывательный «Центр» утверждал, что при «активном участии» Зборовского «нами были изъяты все секретные архивы Международного секретариата, все архивы Седова и значительная часть архивов «Старика»[605]. Этим кодовым именем в документах НКВД обычно назывался Троцкий. Цель похищения состояла в том, чтобы добыть материалы для новых судебных процессов в Советском Союзе, равно как и получить оперативную информацию о местонахождении Троцкого и его деятельности для организации убийства. Предположение, что кража была предпринята по личному приказу Сталина для лучшей подготовки к предстоявшим «показательным» процессам, не раз высказывал Николаевский.
Троцкий, находившийся в это время в Мексике, послал свои показания парижскому следователю Барнье, занимавшемуся делом о похищении архива. В них он высказал убеждение, что акция была проведена НКВД и что документы понадобились Сталину «как техническая опора при создании новых амальгам» (так называл Троцкий сталинское процессы). Через некоторое время Троцкий вновь отправил Барнье свои показания, приводя неопровержимые аргументы в пользу того, что грабеж был осуществлен советской разведкой. «Если бы начальник парижского отделения ГПУ оставил на столе в помещении института свою визитную карточку, он этим немногое прибавил бы ко всем другим уликам»[606], – заключал Троцкий.
Весьма интересно, что это письмо оказалось в московском госархиве, в архивном фонде Троцкого, куда оно было передано, в свою очередь, из Архивной службы ФСБ Российской Федерации. Иными словами, и это письмо было перехвачено советскими агентами. Возможно, оно было послано в редакцию «Бюллетеня оппозиции» для передачи французскому следователю, но похищено Зборовским. В архиве находится и обширная переписка Льва Седова с отцом, с американским журналистом Максом Истменом и прочими лицами, с издательскими фирмами и всевозможными другими адресатами различных стран. Эта документация тоже, безусловно, попала туда из спецслужб, где были собраны все украденные из МИСИ и перехваченные Зборовским документы[607].
Так с весьма драматического криминального эпизода началось сотрудничество Николаевского с Троцким. Оно всегда было заочным. Троцкий с Николаевским непосредственно не общался, не встречался и не переписывался. Посредниками выступали Лев Седов и его помощница Л.Я. Эстрина, бывшая сотрудница Николаевского. Через Седова и Эстрину Троцкий консультировался с Николаевским, работая над книгами о Ленине (работа над этой биографией осталась в начальной стадии) и о Сталине (был завершен первый и вчерне второй том). Из переписки между Троцким и Седовым видно, что Николаевский дал согласие оказывать содействие работе над книгой о Сталине и что Троцкий, несмотря на принципиальные политические расхождения между ними, проявлял готовность, в свою очередь, быть ему полезным.
Позже Николаевский рассказывал, что Седов просил его найти в «Социалистическом вестнике» публикацию писем Ленина Троцкому, и в ответ Борис Иванович предоставил Седову полный комплект журнала[608]. В одном из писем Троцкого сыну говорилось: «Пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить через твое посредничество Б.И. Николаевского за его обстоятельные и серьезные замечания. С некоторыми из них я не могу, правда, согласиться… Во всяком случае, замечания Б.И., без сомнения, помогут мне уточнить текст… Еще раз благодарю его»[609].
Новые публикации из истории русского социализма. Потресов
Участие же Николаевского в политических акциях эмигрантов-меньшевиков становилось все более ограниченным, да и меньшевистская организация в Западной Европе все более редела в силу прежде всего естественных причин – ее ветераны постепенно покидали сей мир, а молодежь почти не пополняла их ряды. Дан с грустью писал другому меньшевику-эмигранту С.Е. Эстрину в апреле 1940 г., то есть уже в начале Второй мировой войны: «Боюсь, что для многих товарищей за долгие годы эмиграции и оторванности от политической работы на русской почве партия потеряла (если не в сознании, то в психологии) это действенное, служебное значение… Какие старцы там, Абрамович ли и Николаевский, Дан ли и Югов, на каком языке они молятся и даже каким святым акафисты читают, – это для «мирянина», право уж, не так важно»[610].
Тем не менее Борис Иванович продолжал в Париже не только работу по собиранию архивов организаций и деятелей социалистической эмиграции, но и по публикации их произведений. Именно в это время появилась его первая крупная аналитическая биографическая статья, посвященная одному из основателей российской социал-демократии А.Н. Потресову. Она предваряла сборник избранных произведений этого видного политического деятеля, давая выпуклую характеристику его жизненного пути
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Александр Шубин - История
- Н В Гоголь, Повести, Предисловие - Владимир Набоков - Русская классическая проза