Возвращение в Оксфорд - Дороти Сэйерс
- Дата:25.09.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Классический детектив
- Название: Возвращение в Оксфорд
- Автор: Дороти Сэйерс
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Каков артист!» — подумала Гарриет, наблюдая, как мисс Бартон, потерпев поражение, передает его мисс Гильярд.
— Рад знакомству, — говорил тем временем Уимзи, с улыбкой глядя в колючие глаза тьютора по истории. — Ваша статья в «Историческом вестнике» о дипломатических аспектах развода…
(«Боже, — подумала Гарриет. — Надеюсь, он знает, о чем говорит».)
— …поистине мастерски. Мне только кажется, что вы несколько недооценили то давление, которое испытывал Клемент,[236] когда…
— …судя по неизданным донесениям, которые находятся в распоряжении…
— …вы могли пойти в своих рассуждениях дальше. Вы совершенно верно замечаете, что император…
(Да, он действительно читал статью.)
— …искажено предрассудками, но значительное влияние канонического права…
— …необходимо тщательно проверить и заново отредактировать… Бесчисленные ошибки в написании и, по крайней мере, один возмутительный пропуск…
— Если вам понадобится доступ к этим документам, я мог бы вас связать… по официальным каналам… личное знакомство… никаких затруднений…
— У мисс Гильярд такой вид, — сказала декан Гарриет, — словно она получила подарок ко дню рождения.
— Кажется, он предлагает ей доступ к каким-то закрытым источникам информации.
(В конце концов, подумала она, он довольно важная фигура, хотя об этом постоянно забываешь.)
— …не столько политическое, сколько экономическое…
— Раз уж речь зашла о национальных финансах, — заметила мисс Гильярд, — то в этой области мисс де Вайн — признанный авторитет.
Она представила друг другу Питера и мисс де Вайн, и беседа потекла дальше.
— Так, — сказала декан, — мисс Гильярд он безусловно покорил.
— А его безусловно покорила мисс де Вайн.
— Думаю, это взаимно. У нее распустилось несколько прядей — верный знак удовольствия и интереса.
— Да, — согласилась Гарриет.
Уимзи со знанием дела дискутировал об отчуждении монастырской собственности, но она не сомневалась, что на уме у него сплошные шпильки.
— А вот и ректор. Придется их разлучить силой. Ему надо познакомиться с доктором Баринг и вести ее к столу. Ага, все хорошо. Она его прибрала к рукам. Твердое установление королевской прерогативы! Хотите сесть рядом и держать его за руку?
— Не похоже, чтобы он нуждался в моей помощи. Лучше вы. Вне подозрений и при этом источник ценной информации.
— Хорошо. Я сяду рядом и буду щебетать, а вы садитесь напротив и пинайте меня, если я скажу что-то лишнее.
Усевшись в соответствии с этим планом, Гарриет обнаружила не слишком приятное соседство: по одну сторону от нее оказалась мисс Гильярд (которая всегда испытывала к ней неприязнь), а по другую — мисс Бартон (которая все еще беспокоилась о сомнительном детективном хобби Уимзи). А прямо напротив нее сидели два человека, с которыми ей опасно было встречаться взглядами, если она намеревалась сохранить серьезность. С другой стороны от декана очутилась мисс Пайк; с другой стороны от мисс Гильярд, в непосредственном поле зрения Уимзи, — мисс де Вайн. Мисс Лидгейт, эта несокрушимая крепость, уселась в дальнем конце стола и вряд ли могла предоставить ей убежище.
Ни мисс Гильярд, ни мисс Бартон не заговаривали с Гарриет, так что она могла без помех наблюдать за прямолинейными попытками ректора составить мнение об Уимзи и за куда более дипломатичными, но не менее упорными попытками Уимзи составить мнение о ректоре — состязание это сопровождалось неизменной учтивостью с обеих сторон.
Доктор Баринг начала с того, что спросила Питера, показали ли ему колледж и что он о нем думает, добавив с подобающей скромностью, что с архитектурной точки зрения Шрусбери, разумеется, не может состязаться с более старинными учреждениями.
— Учитывая, что архитектура моего собственного старинного учреждения с математической точностью составлена из свержения, выметания, уморжения и обделения,[237] — горько ответил его светлость, — ваше замечание кажется саркастическим.
Ректор, почти поверив, что нарушила правила хорошего тона, стала серьезно уверять гостя, что за ее словами не стояло никаких личных намеков.
— Весьма полезное напоминание, — сказал он в ответ. — Готика девятнадцатого столетия призвана смирить нашу бэйлиоловскую гордыню, чтоб не забывали Бога. Мы разрушили хорошее, чтоб создать плохое, вы же, наоборот, создали мир из ничего — гораздо более по-божески.
Ректор, с трудом маневрируя на скользкой грани между серьезностью и шуткой, нашла наконец опору:
— Вы верно подметили, нам пришлось извлекать все возможное из того малого, что нам доступно, и это очень типично для нашего положения в университете.
— Да, ведь вам приходится обходиться почти без фондов?
Вопрос был задан так, чтобы вовлечь в разговор декана, которая весело ответила:
— Совершенно верно. Но голь на выдумки хитра.
— Учитывая все обстоятельства, даже восхищение может показаться дерзостью. У вас прекрасная трапезная, какой архитектор ее строил?
Ректор тут же принялась излагать главу местной истории, но оборвала рассказ на полуслове:
— Но наверное, вас не особенно интересует вопрос женского образования?
— А что, это все еще вопрос? По-моему, он давно исчерпан. Надеюсь, вы не станете меня спрашивать, одобряю ли я, что женщины делают то или это.
— Отчего же?
— Потому что это предполагало бы, что я имею право одобрять или не одобрять.
— Уверяю вас, — сказала ректор, — даже в Оксфорде все еще встречаются те, кто настаивает на своем праве не одобрять.
— А я думал, что вернулся в цивилизацию.
Тут стали уносить рыбные тарелки, все немного отвлеклись, и ректор воспользовалась возможностью, чтобы перевести разговор на положение дел в Европе. Теперь ее гость был в своей стихии. Гарриет встретилась глазами с деканом и улыбнулась. Но приближался новый экзамен: от международной политики перешли к истории, а история — по крайней мере, в представлении доктора Баринг — была неотделима от философии. Внезапно из переплетения слов вынырнуло зловещее имя Платона, и доктор Баринг выдвинула философскую сентенцию, словно пешку, соблазнительно поставленную en prise.[238]
Многие собеседники устремлялись к неминуемой катастрофе по вине философских пешек доктора Баринг. Пешку можно было съесть двумя способами, оба оказывались роковыми. Можно было притвориться, что знаешь, о чем идет речь; можно было выразить неискреннее желание получить объяснения. Его светлость улыбнулся нежной улыбкой и отказался разыгрывать гамбит.
— Это за пределами моего понимания. У меня не философский склад ума.
— А как вы определяете философский склад ума, лорд Питер?
— Никак. Определения — опасная штука. Но я знаю, что философия для меня — закрытая книга, как музыка для тех, у кого нет слуха.
Ректор бросила на него быстрый взгляд, но не увидела ничего, кроме невинного профиля, задумчиво склоненного над тарелкой, — так цапля сидит у пруда.
— Очень удачный пример, — сказала ректор. — У меня как раз нет музыкального слуха.
— Правда? Я так и думал, — невозмутимо отозвался он.
— Очень интересно. И откуда вы узнали?
— Может быть, что-то в звучании голоса. — Он посмотрел ей в глаза честными серыми глазами. — Но это рискованный вывод, и, как вы заметили, я не стал его делать. Истинное искусство шарлатана — выудить признание и представить его как собственное умозаключение.
— Вот как, — сказала доктор Баринг. — Вы с удивительной прямотой раскрываете свои приемы.
— Вы бы все равно заметили, так лучше уж я разоблачу сам себя и создам себе незаслуженную репутацию человека, неспособного солгать. Главное преимущество правды в том, что ей никто не верит, — это суть ψενδῆ λέγειν ᾥς δεῖ.[239]
— Значит, есть все же философ, чьи книги для вас не закрыты? В следующий раз я начну с Аристотеля.
Она повернулась к соседке слева, освобождая его от ответа.
— Простите, — сказала декан, — мы не можем предложить вам крепких напитков.
Его лицо ясно выражало смесь настороженности и лукавства.
— Как уцелеть под бороной, известно жабе лишь одной.[240] Вы всегда испытываете своих гостей коварными вопросами?
— Пока не напоремся на Соломона. Вы прошли испытание с честью.
— Тсс! Главная мудрость в светской беседе — знать пределы собственных возможностей.
— Бывало, студентов и нервных молодых донов уносили отсюда в конвульсиях, и все потому, что им не хватало духа честно признаться в собственном невежестве.
— Потому что они не так умны, как Сократ, — добавила мисс Пайк, перегибаясь через декана, — который признавался в незнании довольно часто.
- Кто ты? - Дороти Сэйерс - Классический детектив
- Два скандала - Антон Чехов - Русская классическая проза
- Дай мне! (сборник) (СИ) - Денежкина Ирина - Современная проза
- Дай! Дай! Дай! - Дарья Калинина - Иронический детектив
- Другая сторона - Альфред Кубин - Социально-психологическая