Форма входа
0/0
Юность, 1974-8 - журнал «Юность»
- Дата:14.12.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Юность, 1974-8
- Автор: журнал «Юность»
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Юность, 1974-8 - журнал «Юность». Жанр: Советская классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Юность, 1974-8 - журнал «Юность»:
В НОМЕРЕ:ПРОЗАЛюдмила УВАРОВА. Переменная облачность. Повесть.Геннадий МИХАСЕНКО. Милый Эп. Повесть. Окончание.ПОЭЗИЯПабло НЕРУДА. Возвращаясь. Посол. Все. Подождем. Здесь. Приехали несколько аргентинцев. Перевод с испанского Льва Осповата.Сергей БАРУЗДИН. Моим друзьям. «…А мы живем…». «Есть у нас в Переделкине деревце…». «В Порт-Саиде все спокойно…». «Бегите суеты, бегите суеты!..». «Как порою жизнь обернется!..»Абдулла АРИПОВ. Аист. Ответ. Перевод с узбекского А. ГлейзерДмитрий СУХАРЕВ. «Каждому положен свой Державин…». Шутливая песенка. Ночные чтения. Возлюби детей и щенков. Лирический геройАлександр РОМАНОВ. Утро. «Когда эта песня была?..» «Приезд мой яркой встречей озари…»Олег ЧУХОНЦЕВ. Девочка на велосипеде. «Еще помидорной рассаде…». Иронические стансы. Бывшим маршрутом. «…И поглотила одна могила…»Юрий СМИРНОВ. «Менялы, коллекционеры…». «Должно быть, мало витаминов…»Сергей БОБКОВ. Вечный огонь. «Красноперые дни…». «От свидания к свиданью…». У моря.Людмила ОЛЗОЕВА. «Подснежник в золотых веснушках детства…». «Под сердцем жажда жить комочком проросла…»КРИТИКАИраклий АНДРОНИКОВ. Новый Пушкин. (К нашей вкладке)Л. АНТОПОЛЬСКИИ. Познание современностиБ. РУНИН. Это стихи!Круг чтения. Маленькие рецензии и аннотацииПУБЛИЦИСТИКАВалерий ПОВОЛЯЕВ. Четыре праздничных дняПИСЬМО АВГУСТАПисателю Г. Медынскому (от воспитанников трудовой колонии)Г. МЕДЫНСКИЙ Разговор всерьез.НАУКА И ТЕХНИКАЕвгений РОМАНЦЕВ. Чудеса обыкновенныеСПОРТАлександр ШУМСКИИ И пришлось президенту сбрить усыЗАМЕТКИ И КОРРЕСПОНДЕНЦИИВладимир ТУКМАКОВ. Игра без предрассудковЮ. ЗЕРЧАНИНОВ. Спеша творить добро…ЗЕЛЕНЫЙ ПОРТФЕЛЬВ. КРАПИВА, Ю. МАКАРОВ. Дневник абитуриентаГерман ДРОБИЗ. Робкие люди
Читем онлайн Юность, 1974-8 - журнал «Юность»
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Вот особенность художественного мышления писателя: осуществить свое понимание современной действительности он может, лишь приближаясь к ней издалека, с последовательностью историка. Корни явления, динамическое его развитие — и сегодняшний его образ, ветвящийся из прошлого, наделенный богатым идейно-пространственным смыслом. Что из чего проистекает? Во что включается? Чем становится? Это вопросы необходимой координации, вне которой не существует эпико-аналитического творчества Федора Абрамова. Авторская мысль входит в живую основу жизни, воссоединяясь с нею. Клетка вырастает из клетки, создавая романное целое, его связи и ритмы. Внешнее проливается вглубь, становится сущностью; характер вносит свое соотношение в характер, меняясь и меняя, утверждаясь и уходя.
Резко, сильно, будто резцом, выбит в «Путях-перепутьях» характер Подрезова, секретаря райкома партии. Это человек властный, полный энергии, честолюбия, но вместе и рачительный. Однако ж идет время, развертывает до конца свиток с записью того, что суждено исполнить личности, и в напряжении деятельности Подрезова простукивает прошлое, отбывающее. Казалось, он превосходно делал то, что делал до сих пор, но так казалось до конфликта с молодым директором леспромхоза Зарудным, владеющим совсем другим кругом идей.
Сдвигается в прошлое Подрезов, и на место его выходит человек иного культурного мироощущения. Критика, правда, отмечала известную схематичность образа Зарудного, и не без оснований. Скорее все же не о схематичности стоило бы толковать, не о том, что Зарудный приближен в роман из некоегс не слишком далекого будущего. Вступая в спор с консерваторами, он говорит о том, что «в лесной промышленности наступила новая эпоха — по сути дела, эпоха технической революции…» Не рановато ли говорит он эти слова для 1952 года? Да, пожалуй, рановато. Но это, между прочим, и довольно примечательное обстоятельство. Мысль автора устремлена вперед, к тому времени, когда Зарудные окажутся совсем не экзотической редкостью, но частыми гостями и в жизни и в литературе. Мысль автора создает процесс, в который та, далекая действительность втягивается, будто становясь прототипом того, чем она вскоре станет. В ней, в той действительности, усилена одна из ее возможностей, программируемая изнутри и в определенном направлении. Стоит себе на берегу Пинеги деревня Веркола, а рядом с ней десятки других северных деревень стоят. Отблеск их нынешней жизни уже упал на роман Федора Абрамова, особенно на последнюю его часть. Объясняющие мотивы и причины натянуты из прошлого в наш день. В художественном бытии «Путей-перепутий» нетрудно отличить те пласты, которые движутся и перемещаются словно бы рядом, на расстоянии протянутой руки: есть такие, которые воспринимаются как бы в ретроспекции по отношению к первым: они соизмерены (или на крайний случай ищут меру друг друга), соединяются в единство. Вот отчего роман «Пути-перепутья» воспринимается не только как произведение исторически отдаленное и вызывает много основательных споров в критике.
Нравственная проблематика «Путей-перепутий» многомерна, существует в связях и пластически подвижных соотношениях. Потому нельзя вылущить из текста какой-либо одной «проблемы», не травмируя всего целого.
Все же заслуживают особого внимания поиски писателя, связанные с любимой его семьей Пряслиных, с Михаилом Пряслиным. Парнишкой, еще подростком Михаил взвалил на свои плечи огромный, едва ли посильный жизненный груз. Трудно современному юноше даже и вообразить себе ту северную деревню военных лет, где одни бабы да подростки-недомерки колотились день-деньской над хлебом и лесом. Жар да оводно, мороз да обутка худая, хлеба нет, а младшенькие разинули рты, как птенцы голодные… Ох, парень, жизнь жила, дак тяжело было, беда ведь, — вслушиваюсь, вхожу, вторю голосу старухи, пережившеи военные времена, в рыдающий голос, возносящийся голос вникаю. — Всяко было пожито, всяко, а хорошо-то и не привелось. Потом налог отменили, легче сделали жизнь-то. А женки как робили!.. Дунька бежит да делает, заботливый человек, труд любит, ничего не скажешь. Ловка была, ловка, не просидит, трудолюбива. Худа была, вы худела, на одном молоке держалася. А поё песни, хорошо поё. Плохо с теми, кто в сторону глядет. Парень один да другой были. Тот идё, бредё матюкается. Не по той дороженьке пошел, не ту тропочку нашел, не в тот следочек вступил… А другой-то помога, крепко помога. Не под гору бегил, в гору тащил. Всю жисть трудился парень, все здоровье отдал. Подумывал: как не встану, меньшие, — пых. Кочкает мешки, кочкает. Пора-то тяжело было.
Один легкого пути искал, другой справедливого. Один чем-то похож на абрамовского Егоршу Ставрова, другой — на Михаила Пряслина. Один убегал, другой тянул. Один — перекати-поле, другой — укоренившийся в этой жизни человек. И дело Михаила Пряслина — дело героического самоотвержения… А теперь, когда он уже взрослый, когда плечи развернулись и мускулы окрепли, когда он подлинный глава семейства? Каков теперь его путь — в послевоенной жизни? О чем он думает, о чем мечтает, к чему стремится?
Федор Абрамов и теперь по-прежнему горячо любит своего героя. За то любит, что не оставил тот своего трудового поста. Не увильнул, в кусты не кинулся (а ведь мог в Архангельск ушлепать). Но и хочет теперь видеть в своем Михаиле писатель человека с гражданским сознанием. А потому строит в «Путях-перепутьях» ситуацию, которую можно назвать отчасти экспериментальной, проверочной.
Проста и реальна ситуация. Председатель колхоза Лукашин выдает по 15 килограммов ржи на плотника, иначе мужики не коровник будут строить (зима на носу, как без коровника?), а уйдут иа реку зарабатывать, на выгрузку. Ничего особенного в этом нет? Маневрирование средствами? Так мы с вами рассудили бы теперь. Однако ж в те далекие времена подобный поступок карался очень сурово, ибо Лукашин распорядился рожью во время хлебозаготовок. И вот Иван Лукашин, человек добрый и мягкий, радеющий о людях, о будущем артели, — вроде бы преступник.
По-разному смотрят сейчас на него люди. Одни разом отсекают его от себя: с государством не рассчитался, а хлеб разбазаривает? Хотя читателю ясно: Лукашин и хлебозаготовки выполнит и коровник построит. Другие понимают, что вынужден он изо всех сил латать тришкин кафтан слабого хозяйства. Третьи же оценивают Лукашина таким, каков он есть, — честным, верующим в доброе будущее. Чувство их справедливо, мужественно и умно. Третьи — это Михаил. Пряслин.
Итак, из обыкновенного деревенского парнишки вырос человек душевного благородства, правдивый, умеющий думать о другом по справедливости. Не рано ли все это называть «гражданским сознанием»? О, не рано, очень не рано!.. Где и когда, как не в близком общении с близким человеком, опробуется человек? Где, как не тут, в этом «маленьком», начинается «большое», то, из чего состоит вся наша жизнь?…Ты не оказал доверия другу, схитрил из корысти или страха. Что особенного? Ты исправишься?.. Физики говорят, что если чихнуть легонько в одной половине Вселенной, то уж непременно отрезонирует в другой. Может, и шутят физики, а ведь соткана материя из точек, парабол и сфер, и едина эта материя. Океан начинается с капли, соленой, как человеческая слеза… Ты солгал — и уменьшил долю тепла в этом мире…
Вот что глубоко волнует писателя Федора Абрамова — сколь способен его герой добавить тепла окружающей его жизни. Может ли двинуть ее хоть чуть-чуть вперед?.. Михаил Пряслин — не искусственно изобретенный персонаж, не гомункулус, взращенный в колбе алхимика, но живое существо, включенное в бытие историческое, социально-конкретное. И тем заметнее, что в этом характере органически выращено этим бытием, что вызрело внутри как сущее, а что намечено как желаемое. Есть и это «желаемое», поскольку автор — лицо не пассивное, но деятельное. Тот поступок Михаила мог быть или не быть, однако ж возможность его усилена писательской тягой к идеальному. И дурно ли, что гражданское сознание писателя подхватило эту возможность? Это не мускульно-волевое усилие, вырывающееся из эпико-исторической системы повествования, но тонкое ощущение нравственного тока, идущего из глубин народной жизни. При этом материальное бытие не игнорируется, причинные нити, связывающие личность с действительностью, не обрезаются; просто акцент выставляется на другом. Впрочем, возможен и другой подход, другой метод писательского познания современности; такой, который через нравственный вопрос человека ищет ответ. Ищет, обращая свои бесконечные вопросы к жизни, к людям, к себе самому.
В повести Николая Жернакова «Поморские ветры» (издательство «Советская Россия») молодой рыбак Алексей Королев, рассказывая о себе, в то же время пытается узнать свое предназначение, свою правду. В этом непрерывном исповедальном монологе очень сильны и признаки диалога. Алексей обращается к отцу, ища ответ в поступках Королева-старшего, его испытывая и себя проверяя в этой долгой, напряженной беседе: «Вот и думаю: неужели я в тебя пошел характером? Если так, то где же та граница, которая разделила нашу жизнь надвое?» Почему «граница»? Почему «надвое»? Потому что Онисим Королев — сложный человек. Есть в ием нечто размашистое, удалое, напоминающее сыну о Стеньке Разине, а вместе с тем эта вольная, могучая натура дробится на мелочи, на браконьерство, пьянство, торговые незаконные обороты, на тюремный застенок, наконец. Ему отчего-то скучно, не может найти он простор своей энергии, из Алешки невольно воспитывает мазурика, подручного в своих делах. Имеет ли нравственный смысл сопоставление своей судьбы и судьбы такого человека? Да, имеет. Алексей обращает к отцу свои жгучие вопросы, потому что ощущает в нем несвершившееся, ту душевную силу, мера которой может быть присуща и ему самому. Повесть Николая Жернакова — поиск этой меры… Впрочем, иногда кажется, что Королев-младший мельче, несамостоятельнее своенравного, отчаянного Онисима, что он, как слабенький листик на крепкой ветке, за которую всячески стремится удержаться. Отчасти это естественно: он молод, только начинает жизнь. Да и склад его характера другой: он скорее романтик, чем реалист. Как он любит свой рыбачий промысел, свою Двину!..
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Юность, 1974-8 - журнал «Юность» бесплатно.
Похожие на Юность, 1974-8 - журнал «Юность» книги
- Чили 1970–1973 гг. Прерванная модернизация - Николай Платошкин - История
- Спасение Рафаэля Сантьяго - Кассандра Клэр - Городское фентези
- Дом на Ленинской - Леонид Таубес - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература
- И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата - Сборник статей - История
- Крушение гуманизма - Александр Блок - Публицистика
