Три поколения - Ефим Пермитин
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Три поколения
- Автор: Ефим Пермитин
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стало тихо. Потупились, задумались девушки.
Слова попросила Фрося Совкина.
Фрося чуть повыше Маши Филяновой, но такая же стройная, крепкая. Серенький пиджачок и серенькая же юбочка сидели на ней как-то особенно щеголевато. Узкие мягкие сапоги плотно обтягивали маленькую ножку. Несмотря на тяжелую работу, в конце смены она выглядела опрятной и нисколько не утомленной. Фрося любила свою профессию, гордилась ею и умела работать легко и радостно.
— Маша бригадир опытный и много за других делает, а вот на пересменках бывает редко. Помощницей у нее Матрена Кошколазко. Ее мы еще ни разу здесь не видели. Разве это порядок? Надо бывать на пересменках. Как раз тут и необходима помощь бригадира и ее помощника. Акулине тоже нужна помощь…
Маша покраснела.
— Характер-то у девахи: даже бровью не повела! — услышала Вера восхищенный голос старика горючевоза. Он кивал в сторону Маши.
Взыскательный председатель колхоза Лойко не критиковал бригаду, а только поблагодарил:
— Спасибо вам, девушки, за старание! Много я знал трактористов, а такого усердия не встречал. Одно слово — москвичи!
Маша закрыла летучку, и сменщицы бегом кинулись к своим машинам.
Звенящую тишину разбудил треск моторов, черноту ночи прорезали лучи фар. Тракторы двинулись в наступление на целину. Ни машин, ни прицепленных к ним агрегатов не видать, по полю движутся только зыбкие, качающиеся пучки света.
Утром следующего дня все девушки, кроме Акулины Губанюк, перевыполнили нормы выработки. Губанюк пришла к Маше и сказала:
— Откомандировывай меня в эмтээс: не ко двору я здесь.
Затяжной мелкий дождь перешел в ливень, а резкий северный ветер — в ураган. Поля обратились в лужи грязи. Сеять стало нельзя. Остановились бензовозы и ремонтные «летучки». Многие трактористы и прицепщики, побросав машины, разъехались по деревням или отсиживались в вагончиках, в полевых станах. Только в бригаде комсомолки Филяновой работа не прерывалась.
Посоветовавшись с агрономом и председателем колхоза, Маша перебросила все тракторы с сева на пахоту залежи.
«Невзирая ни на какую погоду — не ослаблять темпов, не снижать качества работы!» — крупным шрифтом написала Вера Стругова в «Новостях бригады».
От холода и ливня немели руки. Дождь пробивал даже брезентовые плащи. Поэтому очередной номер «Новостей бригады» Вера решила сделать «горячим». По ее просьбе Маруся Ровных сочинила стихи:
На полях и грязь и холод, слякоть, запустение,А девчонки-комсомолки пашут в удивление.Нам и в ливень и в пургу грезятся сады в цвету.Верим, верим: зацветут, их создаст наш славный труд.
Стихи не очень складные, но всем девчатам понравились. Сидя под дождем на тракторах и прицепах, они тихонько распевали их, каждая на свой мотив.
Казалось, небо упало на землю: горизонт сузился, не видно было и половины загонки. Все застелила сплошная серая стена ливня. А в шумах ветра от залежной гривы к палатке долетал рокот работающих моторов.
— Не успею! Ой, не успею! — волновалась Катя Половикова, мечась по тесному помещению полевой кухни.
Повариха накинула фуфайку и выскочила за дровами. Порывом ветра девушку с такой силой бросило в сторону, что она упала в грязь. «Держись, Катька, держись!» — уговаривала она себя. Пока донесла охапку дров до кухни, насквозь промокла и продрогла так, что не сгибались руки, — не могла раскрыть коробок спичек.
В окно хлестала мутная волна ливня. За стеной выло, ревело, грохотало. «Должно быть, сорвало лист жести с крыши?» Казалось, полевую кухню с жалкой, прожженной трубенкой, с камельком и вмазанным в него котлом вот-вот опрокинет, как утлое суденышко в разбушевавшемся море.
— Катька, а ведь так тебе не разжечь! — с отчаянием сказала повариха. — Придется рубить какой-нибудь старый ящик, хоть и запретила это бригадирша.
Изо всех сил Катя плечом нажала на припертую ветром дверь и снова чуть не шлепнулась в грязь. Раздробив ящик, Катя все-таки затопила печь, и, когда загудело в трубе, на кухне потеплело. Сырые дрова шипели, сочились желтой пузыристой влагой, но все же не переставали гореть.
Вскоре вода в котле закружилась, запенилась, закипела. От котла потянуло вкусным, сдобренным луком и салом пшенным кулешом.
Но если трудно было в такую погоду сварить обед, то еще труднее доставить его трактористкам и прицепщицам в поле, за два километра. В одной руке повариха держала на весу обвязанное скатертью ведро с горячим пшенным кулешом, другой рукой управляла ленивой, ошеломленной секущим дождем клячей. Не раз в дорого Катя плакала, но этого никто не видел, а сама она никому не жаловалась. И если иной раз повариху выдавали заплаканные, красные глаза, то у кого же они не слезились в такой ветер?
Очень счастлива была Катя, когда смотрела, как ее подруги, забравшись в кабину, с аппетитом ели душистый кулеш со свиным салом и пережаренным луком.
Я б-бы тте-е-бе, Кка-атя, Зо-ло-тую Ззвезду Ггероя повесила, — стуча зубами о ложку и едва шевеля синими, дрожащими губами, шутливо проговорила маленькая прицепщица Груня Воронина. — С каждой ложкой чувствую, как оттаиваю…
Катя подняла глаза на промокшую Груню и, слабо улыбаясь, ответила:
— За кулеш, Грунюшка, Героя не дают… А вот уж если кому и вешать Звезды, так это прицепщицам. Трактористке что, она в кабине, а вот прицепщица — это да! Посиди-ка день-деньской под проливным дождем на таком буяне, покрутись, как сорока на колу! — Катя зябко передернула худенькими плечиками. — Давайте, девушки, подолью горяченького…
— Кулеш был, Катюша, министерский! — сказала Груня, хозяйственно завертывая в бумагу ложку и засовывая ее за голенище.
Блаженно потянувшись, девушка вылезла из теплой кабины на холод. Дождь сменился снежной пургой. Под ногами чавкало, хлюпало, снег месился с грязью.
— Чего доброго, снова застынет наша залежь, как ты думаешь, Поля? — обратилась Груня к трактористке.
— Не застынет. Погода знает, что нам сеять надо, — утешила трактористка.
Повариха отправилась к другому трактору, а Груня взобралась на железное сиденье плуга и стала ждать, когда Поля запустит трактор. Работая с Полей, Груня не волновалась: ежедневно их машина перевыполняла норму, хотя Поля никогда не торопилась, не кричала и не ругалась, как Акулина Губанюк. Сейчас Поля тронет трактор, Груня положит руку на рычаг, будет смотреть на лемехи и мечтать.
Когда думаешь о хорошем, всегда забываешь и о холоде и о времени. А пока трактор стоит, можно чуточку понежиться после сытного обеда и, может быть, даже на одну минутку вздремнуть. За пять часов так накачало, что и сейчас еще кажется, будто едешь. Еще полсмены, и потом в тепло — и спать… По раскрасневшемуся на ветру лицу девушки поплыла радостная улыбка.
Наконец заревел мотор. Маленькая прицепщица снова закачалась на железном сиденье, и снова хлестал ее ветер, швырял в лицо и за воротник снегом, пронизывал насквозь, леденил руки и ноги девушки. Но вот кончилась длинная загонка. Поля повернула трактор, а Груня подняла рычаг и перевела плуг в нерабочее положение. Пока трактор делал разворот и заходил в борозду с другой стороны загонки, Груня стряхивала с себя снег и утирала лицо. Теперь пурга била ей не в лицо, а в правый бок, и стало много легче. Оттого обратный путь показался ей вдвое короче, точно машина шла под гору.
Шипят под лемехами, опрокидываются маслянистые пласты, зыблется по черным волнам плуг, качается, как в лодке, прицепщица. Ветер и пурга злятся по-прежнему, но сейчас они менее страшны. Груня внимательно следит на глубиной вспашки, за рельефом залежи: в низинах заглубляет плуг, в гору приподнимает. Пусть агроном хоть с линейкой по пашне ходит, глубина везде одинаковая. Не затем Груня Воронина ехала из Москвы на Алтай, чтобы землю портить!
Пристроившись спиной к ветру, прицепщица отдается воспоминаниям.
Вот она, Груня Воронина, маленькая, не любимая в семье с детства. Все ласки, заботы матери и отца выпали на долю старшей сестры Люсечки. А потом мать умерла, и отец, токарь по металлу, стал пить. Часто он пропивал большую часть получки и в злобе бил Груню чем попало. Люсечку он никогда не бил, — в ней он видел покойницу жену. Груня помнит мать: красивое, надменно-холодное, с приподнятыми бровями лицо.
Люсечка, так же как это делала мать, отобрав у отца остатки получки, уходила обычно к подруге, а девятилетняя Груня оставалась с глазу на глаз с пьяным отцом. Он не раз сбивал девчонку с ног. И все-таки, все-таки она любила отца! Трезвый он бывал добр, а иногда и ласков. Груня помнит, как его внесли в комнатку замерзшим, с лицом и руками белыми, как бумага…
Груня пошла на завод, где работал отец, а Люсечка, бросив мужа, второй раз вышла замуж. «Могла ли я упустить такой редкий случай, дуреха! — говорила она Груне. — Ленечка и красив и молод, да ведь он же гол как сокол, мой распронесчастный лейтенантишка. К тому ж и его из Москвы направляют в дальневосточный какой-то городишко… А тут подвернулся солидный инженер. Правда, он немолод и у него старая, безобразная жена и двое детей — их он, конечно, кинул! Но уж состоятельный по настоящему! А уж как ценят его — можешь судить: квартиру старой жене оставил, так ему теперь новую дают!»
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Строительство печи в дачном домике - Илья Мельников - Сад и огород
- Желание и умение делиться душевным теплом - Александр Иванович Алтунин - Менеджмент и кадры / Науки: разное
- Большая книга ужасов. Особняк ночных кошмаров (сборник) - Елена Артамонова - Детская фантастика
- Мир Полуночи - Кира Стрельникова - Ужасы и Мистика