Ярослав Мудрый. Историческая дилогия - Валерий Замыслов
- Дата:30.09.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
- Автор: Валерий Замыслов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг князь встал прямо перед Могутой и ожег его своими мрачными глазами.
— Жутко мне, боярин. Новгородцы страшны в гневе своем… Не за себя боюсь. Всё равно когда-то Бог к себе призовет. За Русь жутко. Святополка, кой ляхам продался, некому остановить. Мстислав сидит у Сурожского моря. Он отважный богатырь, но свыкся со своей Тмутороканью и не любит Киева. Борис же, хоть и увенчан короной, нравом мягок, он и пальцем не пошевелит супротив Святополка. Глеб и вовсе не ратоборец. Сидит в своем Муроме с дружинкой в триста человек. Святополк же вновь короля Болеслава позовет, и почнут ляхи державу грабить… Кому же Русью управлять?
— А ты, никак, помирать собрался, Ярослав Владимирович? Встряхнись! Тебя же все Разумником кличут. И ни отнять твоего разума никому — ни Святополку, ни новгородцам. Ступай к ним, повинись, и они простят тебя.
Так откровенно Могута никогда еще с князем не разговаривал.
— Ты прав, кожемяка… Надеюсь, что твоими устами народ глаголет. Я выйду к новгородцам. Один, без дружины.
За всю историю Новгорода стекались горожане на вече столь молчаливо и угрюмо. В немом ожидании восседал на помосте и Совет Господ.
Всех больше был напряжен Константин Добрынич. Он жевал крепкими белыми зубами нижнюю губу и злорадно думал:
«Конец тебе пришел, Ярослав. Сколь добрых людей погубил! Надо бы шумнуть, поднять люд на мятеж, но новгородцы, кажись, и без того озлоблены до предела. Недолго пришлось умнику продержаться на новгородском столе. Это — не в Ростове сидеть. Ныне же тебя из вольного града вышибут, а того хуже — с Великого моста в пучину волховскую скинут. Вон уже и двухпудовый камень с веревкой у помоста припасен, хе-хе».
При могильной тишине Ярослав сошел с коня и неторопливо взошел на помост.
Следуя обычаю, перекрестился на дубовый храм святой Софии, поклонился новгородцам на все четыре стороны и… бессловесно застыл, всматриваясь в лица горожан.
В который раз за последние двадцать семь лет он поднимался на вечевой помост, и всякий раз, очутившись в окружении многолюдья, его охватывали мурашки. Всегда какая-то неукротимая силища исходила от народа, кой, как всемогущий Господь, может из любого человека сотворить всё, что будет ему угодно. Вот и в сию минуту народ на всё способен.
Князь всё молчал, молчало и грозное вече. Не послышалось привычного: «говори, князь!», — словно та и другая сторона не решалась прерывать затянувшееся безмолвие.
И только Ярослав собрался попросить у новгородцев прощения, как его глаза увидели подле сходней камень с веревкой, что круто изменило его намерение.
— Гляжу, господа честные новгородцы, мне уже и булыжник на шею приготовили. Спасибо за честь! — насмешливо проронил он. — Не маловат будет?
— А мы добавим! — ехидно выкрикнул кто-то из сонмища.
— Кой булыжник?
— Не видим!
Ярослав кивнул своему боярину.
— Покажи, Могута Лукьяныч.
Боярин принес камень на одной ладони, будто пушинку с земли поднял.
— И маловат, и легковат, — всё с той же усмешкой молвил Ярослав и, приняв камень от боярина, поднял (откуда только силы взялись!) обеими руками над головой и швырнул его на середину стола, за коим расположились два вечевых писца-дьяка. Стол с треском рассыпался, а длинногривые писцы в страхе отскочили в стороны.
И вот тут многолюдье (куда только злость пропала!) рассмеялось:
— Ай да князь!
— Таким камешком только крепостные ворота вышибать!
— Есть силенка!
А когда смех и выкрики стихли, к помосту пробился купец Мефодий.
— Откуда, господа честные новгородцы, камень приволокли?
Ответа долго не было, но затем кто-то не выдержал и громко растолковал:
— С Неревского конца! Сам видел, как два послужильца посадника камень к помосту тащили. С Неревского!
Все почему-то уставились на посадника, кой проживал на Неревском конце.
Константин поднялся со скамьи и, сердито зыркая черными глазищами по толпе, прокричал:
— Это кто там поганый рот раззявил? Кто облыжные речи несет? Ни кончанский староста, ни соцкие никакого камня не видели. Господам честным новгородцам ведомо, что утопный камень можно принести к помосту только по решению вече. Нет вины на Неревском конце!
Вече слегка погалдело и опять смолкло. Ярослав вдругорядь заговорил:
— Виноват я перед вами, господа честные новгородцы. Я нарушил одну из самых главных заповедей Бога. «Не убий!». И нет мне за то пощады. Я совершил тяжкий грех и готов сам надеть камень на шею. Человеческие жизни не вернешь ни за какие богатства. А ныне вы вправе отнять мою жизнь!
Народ молчал, обдумывая слова князя.
«Ну же! Ну же, новгородцы!» — хотелось крикнуть во всю мочь посаднику.
Народ молчал.
— Перед смертью своей намерен сказать вам черную весть. Отец мой, Владимир Святославич, скончался. Киевским престолом овладел Святополк. Станете ли вы верой и правдой служить новому великому князю?
Новгородцы — народ не только гордый и вольнолюбивый, но и ушлый, всегда прибыток чует. Намечавшийся поход Ярослава на Владимира, был выгоден новгородцам: они избавлялись от дани Киеву. Отказать в помощи Ярославу — приневолить его к уходу из Новгорода и, значит, возобновить старые отношения с Киевом, вновь принять посадника киевского князя, простого мужа, чего весьма не любили русские города.
А коль Ярослав отплывет к свеям, то может вернуться с варягами, как Владимир прежде, и уж конечно он не будет доброжелателен к гражданам, кои приневолили его к бегству. В случае же победы Ярослава над Святополком, новгородцы были в праве ожидать, что Ярослав не заставить их платить дань в Киев, поелику сам отказался ее оплачивать. Злодей же Святополк, кой провозгласил себя великим князем всея Руси, и вовсе новгородцам не по нутру.
И вече взорвалось:
— Не хотим Святополка!
— Он прислужник короля Болеслава!
— Не нужон Руси лизоблюд ляхов!
— Прощаем тебя, князь Ярослав!
— Веди нас на Киев!
— Тебе быть великим князем!..
Земно поклонился вече Ярослав.
Глава 14
СВЯТОПОЛК ОКАЯННЫЙ
За две недели до кончины Владимира Святославича в его ложеницу спешно вошел дворский, боярин Колыван.
— Беда, великий князь! Печенеги хлынули на Киев!
Владимир Святославич стиснул голову ладонями. Да что же это деется, Творец всемогущий! Только собрался наказать Новгород, а тут вновь печенег наваливается.
— От лазутчиков вести? Что они сказывают, Додон?
— Хан проведал, что на Руси разгорается усобица, и что ни Новгород, ни Псков, ни Ладога не придут Киеву на подмогу, да и дальние княжества не успеют прислать свои дружины стольному граду. Вот и двинули свои орды.
— Проклятье! Кличь Бориса!
Сына Бориса долго искать не пришлось: теперь он постоянно находился в великокняжеском тереме.
После недолгой беседы с отцом, он молвил:
— Я готов выступить, батюшка. Ты шибко-то не тужи. Дружина твоя самая большая и сильная. Побью степняков.
— Я в тебя верю, сынок. А дружине моей не впервой с погаными биться. Да и укрепления из моих порубежных городов степнякам будет тяжело пройти. Вернешься со щитом!
На другой день дружина с Горы, обнесенной мощной крепостью, спустилась на Подол к Днепру, где митрополит Феопемт отслужил напутственный молебен и благословил войско на добрые рати.
* * *Печенеги просчитались. Они-то надеялись, что князь Владимир увел своё войско на Новгород, и тут же пришли в движение.
Опустевший Киев, где чернь даже «золотыми ложками ест», манил печенегов своими несметными богатствами. Хана Алая не страшили русские города-крепостицы, поставленные Владимиром вдоль степей.
— Для змеи нет преград и препятствий, так и мы проползем меж крепостей и бродов, — самонадеянно заявил своим военачальникам Алай.
Но когда степняки проделали уже несколько поприщ, им стало известно, что войско князя Владимира не ушло на Новгород, а выступило им навстречу.
Алай не стал рисковать. Дружины киевского князя побаивалась даже великая Византия, и Алай… повернул вспять.
Великий князь Владимир Святославич скончался под вечер 15 июля 1015 года в своем любимом селе Берестове, после очередного… изнурительного рукоблудия. Умер в одночасье, без причастия и исповеди.
«Был же Владимир побежден вожделением… И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц. Был он такой же женолюб, как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было семьсот жен и триста наложниц… (Но Соломон) мудр был, этот же был невежда…».[245]
Но сей «невежда», кой не постиг грамоты, оставил после себя могучее русское государство, и не случайно был воспет народом в былинах.
- Чингисхан. Пядь земли (СИ) - "RedDetonator" - Попаданцы
- Тьерри Янсен - Испытание болезнью: как пережить рак груди - Тьерри Янсен - Публицистика
- Дерево-людоед с Темного холма - Содзи Симада - Классический детектив / Ужасы и Мистика
- Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век - Борис Акунин - История
- Ярослав Умный. Конунг Руси - - - Историческая фантастика