Форма входа
0/0
Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф
- Дата:27.10.2025
- Категория: Классическая проза / Поэзия / О войне / Русская классическая проза
- Название: Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы
- Автор: Аттила Йожеф
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф. Жанр: Классическая проза / Поэзия / О войне / Русская классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф:
отсутствует
Читем онлайн Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
воспитателем. Мне этот метод представлялся опасным, и я, как учитель, стремился как раз к противоположному: избегать вмешательства в жизнь юного существа, чтобы не я, а учебный материал воспитывал его. Так сядем же все вместе, учитель и класс, исполненные уважения друг к другу, устроимся под стеклянным колпаком урока — и пусть на учеников влияет само волнение и аромат познания: «Предисловие» Вёрёшмарти, периодическая таблица элементов…
В отношении пределов способности к обучению мои надежды всегда были чрезмерны. Цель моей учительской деятельности в Вашархейе, — я признавался в этом, — состояла в том, чтобы, сконцентрировав учебный материал и построив его наилучшим образом, в наиболее короткий срок дать ученикам как можно больше знаний. Когда я видел, — или полагал, что вижу, — что мне это в какой-то мере удалось, меня охватывало истинное упоение. В то время была сброшена первая атомная бомба, и все говорили о новом, атомном веке.
— Настоящий атомный век, — говорил я своим скептически настроенным коллегам, — век, который в энергетике духа произведет такой же переворот, какой произвело расщепление урана в энергиях земных, — наступит вместе с революцией в дидактике.
Эксперименты педагогики нелегко проверить. Где же тот сигнальный изотоп, который сможет указать, какие изменения произойдут в человеке, а через него и в целом обществе благодаря одному исключительно успешному уроку? Старые учителя обычно говорили об этом с грустью: «Зайди лет через десять и взгляни, что осталось от твоей работы». Но что остается от сожженного угля, от воды, падающей на вращающиеся лопасти, от расщепленного атома? А ведь именно это и движет вперед человеческое общество — так же, как и тепло школьных уроков!
У меня, разумеется, имелась и более замкнутая, лучше изолированная лаборатория для экспериментов — моя семья. В этой лаборатории я знал точно, что вложил в своих детей, и на протяжении десятилетий имел возможность наблюдать, какие результаты принесли мои труды. А результаты, с точки зрения преподавательского успеха, оказались достаточно огорчительными. С двумя старшими дочерьми я читал в подлинниках сказки братьев Гримм, «Пармскую обитель», Пиранделло, «Анну Каренину» — спросите у них сами об этом. Однако фундаментальные познания они приобрели лишь в английском языке, которому обучал их не я. Математические способности у моей дочери, ныне физика, я обнаружил, когда ей было одиннадцать лет, однако ее из ряда вон выходящее увлечение математическими выкладками, поразившее меня уже тогда, и интуиция в отношении взаимосвязи, существующей между математикой и физикой, еще и сейчас приводящая меня в изумление, не зависели, к сожалению, и не могли зависеть от моей системы преподавания. Если бы можно было проследить судьбу того педагогического материала, что я некогда излагал в Вашархейе, преподавая литературу и историю в классе девочек, которых успешно довел до экзамена на аттестат зрелости, или составленного мною курса естественных наук в классе мальчиков, — то, думаю, результат был бы столь же плачевным.
*
В роли воспитателя я преуспел, пожалуй, несколько более. Когда человек трудится непрерывно и с неослабевающим усердием, вокруг него так или иначе образуется некая атмосфера, которая, наперекор более близким или более дальним влияниям, обязывает живущих в ней. Подобно тому, как некогда проведенные мною уроки заронили в части моих учеников, теперь уже сложившихся людей и родителей, своего рода ностальгию. Ибо преподанный материал распадается, переходит в другие знания, сердце же продолжает хранить добрую память. Однако те, кто с ужасом наблюдает, сколько романов было мной погребено в благодарных или неблагодарных детских головках и сколь незначительной будет когда-то отдача, — конечно, были в известной мере правы. Если бы не было во мне этой веры педагога, я мог бы понять и предвидеть это заранее. Как бы ни был совершенен метод, как бы ни был заботливо преподнесен материал, все усилия педагога тщетны, если сам ученик остается пассивным, не испытывает большого личного интереса. Но установление и укрепление такового интереса зависит не только от ученика и учителя — это дело всего общества в целом. Читать и писать научается каждый, ибо этого требует повседневная жизнь, а вот то главное, что преподаватель всей душой стремится привить с помощью примеров и знаний, стирается, если оно стоит в противоречии с требованиями общества.
*
Глубоко проникшая в наше сознание вера в педагогику, как видно, вопреки неудачным опытам, может угаснуть лишь временно. Сейчас, когда волнение, владевшее мною в давно прошедшие времена, в современных условиях как бы охватило целое общество, это для меня совершенно очевидно.
У меня уже нет ни былой энергии, ни возможности воспитывать кого бы то ни было, однако симптомов, наблюдаемых мною со стороны, вполне достаточно, чтобы вера педагога, словно издыхающая собака Одиссея, вновь приподняла во мне голову. Что в мое время ограничивало воспитание и даже обучение? То, что стимулирование исходило не от общества, шло не через воспитанника к воспитателю, а наоборот: оно исходило от воспитателя, противостояло воспитаннику и, еще в большей степени, обычаям человеческого общества. Сейчас, мне кажется, дело обстоит наоборот!
Мне хотелось бы обратить внимание на два обстоятельства, изменивших главную сущность воспитания. Первое заключается в том, что в нашем обществе все больше утверждается один тип истинного авторитета, а именно: духовного, творческого. Исчезла возможность накопления богатства; тот, у кого слишком много денег, скорее вызывает подозрение, а не уважение. Естественно, сумма заработка является в известной мере критерием авторитета (имеются женихи и даже невесты «стоимостью» в одну, две и три тысячи форинтов), однако в связи с постепенным выравниванием заработков и квалификаций этот критерий, несомненно, стирается. Также перестает быть чем-то желательным, завидным обладание властью. Тот, кто стоит у власти, разумеется, имеет бо́льшие возможности, во многое может вмешаться, однако роль властителя в значительной степени определяет План, таким образом, никто не может рассматривать свою власть, как некую необходимость или особую доблесть.
Мы живем в таком обществе, где человек даже в самом тесном кругу может снискать себе истинное уважение лишь трудом и уменьем. Чтобы убедиться, что при других общественных системах дело обстояло совсем иначе, достаточно обратиться к эпохе Франца-Иосифа, когда право рождения, — хотя уже давным-давно изжившее себя, — все еще было источником неограниченного авторитета. О том же свидетельствует опыт тех, кто побывал на Западе: там истинная ценность человека определяется автомобилем и долларами.
*
Каким стимулирующим средством для самообразования может быть такая шкала духовной значимости человека, объяснять, вероятно, нет необходимости. Многие указывают на опасность снобизма, приобретающего все более широкое распространение; сноб, однако, как и всякий другой карьерист, находится на ложном пути и, ухватившись за наиболее легкий конец, стремится овладеть лишь видимостью истинных, актуальных ценностей, но своей суетней (и
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф бесплатно.
Похожие на Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф книги
- Сказки народов мира - Автор Неизвестен -- Народные сказки - Детский фольклор / Прочее
- Сказки немецких писателей - Новалис - Зарубежные детские книги / Прочее
- Холодный крематорий. Голод и надежда в Освенциме - Йожеф Дебрецени - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Пути и вехи. Русское литературоведение в двадцатом веке - Димитрий Сегал - Языкознание
- Собирается буря - Уильям Нэйпир - Историческая проза
