Предания нашей улицы - Нагиб Махфуз
- Дата:24.06.2024
- Категория: Проза / Классическая проза
- Название: Предания нашей улицы
- Автор: Нагиб Махфуз
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Войдя в покои отца с отчетом за месяц, Адхам почувствовал на себе испытующий взор и услышал вопрос:
— Что с тобой?
Адхам удивленно поднял голову.
— Ничего, отец.
Габалауи сощурил глаза и потребовал:
— Расскажи мне об Умейме.
Адхам не выдержал пронзительного взгляда отца, опустил глаза.
— Умейма здорова, все в порядке. Габалауи проговорил с раздражением:
— Будь откровенен.
Адхам немного помолчал, почти веря в то, что отец всеведущ, и наконец признался:
— Она очень переменилась. Похоже, она чуждается меня.
В глазах Габалауи появилось странное выражение, он спросил:
— Вы поссорились?
— Нет.
Габалауи удовлетворенно улыбнулся.
— Глупец, будь к ней особенно внимателен. И не ищи близости, пока она сама тебя не позовет. Скоро ты станешь отцом.
6
Адхам сидел в конторе имения, принимая одного за другим новых арендаторов. Они выстроились перед ним в очередь, протянувшуюся через всю большую комнату. Когда наступил черед последнего, Адхам, не поднимая головы от своей конторской книги, спросил:
— Как твое имя, хозяин? И услышал в ответ:
— Идрис аль-Габалауи.
Адхам испуганно вскинул глаза и увидел перед собой брата. Он вскочил с места, готовясь защищаться, но его поразил какой-то новый, необычный облик Идриса: тот стоял тихо и смирно, одетый в лохмотья, и смотрел на брата грустным и открытым взглядом. Хотя зрелище это мгновенно вытеснило из души Адхама былую неприязнь, он не мог до конца поверить в мирные намерения братаи сказал тоном, в котором звучали предостережение и мольба одновременно:
— Идрис! Идрис склонил голову и проговорил с удивительной кротостью:
— Не бойся, я всего лишь гость в этом доме, если ты соблаговолишь принять меня.
Неужели эти робкие слова исходят от Идриса?! Неужели несчастья смирили его?! Но смирение его столь же огорчительно, как и его наглость. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Адхам пригласил Идриса сесть рядом с собой. Тот уселся, и некоторое время братья недоверчиво оглядывали друг друга. Наконец Идрис сказал:
— Я проник сюда в толпе арендаторов, чтобы иметь возможность поговорить с тобой наедине.
— Тебя никто не видел? — с тревогой спросил Адхам.
— Успокойся, меня не видел никто из живущих в доме.
— Я пришел не досаждать тебе, а в надежде на твою доброту.
Адхам опустил глаза, взволнованный словами брата, к лицу его прилила кровь.
Идрис же продолжал:
— Ты, наверное, удивлен тем, как я переменился. Наверное, спрашиваешь себя, куда делись его высокомерие и заносчивость. Так знай же, что на мою долю выпали страдания, вынести которые никому не под силу. И все же я пришел к тебе, потому что такой человек, как я, может поступиться гордостью только перед добротой.
— Да облегчит Господь твою участь, — пробормотал Адхам, — мысль о твоей судьбе и мне отравляла существование.
— Я должен был понять это с самого начала. Но гнев лишил меня разума, вино заставило забыть честь, а бродяжничество и скандалы чуть окончательно не убили во мне человека. Мог ли ты думать, что твой старший брат падет гак низко?!
— Да что ты! Ты был лучшим из братьев и благороднейшим из людей!
Голосом, полным горечи, Идрис промолвил:
— Мне жаль тех дней. Сегодня я только несчастный бедняга, скитающийся по миру с беременной женой на руках. Повсюду встречаю одни проклятия и добываю хлеб хитростью и силой.
— Твои слова надрывают мне сердце, брат.
— Прости, Адхам, мне давно известно твое добросердечие. Разве я не носил тебя младенцем на руках? Разве не был свидетелем твоей юности и твоего возмужания, не имел случая убедиться в твоем благородстве и душевной чистоте? Пусть будут прокляты злоба и гнев, где бы они ни проявились!
— Воистину так, брат.
Идрис глубоко вздохнул и задумчиво, словно сам себе, сказал:
— Сколько я причинил тебе зла! Его не искупят все беды, которые меня постигли и еще постигнут.
— Да простит тебе Господь. Знаешь, я не теряю надежды на твое возвращение в дом. Несмотря на гнев отца, я все же пытался говорить с ним о тебе.
Идрис улыбнулся, обнажив гнилые, желтые зубы.
— Я так и думал. Если есть надежда смягчить гнев отца, то под силу это только тебе.
Глаза Адхама заблестели.
— Благородство твоих слов для меня лучший советчик. Я думаю, уже настало время поговорить с отцом.
Идрис безнадежно покачал лохматой головой.
— Кто старше на день, опытнее на год, а я старше тебя на десять лет. Знай, что отец наш может простить все, кроме того, что его сделали всеобщим посмешищем. Он ни за что не простит меня, и мне нет надежды на возвращение в Большой дом.
Идрис, конечно, был прав, и эго только увеличивало неловкость и замешательство Адхама. Он грустно спросил:
— Что я могу для тебя сделать? Идрис снова улыбнулся.
— Не думай о том, чтобы помочь мне деньгами. Я знаю, что, как управитель имения, ты безукоризненно честен, и если протянешь мне руку помощи, то лишь из собственного кармана, а этого я не приму. Ты сегодня муж и завтра станешь отцом. Не бедность побудила меня прийти к тебе, меня привело желание покаяться в обидах, которые я тебе нанес, вернуть твою дружбу. И еще у меня есть к тебе просьба.
Адхам устремил на брата внимательные глаза.
— Скажи скорее, в чем она заключается.
Идрис придвинулся совсем близко к брату, словно боясь, что стены могут его услышать, и прошептал:
— Я хочу удостовериться в своем будущем после того, как погубил настоящее. Как и ты, я скоро стану отцом. А что ждет моих детей?
— Я сделаю все, что смогу.
Идрис благодарно погладил Адхама по плечу и продолжал:
— Я хочу знать, лишил ли меня отец моей доли наследства.
— Как же я это узнаю? Но если хочешь мое мнение… Идрис с тревогой перебил:
— Я хочу знать не твое мнение, а мнение отца…
— Но тебе хорошо известно, что он ни с кем не делится своими планами.
— Да, но он, конечно, составил на этот счет документ. Адхам молча покачал головой, а Идрис продолжал его убеждать:
— В документе на владение поместьем все записано… — Не знаю. И никто в доме не знает. Всю мою деятельность по управлению отец полностью контролирует. Грустно глядя в глаза брату, Идрис говорил:
— Документ этот находится в огромной книге. Я видел ее однажды, когда был еще мальчиком. Я спросил отца, что в этой книге я был тогда его любимцем, — и он ответил, что в книге записано все о нас. Больше мы об этом не говорили, и на вопросы мои он отвечать не желал. Я уверен, что судьба моя записана в этой книге.
Чувствуя себя припертым к стенке, Адхам пробормотал:
— Бог знает.
— Книга лежит в маленькой комнатке, примыкающей к покоям отца. Ты, конечно, видел дверцу в правой стене — она всегда заперта, а ключ находится в серебряном ларчике, в ящичке отцовского стола, ближнем к его постели. А сама книга лежит в маленькой комнатке на столике.
Адхам тревожно сдвинул брови, спросил еле слышно:
— Чего ты хочешь? Идрис ответил со вздохом:
— Если я могу обрести покой в этом мире, то лишь узнав, что написано обо мне в книге. Адхам испуганно проговорил:
— Мне легче прямо спросить о десяти заповедях!
— Он не ответит. И разгневается. Подумает о тебе плохо, заподозрит в твоем вопросе тайный умысел. Мне вовсе не хочется, чтобы, делая добро мне, ты потерял расположение отца. Наверняка он не намерен разглашать свои десять заповедей.
Если бы это входило в его намерения, он давно поведал бы их всем нам. Узнать содержание документа можно лишь путем, который предложил я. Это легко сделать на заре, когда отец прогуливается по саду.
Адхам побледнел.
— Ты просишь невозможного, брат, — сказал он. Идрис скрыл свое разочарование под кривой улыбкой и возразил:
— Разве это преступление, если сын узнает, что пишет о нем отец?
— Но ты требуешь от меня выведать тайну, которую отец тщательно оберегает.
Идрис вздохнул еще громче.
— Когда я решил обратиться к тебе, — сказал он, — я подумал: нелегко будет уговорить Адхама совершить поступок, который, в его глазах, нарушает волю отца. Но все же я надеялся, что ты согласишься, когда поймешь, как мне это необходимо. Здесь нет никакого преступления. Все обойдется благополучно. Никому не причинив ущерба, ты выручишь живую душу из беды.
— Пронеси, Господь.
— Аминь. Я умоляю тебя, спаси меня от адских мук. Адхам поднялся с места в великом смущении. Идрис встал следом за ним, улыбнулся жалко, как человек, потерявший всякую надежду, сказал:
— Извини, что побеспокоил тебя, Адхам. Мое проклятие в том, что любому человеку, которого я встречаю на своем пути, я так или иначе доставляю неприятности. Имя Идриса сделалось притчей во языцех.
- Война в Фивах - Нагиб Махфуз - Историческая проза
- Отчего вы не буддист - Дзонгсар Кхьенце - Религия
- Тетрадь моего деда - Александр Житинский - Социально-психологическая
- Ночи Корусканта-2: Улица теней - Майкл Ривз - Космическая фантастика
- Переулок Мидак (ЛП) - Махфуз Нагиб - Историческая проза