Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу - Юлиан Семенов
- Дата:12.11.2024
- Категория: Драматургия / О войне / Советская классическая проза / Шпионский детектив
- Название: Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу
- Автор: Юлиан Семенов
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Скажите, пожалуйста, – спрашиваю старика, – а Маяковского вы, по-видимому, не любите?
Валерий Петрович изумленно смотрит на меня и сердито отвечает:
– Болваны противопоставляют поэту поэта. Люди, слагающие честные стихи, – прекрасны, вне зависимости от избранной ими формы. Я обожаю Маяковского. И спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Не сердитесь, пожалуйста…
– Постараюсь. Ну, идите, идите же, я плохо засыпаю после таких ортодоксальных вопросов.
Последние три дня бесконечным потоком приходили транспорты с новыми партиями заключенных. Товарищи из лагерной канцелярии передали, что пригнали партизан с Украины, из Польши и Югославии. Все три дня в лагере пахнет гарью и в воздухе летает черная гарь: это значит, что печи крематория работают беспрерывно. Один заключенный из команды, обслуживающей печи, бросился на колючую проволоку: рассказывают, что среди польских партизан, которых загнали в крематорий, он узнал мальчика-сына, единственного родного ему человека на земле.
Настроение у всех подавленное. Коля Лучников тревожно заглядывает в лица новичков. Вечером он отзывает меня в сторону и спрашивает:
– Ты как в плен попал?
– А ты как?
– Раненым.
– А я сам сдался.
– Точно?
– Зачем глупые вопросы задаешь…
– Не такой уж он глупый, мой вопрос. А с лагеря почему бежал?
– У капо рожа не понравилась. Он – брюнет, а я, понимаешь ли, блондинов люблю.
– Ясно.
– Еще вопросы будут?
– Вопросов больше не будет. Одна просьба будет. Выполнишь?
– Смотря какая.
– А вот такая: я сейчас здесь с двумя хорошими людьми должен увидаться. Так ты нас постереги. Если кто пойдет – свистни, а если помощник капо выйдет, Чарквиани, – как хочешь, но задержи.
– С кем встреча?
– С нужными людьми. С коммунистами. Сделаешь?
– Ладно.
Коля юркнул в барак, через несколько минут вышел оттуда и скрылся за углом.
Я прохаживаюсь около двери и смотрю по сторонам. Мне не совсем понятен Коля, но то, что он делает с сапогами для фашистов, грозит виселицей в первую очередь ему как бригадиру. Это – «визитная карточка порядочного человека», как говорит Валерий Петрович. Я не успеваю ни до чего додуматься: из двери выходит помощник капо Чарквиани и направляется за угол, туда, где сейчас стоит Коля с его нужными людьми.
– У меня вопрос, – говорю я и закрываю Чарквиани дорогу.
– Потом.
– У меня сейчас вопрос к вам.
Чарквиани бьет меня по шее:
– А ну, пусти!
Я громко вскрикиваю. Меня не может не услышать Лучников. И он действительно, слышит меня, потому что мгновенно оказывается рядом.
– Тише ты! – шипит Коля. Чарквиани тоже шипит на меня, и оба они, переглядываясь, улыбаются. Все сразу же становится на свои места: ребята проверяли меня.
Стоим втроем: Чарквиани, Коля и я. Говорит Чарквиани:
– В другой раз не кричи так, будто тебе не дают баланды. Думать надо хоть немножко.
– Стараюсь.
– Старайся, только не так громко. У нас уши есть: говори – услышим, закричишь – испугаемся.
– Пугливые мы, – поясняет Коля.
– Все понял? – спрашивает Чарквиани.
– Ничего не понял.
– Коля разъяснит.
Чарквиани вразвалочку уходит.
– Вот так, – раздумчиво глядя вслед ушедшему помощнику капо, говорит Коля. Он ждет, пока тот скроется за угол, а потом продолжает: – Тут у нас вроде бы и лагерь, а если повнимательней посмотреть – так подпольная армия. И от имени боевого центра предлагаю тебе вступить в нашу организацию.
Из трубы крематория валит жирный, черный дым. Вышки щерятся пулеметными дулами. По колючей проволоке пропущен ток высокого напряжения. Передо мной стоит живой скелет в полосатой одежде каторжника, с красным треугольником на груди, и спокойно смотрит на меня, ожидая ответа. Я не могу сразу ответить. Коля, по-видимому, понимает мое состояние. Он пожимает мою руку, хлопает по плечу и уходит в барак.
Чарквиани почти ни с кем не общается. Его оберегают, во-первых, потому что он знает немецкий язык, а во-вторых, потому что он помощник капо. Очень важно иметь в рядах подпольной организации такого высокого лагерного начальника. Чарквиани может перемещать с тяжелой работы на более легкую и тем поддерживать вконец ослабших товарищей. Потом, его любит уголовник-немец из лагерной картотеки за умение показывать фокусы со скорлупкой и с узелком. Немец зовет Чарквиани «кляйн Сталин» и за взятку готов выполнить любую его просьбу. Поэтому Чарквиани по поручению подпольного центра держится особняком, иногда даже орет на нас, а в присутствии эсэсовцев может дать подзатыльник. Мы ему подыгрываем и на него сердимся особенно заметно, так, чтобы это видел капо дядя Петя.
Вечерами Коля Лучников пропадает. Возвращается он поздно и всегда с новостями. Он приносит сводки Совинформбюро. Он помнит их наизусть. Заучиваю сводки и я, с тем чтобы потом передать трем наиболее верным товарищам, которых мне указали. А те – в свою очередь – другим. Так мы несем в лагерь правду, потому что слушать гитлеровские последние известия из репродуктора, укрепленного на высоком столбе около аппельплаца, довольно гадостно. Мы-то знаем, что они все врут, но докопаться до правды из их сообщений – невозможно, потому что они здорово научились делать свои передачи.
Дядя Петя просыпается утром с мутными глазами. Они у него какие-то незрячие, будто подернутые голубоватой пленкой. Он не завтракает и, быстро одевшись, куда-то уходит. Возвращается он часа через полтора – свежий, помолодевший и ясноглазый. Мне Коля объяснил, что дядя Петя больной человек – садист. Он по утрам ходит к эсэсовцам – вымаливает дать ему кого-нибудь убить. У нас он это делать боится, а в другой зоне – отводит душу – думает, что мы не узнаем. Степень его благодушия зависит от того, скольких он человек убил с утра. Однажды он вернулся в барак добрый, ласковый и улыбчивый. Я в тот день оставался в бараке уборщиком. Он увидел меня с веником, остановился и спросил:
– Ну что, молодой человек, выучился чему-нибудь хорошему в лагере?
А мне только за день перед этим про него все рассказал Коля. Я посмотрел на его улыбающееся, гладкое лицо и сказал:
– Выучился.
– Чему же ты выучился?
– Таких, как ты, ненавидеть смертной ненавистью выучился.
Дядя Петя съежился и отошел к Чарквиани. Он сказал ему, усмехаясь и подмигивая левым глазом:
– Погубите парня, майоры да полковнички! Сами-то молчите, он – брякает. Хорошо, у меня грусть сейчас, не до него мне, утром, пожалуй, им займусь…
И – ушел к себе в комнатку.
Чарквиани вечером вызвал меня из барака. Там за углом стоял Коля Лучников и еще один незнакомый мне человек с серым больным лицом.
– Он, – сказал человеку Чарквиани.
Тот рывком поздоровался со мной и, кашляя, стал говорить:
– В первый раз за нарушение конспирации мы объявляем вам строгий выговор. В другой раз вы будете наказаны по-настоящему. Тоже мне – героизм: сказать палачу,
- "Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ) - Семёнова Мария Васильевна - Фэнтези
- Ольга, или семь мгновений весны - Макс Черепанов - Прочее
- Закрытые страницы истории - Юлиан Семенов - Историческая проза
- О себе - Георгий Семенов - Биографии и Мемуары
- Роман без названия. Том 2 - Юзеф Игнаций Крашевский - Классическая проза