Религия Библии. Христианство - Андрей Борисович Зубов
- Дата:19.11.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Религиоведение
- Название: Религия Библии. Христианство
- Автор: Андрей Борисович Зубов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ход рассуждений Ария привлекал своей понятностью, логичностью. Но его учение категорически не понравилось тем, кто понимал суть дела. А суть дела означала очень простую вещь: если Иисус не имеет ту же природу, что и Отец, то, соответственно, соединяясь с Иисусом, мы не соединяемся с Отцом. Мы остаемся вне Бога. Если Иисус — высшая и совершенная тварь, мы всегда останемся пусть и высшей, и совершенной, но тварью. Мы не обретаем божественности. Между нами и Богом все та же пучина. Да, мы себя очень сильно подняли от этого гнусного мира, в котором мы лежим, как свинья, в грехах. Мы поднялись до совершенства Иисуса. Но Он же тоже тварь, как учил Арий. Древние богословы не скупились на слова, обличая его. Но на самом деле нам его не надо обличать. Арий — человек сильного ума, было время, когда он практически возглавлял Александрийскую Церковь. Арий был очень авторитетный человек, аскет, подвижник, но он сделал недозволительную вещь с точки зрения христиан: он попытался рационально подойти к проблеме Божественной Троицы. И не получилось. Христиане верят, что тайна Троицы открылась им Самим Богом, а не они познали Троичность Божества своим разумом.
Чтобы дать ответ на учение Ария, в 325 году был созван Первый Вселенский Собор в Никее, на котором присутствовал император Константин. Уже до Собора, при подготовке к Собору, как это всегда и бывает, тщательно обсуждалось, какая же альтернатива учению Ария? Что надо сказать? То, что Арий предлагает ошибочное и невозможное для Церкви учение, было ясно. Но что ему противопоставить? Как правильно соотнести Лица — Ипостаси в Троице? На этот раз в первую очередь Церковь волновало, как соотнести Ипостаси Сына и Отца, потому что надо найти то слово, которое позволяло бы следовать Новому Завету, позволяло бы следовать словам Христа «Я и Отец — одно». А в той молитве, которую мы с вами читали [Ин. 17], Иисус обращается к Отцу: «Да будут все едино, как и Мы с Тобой едино». Но если едины — какое слово может это передать так, чтобы не было повода для уклонений в неравность Сына Отцу?
Во время обсуждения этих проблем и на предварительных Соборах, например в Антиохии, где тоже осудили учение Ария и его ближайших сподвижников, стали использовать понятие «подобная сущность» (o^oiov(Tiog) Отца и Сына. Это по сути точное определение. Но отцы Церкви боялись, что «подобие» люди истолкуют не как тождество, а как близость. В сущности, слово «o^oiovaioq» — «подобная сущность» — позволяет считать, что это одна сущность, но просто в разных Лицах. Но ведь многие были тайными арианами. И они конечно же с удовольствием истолковали бы категорию «подобная сущность» на свой манер: да, она подобна, но она не абсолютно одинакова. И тогда, соответственно, человеку нет шанса вполне соединиться с Богом.
Мы с вами не должны пленяться этой игрой слов. Понятно, что подавляющее большинство людей все эти богословские тонкости не знало и не знает, это очевидно. Подавляющее большинство христиан их тоже не знало и не знает. Верой в Иисуса, в Его Божественность они спасаются. Но если они начинают думать, то они должны думать правильно. В этом весь смысл богословия. Если они начинают думать, и думать неправильно, тогда шанс спасения уходит. Поэтому, если угодно, борьба за слова — это на самом деле борьба за понимание. Борьба за понимание — ортодоксию, правильную веру — это борьба за спасение думающих людей. На Востоке не понравились бы слова Тертуллиана: «верую, ибо абсурдно». На Востоке любили разумность веры, но разумность благочестивую. Не от человеческого ума — к Богу, а от Божественного ума — к человеку. Если мы скажем, что Сын подобен Отцу, — это одно. Если мы скажем, что Сын и Отец одно, — это другое.
Видимо, императору Константину эти тонкости объяснили придворные епископы- богословы. А он тогда был еще только оглашенным, он даже не был христианином.
Константин боялся, так как был склонен к человеческим слабостям, что его грехи не позволят ему спастись. Поэтому он думал креститься перед смертью. В конце III — начале IV века это стало модным: пожить в свое удовольствие, а под конец жизни креститься — и грехов как бы и нет, все смыты таинством. Церковное предание рассказывает, что Осии Кордовскому, одному из величайших епископов и богословов того времени, было видение. Ему явился Иисус и говорит: «Слушай, что ты Мне посылаешь мешки запечатанные, но пустые?» Потому что самое-то главное — не таинство Крещения как магический акт, а те дела жизни, которыми мы наполняем себя, будучи христианами. Мы «наполняем» себя божественными делами: накормил голодного, напоил жаждущего. Вот эти дела наполняют мешок. А если ты ничего не сделал, кроме удовлетворения эгоистических своих желаний, то никакое таинство Крещения тебе не поможет. Наоборот, оно будет тебе в осуждение.
Константин, по преданию, говорил примерно так: «Вы, отцы, сформулировали прекрасный Символ веры, только мне кажется, одно слово надо немножечко яснее прописать — заменить одну букву: «щоюимод» на «щооимод», то есть убрать «/»». Император все-таки есть император. К любой власти большинство людей относится благоговейно. Его предложение было принято. Так одна «йота» определила до конца суть правильной веры: смысл изменился с «подобосущности» на «единосущность». То есть Сын единосущен Отцу, у Них одна сущность, у них одна усия — Божественная усия. Из этого вытекает следующее: что никогда не было такого времени (и вообще не было времени, и о времени говорить абсурдно, когда мы говорим о Боге), когда был Отец и не было Сына. Был всегда Отец, всегда был Сын, и всегда был Дух Святой.
И Лица Святой Троицы существуют независимо от человека, независимо от творения мира. Они существуют всегда. Они нужны для человека, для понимания того, как человек входит в полноту Божества, но они существуют независимо от человека и независимо от мира. Даже если бы мир не был сотворен, Бог бы все равно был Троицей. Это подчеркивают отцы Второго Вселенского Собора в Константинополе в 381 году, и богословы и дальше будут это повторять.
«Сын и Дух в Отце, в Себе и Друг в Друге находятся вечно, нерасторжимо и нераздельно в пребывании неисходном. Божественная природа, всегда пребывающая в неподвижности, представляется движущейся перемещением Друг в Друга. Бытие Святой Троицы вечно, и Она не была когда-то иной, а после стала какой-то другой, и не разделения, ни превращения какого-либо Она не получила,
- Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства - Абрам Ранович - Религиоведение
- Антология восточно–христианской богословской мысли, Том II - Сборник - Религия
- Отцы-святогорцы и святогорские истории - Старец Паисий Святогорец - Прочая религиозная литература
- Похоронные обряды и традиции - Андрей Кашкаров - Культурология
- Библия как реальность. Предельные значения библейских картин мира - Владимир Красиков - Публицистика