Форма входа
0/0
Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев
- Дата:25.10.2025
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Языкознание
- Название: Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия
- Автор: Валерий Пестерев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев. Жанр: Языкознание. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев:
Монография посвящена далеко не изученной проблеме художественной формы современного зарубежного романа. Конкретный и развернутый анализ произведений западной прозы, среди которых «Притча» У. Фолкнера, «Бледный огонь» В. Набокова, «Пятница» М. Турнье, «Бессмертие» М. Кундеры, «Хазарский словарь» М. Павича, «Парфюмер» П. Зюскинда, «Французское завещание» А. Макина, выявляет ряд основных парадигм романной поэтики, структурные изменения условной и традиционной формы, а также роль внежанровых и внелитературных форм в обновлении романа второй половины XX столетия.Книга адресована литературоведам, аспирантам, студентам-филологам, учителям-словесникам, ценителям литературы.
Читем онлайн Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
И одновременно необходимо чувствовать особую латиноамериканскую мифологичность, которую А.Ф. Кофман выявляет в ее сравнении с европейской: «Мифосистемы европейских литератур составляют базис художественного мышления; они — суть данность и заданность, как почва, на которой выросло древо той или иной культуры. Мифосистема латиноамериканской литературы — это не столько данность, сколько результат формирования своего художественного языка. Иначе говоря, — это процесс роста древа культуры, которое само создает почву для своего взрастания»[268].
Элементарная номинация мифологем и свойств мифопоэтической модели мира, явных в произведении Гарсиа Маркеса, оправдывает суждение В.Б. Земскова об этой книге как о «своего рода азбуке романа-мифа, энциклопедии, собравшей всю сумму фрейдистских и мифологических клише западной художественно-философской традиции XX века»[269]. Инцестуальные мотивы; отпрыск с поросячьим хвостом — «мифологическое чудовище» (438); мифопоэтическая вневременность и цикличность; «библейский ураган» и не менее аллюзионно-библейский ливень; генетически мифологично и объяснение трагедий Буэндиа роковой предопределенностью. И конечно, весома архетипическая основа образов героев и персонажей: старший сын Буэндиа Хосе Аркадио — вечный тип блудного сына; Ремедиос Прекрасная — воплощение неземной женской красоты, как Елена Спартанская. А глава рода Хосе Аркадио Буэндиа, живущий одиссеевской жаждой познания мира, не случайно доживает свой век, привязанный к гигантскому каштану, ассоциирующемуся и с Древом познания, и с Мировым древом. Мифологическое в своей разноликости, действительно, складывается в романе Гарсиа Маркеса в «мифоструктуру»[270], но в ее метафорированном виде. Причем и миф и метафора единоприродны в их многосоставности, поскольку «латиноамериканская мифосистема», как и метафора «Ста лет одиночества», «синтетична»: «сформирована из самых различных источников и напластований»[271]. Синтезируемые в художественном пространстве романа, миф и метафора достигают эффекта образной новизны у Гарсиа Маркеса благодаря травестии[272], которая в равной мере и способ взаимосвязи мифа и метафоры в образе, и одно из свойств мифо-метафорической формы «Ста лет одиночества».
Осмысливая поэтику латиноамериканского романа в пору расцвета и высоких художественных достижений в 50—60-е годы, И.А. Тертерян писала о двунаправленности формальных модификаций этой романной прозы: «Есть у них [латиноамериканских романистов] и совершенно новые способы повествования: таков, например, коллективный анонимный рассказчик в «Осени патриарха» Габриэля Гарсиа Маркеса или указатель последовательности чтения глав в «Игре в классики» Кортасара, меняющий даже жанровый характер книги. Но чаще латиноамериканские романисты используют давно уже открытые, опробованные литературой повествовательные приемы, то соединяя их неожиданным образом, то утрируя и доводя до своего рода предела, но всякий раз достигая эффекта новизны, эффекта открытия первозданного художественного мира»[273]. «Сто лет одиночества» как раз и обнаруживает использование уже известных структурообразующих принципов: повествовательно-эпических форм сказа, мифологизации, травестирования, карнавализации и амбивалентности смеха, специфически латиноамериканской поэтики чудесного как свойства «магического реализма». В структурном целом романа они образуют новое художественное единство благодаря метафорическому способу синтезирования. В динамике этих связей происходит романная реализация простой метафоры, внутриструктурно согласуются частности художественного мира романа, сообразуются и гармонизируются, не утрачивая своей «инаковости», противоположные категории, моделируется эстетическая реальность «Ста лет одиночества».
* * *Развернутая метафора — одна из условно-иносказательных форм современного романа, которую отличает от прочих подобных форм именно художественный принцип переносности, проявляющийся в искусстве XX столетия не столько в открытии сходства (или сходств), сколько в их творческом создании (изобретении)[274]. Метафоризация определяет характер образности произведения как целого и единичного, всех его частных элементов, а также и те отношения, которые складываются между романным целым и его компонентами и одновременно между образующими форму локальными образами, мотивами, приемами.
Метафора суть особый художественный синтез (в его безграничных возможностях) как органичное свойство искусства. Синтез жизненно-реального и творчески-воображаемого, синтез явлений разного уровня (вплоть до сюрреалистического совмещения логически и объективно несовместимого), синтез разной художественной образности (синкретизм жизнеподобного описания и фантастического, мифа и символа), синтез художественного времени и пространства. «В отличие от символа, — справедливо пишет Н.К. Гей, — метафора содержит в себе и образ действительности и идею действительности и благодаря этому органическому их сведению воедино наделена своей собственной поэтической действительностью. В ней — художественный синтез отражаемого и отраженного, т. е. тех начал, которые сосуществуют в символическом обозначении объекта»[275]. Метафорический синтез, охватывая всецело роман, проявляется и в совмещении разноприродной метафорической образности — поэтической метафоры и метафоры интеллектуальной, как в романах «Женщина в песках» и «Парфюмер». А также в метафоризации «полиформы» современного романа, пример чего — «Сто лет одиночества». Благодаря сконцентрированности синтезирующей метафорической переносности на всех, фактически, уровнях произведения, а также развертыванию метафоры в романную картину, в современном романе-метафоре происходит замещение «жизнеподобной» реальности метафорической реальностью.
Обозрение метафорической формы в романе XX века обнажает общность путей создания художественной реальности и единые свойства романа-метафоры. Метафора — «средство выразить невыразимое»[276], к тому же — «воспроизвести образ, не данный в опыте», по мысли Н.Д. Арутюновой[277]. Метафора тяготеет к всеобщему и моделирует то, «что сложно и (или) недоступно прямому наблюдению»[278]: реальность, жизнь, душа, творчество, время, идеал, любовь. В романе-метафоре происходит перемещение акцента с событий, человеческих судеб и характеров на «ядро» метафоры, оно — ведущее, доминирующее начало в произведении. Поэтому природные свойства «означающего» (лабиринт у Робб-Грийе или, скажем, песок в романе Абэ) определяют изображаемое, а сюжет, композиция, образы героев, художественное время и пространство, романное слово единовременно выступают в двух значениях, прямом и переносном, — но, разумеется, доминирует второе. В этом романе утверждается примат художественной логики, в соответствии с которой возникает романный мир. Сюжет складывается и развивается, подчиняясь прежде всего воображению автора, который устанавливает свои, часто расходящиеся с объективными, интеллектуально-поэтические причинно-следственные связи явлений. При обязательном внешнем и внутреннем сцеплении образов последнее является главным и воплощает авторское сознание, его видение мира и его художническую позицию. В этой форме романа именно метафора создает художественную цельность произведения.
ЧАСТЬ II
ОБНОВЛЕНИЕ ТРАДИЦИОННОЙ ФОРМЫ В СОВРЕМЕННОМ РОМАНЕ
Вероятно, для точного выявления сути «традиционной» (или «реально-достоверной») формы более всего подходит слово «жизнеподобная». Поскольку сущностное в ней действительно проявляется соответственно удачной формуле Н.Г. Чернышевского «воссоздание жизни» в «формах самой жизни»[279]. Они, разумеется, не только внешнего — материального и событийного — мира, а также внутреннего мира личности: формы ее сознания и духовно-душевных состояний. А механизм этого формообразования можно определить как «индуктивно устанавливаемое жизнеподобие»[280].
Сколь бы ни была очевидной условность этой формы, сколько бы об этом — аксиомном — явлении ни писалось и ни говорилось, неоспоримо, что в истории словесного искусства сложилась эта форма и — как традиционная — определилась и закрепилась в классическом реализме XIX столетия, который «был направлен на поиск форм связей и взаимозависимостей реальности внутри нее самой»[281]. Классический реализм, можно сказать, один из значительнейших моментов совершенной разработки в словесно-художественном творчестве реально-достоверной формы. Ее отождествление исключительно с реалистическим творчеством — атавизм, даже если понимать это направление, согласно Р. Гароди, как «реализм без берегов», развитию которого «не может быть положен предел, поскольку развитие самой действительности не знает предела… именно в этом смысле реализм не имеет берегов»[282]. Жизнеподобная форма также извечна в искусстве и неиссякаема, как и условная, свободна от прикрепленности к какому-либо направлению, реалистическому или модернистскому[283]. Так, едва ли вызовет сомнение традиционность формы экзистенциалистского романа А. Камю «Чужой». А определение стиля этого романа Р. Бартом (видевшим в нем первый образец «нейтрального письма») в понятиях «бесцветного языка» или «стиля отсутствия стиля», лишенного каких-либо социальных, исторических или мифологических примет[284], думается, выявляет своеобразие этой формы в произведении Камю как экзистенциалистском.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев бесплатно.
Похожие на Модификации романной формы в прозе Запада второй половины ХХ столетия - Валерий Пестерев книги
- Стрелки Дикого Запада — шерифы, бандиты, ковбои, «ганфайтеры» - Юрий Стукалин - Военная история
- Эстетика и теория искусства XX века. Хрестоматия - Коллектив авторов - Культурология
- Тайна золотого цветения - Самаэль Веор - Самосовершенствование
- Архаические мифы Востока и Запада - Игорь Дьяконов - История
- Тайнопись искусства (Сборник статей) - Делия Гусман - Публицистика
