12 шедевров эротики - Гюстав Флобер
- Дата:19.06.2024
- Категория: Любовные романы / Остросюжетные любовные романы
- Название: 12 шедевров эротики
- Автор: Гюстав Флобер
- Год: 2016
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ах, если бы не эта проклятая страсть! — вздыхала Адель. — Полина Кондратьевна — я не знаю, на что способна!., просто, кажется, мир покорила бы! Я выросла при ней, воспитана ею, с пятнадцати лет работаю с ней вместе, и, — кроме игры проклятой: биржи, рулетки, тотализатора, карты, — не могу назвать ни одного ее ложного шага!.. Вина она не пьет, ест — не гурманствует, мужчины для нее не существуют… самый восхитительный темперамент, идеальный характер для дел!.. Но вот — все грабит игра!.. И при том какая несчастная игра!.. Бывает, что ей месяцами не везет… Случалось, что мы закладывали брильянты!.. Да!.. У Юдифи — состояние, у Перхуновой — капитал, Буластиху можно считать в сотнях тысяч, а у нас самая шикарная клиентура и дела идут блестящее всех, но мы закладываем брильянты!
Картежные вечера, и по очень крупной, устраивались довольно часто в доме самой Рюлиной — в одной из квартир нижнего этажа, обращенных во двор. Буластиха, Перхунова, Юдифь и наиболее фаворитные факторши Рюлиной бывали при этом частыми, а иные и непременными, участницами.
* * *В одну из таких игорных ночей Машу, поздно вернувшуюся с беленькой немочкой из театра и давно уже спавшую крепким сном в своей «каюте», разбудила заспанная, зевающая Люция.
— Вставай, одевайся… тебя требует Полина Кондратьевна.
— Чего ей? — недовольная, сонная, зевала в ответ Маша.
— Пес ее знает зачем… Приказывает Аделька по слуховой трубе, чтобы ты оделась получше и шла вниз, в восьмой номер… Надо быть, графские нагрянули…
— Шляются… бессонные черти!
Когда Марья Ивановна, принарядившись, явилась на зов, ее прежде всего ошиб пьяный, дымный воздух комнаты, словно тут кутила целая команда пожарных. Ей бросился в глаза ряд развернутых, исписанных мелом, ломберных столов и в особенности один, у которого стояла Адель, — с двумя электрическими лампами-шандалами, с грудой карт на нем и под ним. Над богатым, но уже очень опустошенным, закусочным столом возвышалась, в табачном тумане, как некое красное облако, широкая выпуклая спина тучной женщины в пунцовом шелку. Марья Ивановна с обычным испугом узнала Буластову. Та, — на шум платья Лусьевой, — повернула к ней красное, в тон туалета, толстое лицо, заулыбалась, закивала. Сердце у Маши дрогнуло… Адель, хмурая и бледная, стоя у карточного стола, злобно чертила по сукну мелом. На Машу она не подняла глаз, только, заслышав ее, нервно передернула плечами. Были тут и Перхунова, и Юдифь, и еще несколько женщин, незнакомых Маше. Все они казались полупьяными и утомленными. Но всех страшнее была сама хозяйка — Полина Кондратьевна. Она сидела в глубоком кресле совсем обессиленная, точно разваренная, даже свинцовая какая-то с лица; полуседой чуб ее развился на лбу и налип мокрыми косичками, по румянам на щеках проползли черные борозды, глаза тупо и тускло таращились в одну точку.
— Марья, — сказала она сиплым, не своим голосом, впервые за все три года называя Лусьеву по имени. — Я, Марья, того… Ну да что уж тут!., не везет! Вот, Прасковья Семеновна, извольте получать… при свидетелях…
— Так точно, душенька Полина Кондратьевна, при свидетелях!.. — отозвалась Буластова тонким и веселым голосом, ловя с тарелки вилкой румяный кусок семги. — Все по чести и в аккурате!..
— Как следствует!.. — сипло поддакнула какая-то из «дам»…
Полина Кондратьевна обвела всех своим мертвым взглядом и продолжала:
— Так вот… я, Марья, от тебя отказываюсь, ты мне больше не слуга… Теперь будет твоя госпожа Прасковья Семеновна… целуй ручку.
Кровь хлынула в голову Маше. Так и отшатнуло ее… Буластиха улыбалась ей, жуя семгу маслянистым ртом, и протягивала тяжеловесную, мясистую, в кольцах лапу.
— Целуй, скорее целуй… — послышался за спиной Маши быстрый, трепетный шепот взволнованной Адели.
Маша, едва соображая, что с ней сделали, что она сама делает, нагнулась к протянутой руке.
— Испужались? — сказала Буластова с той же торжествующей и жеманной улыбкой, голосом сдобным, звонким и певучим, как у охтенки. — А вы не пужайтесь. У меня вам, душенька, будет оченно как прекрасно… Бумажонки и причандалы ейные у вас, Аделичка, будут? — обратилась она к Адели.
— Ключи дайте! — грубо крикнула та на беспомощную Полину Кондратьевну.
Старуха молча, трясущейся рукою, вынула из сумочки на поясе связку ключей.
— Пожалуйте, примите!.. — отрывисто и мрачно обратилась Адель к Буластовой.
— Федосья Гавриловна, — хозяйски приказала Буластова одной гостье, высокой и плечистой бабе-гренадеру, угрюмой с виду и даже не без усов. — Сядь, голубушка, рядом с барышней, возьми ее за ручку, покуда мы не вернемся.
— Не отнимем ее у вас, — обиделась Адель. — Что это вы, право, Прасковья Семеновна.
Та возражала уже на ходу.
— Ах, милая, как вы могли подумать? Разве я от вас надеюсь? А бывает, что бегают…
— Куда от нас бежать? Ей бежать совсем некуда.
— Конечное дело, что некуда. Да ведь глупы они, девки, соображения не имеют. Мало ли что им в фантазию вступит? Дом же у вас огромаднейший, имеет многие выходы, богатейшее помещение… Выскочит барышня на улицу, — возись с нею!.. Другие тоже, случается, стекла бьют, скандалы делают…
— Не таковская.
— Ах, не скажите! Ах, ангел мой, и очень вы мне этого не говорите! Ни одна девушка сама характера своего не знает, и, чего вы можете от нее с большой внезапностью ожидать, этого вы наперед знать никак не в своем состоянии.
Баба-гренадер исполнила повеление хозяйки в точности и для верности даже обняла Машу за талию, так что, сидя с ней плечом к плечу, перепуганная, ошалевшая девушка чувствовала себя в железном обруче. И вдруг она — вихрем в голове — вспомнила все страшные толки, все грязные сплетни, все возмутительные слухи, что доходили на Сергиевскую о Буластихином доме вообще, а в особенности, об этой вот Федосье Гавриловне, которая теперь заключила ее в живые оковы и дышит на нее винным паром. И жутко ей стало до озноба и стука зубовного: вот когда душенька-то совсем пропала, волокут черти в ад!
Рюлина смотрела на Машу, качала головой и говорила:
— Уж извини, Марья, — никогда я не думала так с тобой расстаться, но, видно, такая твоя судьба… Жаль мне тебя отдавать, ужасно жаль!.. Не будет у меня другой такой слуги… Бить меня некому, старую дуру!..
— Зачем вы меня продали, Полина Кондратьевна? — зарыдала девушка.
Старуха сконфузилась и ничего не отвечала, — только развела руками.
— Они вас не продали, — толсто кашлянув, сказала басом баба-гренадер, — мы вас в карты выиграли.
Гостьи захохотали.
Маша обомлела. Этакой подлости над собой она уже никак не ожидала и сразу не могла даже охватить ее умом. Уставилась молча на генеральшу дикими глазами, но Рюлина под ее непонимающим взглядом лишь посизела вся в лице и еще глубже осунулась в своем кресле.
- Собрание речей - Исократ - Античная литература
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Метроном. История Франции, рассказанная под стук колес парижского метро - Лоран Дойч - Публицистика
- Виктор Орлов - Тигр Внутреннего Разрыва - Виктор Орлов - Психология
- Его кексик (ЛП) - Блум Пенелопа - Эротика