12 шедевров эротики - Гюстав Флобер
- Дата:19.06.2024
- Категория: Любовные романы / Остросюжетные любовные романы
- Название: 12 шедевров эротики
- Автор: Гюстав Флобер
- Год: 2016
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А чем она знаменитая?
— Тем, что заправская княжна, с родословного чуть не от Гостомысла.
— Красивая?
— Никогда не случалось встречаться. Говорят, что нет… Да врут, должно быть, потому что в буластовском деле «Княжна» — вот как ты у Рюлиной — идет всегда в первую голову… Ты не опасайся: тебя не продадут. Тобой здесь очень дорожат. Я не запомню, чтобы «генеральша» носилась с кем-либо из нас, как с тобою. Она из-за тебя даже и ко мне стала любезнее… Право!
— Уж очень страшно, Оля!.. Про эту Буластиху ходят такие легенды…
— Да, у Рюлиной — надзор, а там — острог, да еще и с застенком!.. Все в один голос говорят. У нас бывали девушки, перекупленные от Буластихи. Они и вспоминать боялись, каково им сладко жить. Одна, из казачек, Фиаметтой звали, — богатого купца дочь, только от родителей проклята за офицера, — так вот эта Фиаметта, бывало, очень смешила нас за ужинами: если на столе стоит зернистая икра, — она и к закуске не подойдет; видеть зернистой икры не могла, не то, что есть… Адель даже и кавалеров так предупреждала: ежели Фиаметта в компании, то уговор, — чтобы зернистой икры не было…
— А Буластиха причем?
— А вот видишь ли: пошалили однажды буластовские девушки, захотели подразнить хозяйку, — вытащили у нее из буфета два фунта зернистой икры и съели. Прасковья Семеновна хватилась: «Где икра? кто взял?..» Подружки струсили, говорят Фиаметте: «Ты зачинщица, ты на себя и бери!.. Ответ не велик: зернистая икра сейчас два рубля фунт…» Фиаметта заявляет: «Виновата, Прасковья Семеновна, мой грех!..» А той не икра и дорога, всего только того и надо, чтобы к жертве придраться… Обрадовалась, тиранство-то в ней разыгралось… «Ах, — пищит, — это ты, Фиаметочка? Вот не ожидала!.. Что же? Ты разве так любишь зернистую икру?» — «Очень люблю, Прасковья Семеновна…» — «Дурочка, так ты бы давно сказала! Я тебя угощу!..» И приказывает своей Федосье Гавриловне, — это у нее управляющая, как у нас Адель, только совсем простая баба, и характером, говорят, Ирод, да и видом ужаснейшая… вчуже смотреть жутко! — приказывает принести еще два фунта икры… Та приносит… «Вали на пол!..» Вывалила… Прасковья Семеновна — туфли с себя долой и становится в икру босыми ножищами: «Ешь!..» Фиаметта так и вскочила: «Что вы? Очумели?..» А Федосья Гавриловна ее сзади кулачищем по затылку — раз!.. Фиаметта и с ног долой, прямо к икре носом… «Помилуйте!..» — «Два!..» — «Никогда больше не буду! простите, миленькая!» — «Тогда прощу, когда от икры, ни зернышка не останется! А покуда не доешь, бить будем!..» Вот какие дьяволы!.. «Жри! — кричит, — да без передышки!» И ничего не поделаешь: сожрала!.. Потому что, едва голову поднимет, Федосья ее трах!.. Не диво, что после такого угощения на икру смотреть не захочешь!..
Адель только повествовала:
— Жила у нас одна буластовская, Клавденька… Та, бывало, все по ночам с постели срывалась. «Куда ты?..» — «Прасковья Семеновна кличут!..» — «Очнись, глупая…» — «Пусти, пусти!., щипать станет!..»
Рюлина узнала о смущении Марьи Ивановны и лично ее успокоила:
— Слово тебе даю, что этого не будет. Зачем? Я совершенно тобой довольна. Если бы я хотела с тобой расстаться, то уже рассталась бы: Буластова мне за тебя пятнадцать тысяч надавала.
Глава 13
Есть натуры, женские в особенности, которым всякая властность, хотя бы и самая порочная, нравится и импонирует, в которых чувство принадлежности быстро переходит в привычку и, при не совсем дурном обращении, даже во что-то вроде привязанности. Лусьева была из таких. Она поработилась Рюлиной с детской легкостью и вскоре стала в ее доме настолько же позорно своей, как Адель и Люция. Ее давно уже не стерегли, следить за ней вне дома тоже перестали — мало того: когда в доме появилась новая «крестница» Полины Кондратьевны, беленькая и глупенькая немочка, едва перешагнувшая за шестнадцать лет, Рюлина поручила надзор за ней Маше, — так уверилась старуха, что загубленной до конца девушке некуда идти, да уже и нет у нее воли на уход. Нельзя человеку, очутившемуся в позорном и гибельном положении, жить без надежды выйти из него когда-нибудь. Хранили этот мираж будущего и невольницы «генеральши». Они не раз слыхали от своей повелительницы и верили, что Полина Кондратьевна уже устала вести свое огромное и трудное предприятие и намерена вскоре забастовать, а при забастовке сломает свой роковой шкаф, сожжет в камине роковые пакеты и отпустит всех на волю. Она бы давно ликвидировала, да все проигрывает.
В самом деле, — умная, ловкая, властная старуха имела чуть ли не единственную слабую струнку в характере, — зато и господствовала же над ней струна эта! Демон игры владел Рюлиной беспрекословно. Несмотря на очень значительный доход, она никак не могла собрать капитала для жизни рентою, о которой мечтала уже лет пятнадцать. То разоряла биржа, то обижали карты и тотализатор, то ощипывала рулетка.
— Хотя бы вы любовника завели на старости лет, — язвила ее Адель, — чтобы бил вас и не позволял вам просчитываться!
И старуха, которая в других случаях не терпела — куда уж насмешек над собою! — взгляда без почтения, жеста неуважительного, — на этот выговор конфузилась, отмалчивалась, отсмеивалась.
— Не надо ворчать, Адель! Если выиграю, пойдет тебе же на приданое.
— Смотрите: моих не продуйте! — безнадежно возражала Адель.
Ей искренно хотелось, чтобы игра не сбивала старуху с пути к ликвидации. Она находила, что пора им сойти с опасной сцены.
— Не всегда счастье. Так нельзя надеяться, что можно продвигать вечно. Столько конкуренток, каждый день новые… Положим, по делу, нам никто из них не опасен. Но в профессию начинает влезать такая шваль… от них всего скверного следует ждать!.. Каждый день возможен донос, скандал, и все полетит к черту!.. Да наконец надо же когда-нибудь и просто остепениться! Я совсем не намерена покончить свою жизнь в этих милых трудах… Я отдала им более двадцати лет жизни… В день моего четвертьвекового юбилея я говорю: баста! — и складываю оружие. Пора жить! — жить, черт возьми, а не прокисать в работе!
Маша долго не могла поверить, что Адели уже сорок лет: до того казалась моложава, крепка и здорова эта красивая женщина, скованная лет на девяносто жизни.
— Бывают же такие железные! — завидовали ей все. — Она и спит-то вполглаза, точно кошка, — право!
— Если надо, хоть трое суток могу не спать! — похвалялась сама Адель.
Она была педантично воздержанна в своем общем житейском режиме, — сколько позволяла профессия, разумеется. Вина она выпивала обязательно пол-литра в день, одного и того же, красного, довольно высокой марки, и уж больше нельзя было заставить ее выпить никакими просьбами, — хоть насильно в рот лей. Но спаивать целые компании и самой среди них разыгрывать полупьяную — была великая мастерица. Рестораторы ее обожали, потому что не было в Петербурге равной искусницы опустошить все близстоящие бутылки на столе, не выпив из них ни глотка… Совершенно исключительная физическая сила, ловкость и гибкость ее приводили рюлинских женщин в изумление.
- Собрание речей - Исократ - Античная литература
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Метроном. История Франции, рассказанная под стук колес парижского метро - Лоран Дойч - Публицистика
- Виктор Орлов - Тигр Внутреннего Разрыва - Виктор Орлов - Психология
- Его кексик (ЛП) - Блум Пенелопа - Эротика