Евреи в России: XIX век - Генрих Борисович Слиозберг
- Дата:13.04.2025
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Евреи в России: XIX век
- Автор: Генрих Борисович Слиозберг
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Евреи в России: XIX век" от Генриха Борисовича Слиозберга
📚 "Евреи в России: XIX век" - это увлекательное исследование о жизни и судьбе еврейского народа в России в XIX веке. Автор Генрих Борисович Слиозберг рассказывает о трудных временах, через которые прошли евреи, их борьбе за равные права и свободу.
Главный герой книги - это сам еврейский народ, его история, культура и традиции. Автор подробно исследует их уникальный путь, начиная с эмиграции и заканчивая борьбой за свое место в обществе.
Генрих Борисович Слиозберг - известный исследователь и писатель, специализирующийся на истории евреев в России. Его работы пользуются популярностью у читателей благодаря глубокому анализу и интересному изложению материала.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги онлайн на русском языке. Здесь собраны лучшие произведения разных жанров, включая бестселлеры и классику мировой литературы.
Не упустите возможность окунуться в увлекательный мир книг и открыть для себя новые грани литературы. Погрузитесь в историю евреев в России XIX века вместе с аудиокнигой "Евреи в России: XIX век" от Генриха Борисовича Слиозберга!
Подробнее о категории аудиокниги "Биографии и Мемуары" вы можете узнать здесь.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не могу долго останавливаться на этом культурном и политическом споре о славянофильстве и западничестве среди русской интеллигенции. Этот спор недостаточно, по моему мнению, изучен нынешним поколением, поглощенным всецело политико-экономическими разномыслиями. Спор между славянофилами и западниками имел в те годы особое значение, обострившись вследствие начавшейся в 1876 году войны между Россией и Турцией[153]. Малороссийской интеллигенции славянофильство было чуждо — да и понятно почему: идея славянофильства была прикреплена к Москве, в ней тогда не было еще ясно выраженных элементов «панславизма». Она была не политическим, а культурно-национальным мировоззрением. При полном отсутствии в тогдашнем малороссийском обществе каких-либо сепаратистских стремлений еще не было и помину об украинской самостийности, пророком которой стал позднее Грушевский. При некотором даже равнодушии к малорусскому языку, малороссийская молодежь охотно приобщалась к общерусской культуре, но инстинктивно противилась признанию господства Великороссии в области культуры. Глашатаи же славянофильства проповедовали исконные великороссийские начала: идеология славянофильства сводилась к великороссофильству.
Историкам придется еще разработать вопрос о том, насколько усилившееся влияние славянофилов на официальные высшие сферы содействовало возникновению Русско-турецкой войны, закончившейся Сан-Стефанским миром[154]. Директор Шафранов в год войны усердно проповедовал нам патриотические чувства.
Оглядываясь назад, я должен сказать, что этому учителю я обязан сохранившейся у меня на всю жизнь любовью к русской народной поэзии и автору ее — самому русскому народу.
Упомянув о Русско-турецкой войне, я скажу, что разные эпизоды ее не нарушали общего течения мирной жизни в Полтаве. Одно время город наполнился пленными турками, среди которых был герой Плевны — Осман-паша, недолго задержавшийся у нас. Служились обычные благодарственные молебны. Никаких бюллетеней в виде телеграмм о событиях на войне в Полтаве не получалось, и новости узнавались с значительным запозданием. По окончании войны к нам приехал генерал Радецкий — герой Плевны; семья его проживала в Полтаве. Ему была устроена торжественная встреча, в которой мы, гимназисты, приняли, как всегда в подобных случаях, участие. Разучен был специально для этого случая сочиненный директором гимназии гимн, который мы распевали перед домом Радецкого.
…Возвращаюсь к прерванному изложению.
Немедленно по объявлении о приеме меня в гимназию я облекся в установленный мундир — короткий однобортный сюртук из синего сукна с белыми металлическими пуговицами, со стоячим воротником и с белым галуном, в кепи с гимназическим гербом. Несмотря на огорчение, причиненное мне необходимостью вступить не в 3-й, а во 2-й класс, я считал себя счастливейшим человеком в мире. Мой вид гимназиста в мундире причинил истинное горе моим родным. Мать и бабушка обливались слезами, видя меня в таком богоотступническом наряде.
Начались классные занятия. Первый блин вышел комом: мне нанесен был тяжкий удар. Учитель географии, один из самых плохих педагогов, каких я встречал, и имевший притом неясное произношение, приказал мне указкой обозначить на карте Бенгальский залив. Не поняв его вопроса и не зная, что делать с указкой, я не удовлетворил учителя, и он поставил мне отметку 2 — мне, который прекрасно выдержал экзамен в 3-й класс и мечтал, что с первого же дня начнется для меня триумфальное шествие по пути, усеянному пятерками! Моему горю не было конца, я готов был считать себя погибшим. Глубокое огорчение причинило это событие и моему отцу.
Самым трудным делом, конечно, было справиться с русским языком. Учитель русского языка, как нарочно, часто заставлял меня читать и рассказывать, видимо, забавляясь моей ломаной речью. Но я вскоре, однако, превозмог все трудности, и моя гимназическая жизнь мирно потекла из класса в класс с наградами, помещением в первом разряде по успехам и даже на первом месте, за которое я конкурировал с другим товарищем, тоже евреем. Мы так и дошли до конца гимназии, чередуясь на первом месте и не допуская никого другого занять это место.
Первый год пребывания в гимназии и значительная часть второго не отразились на моем религиозном поведении. Я вначале даже удвоил усердие в исполнении религиозных обязанностей и обрядов, стараясь этим доказать огорченным родственникам, что пребывание в гимназии совместимо с точным исполнением всего предписываемого набожному еврею, и оправдать ручательство отца. Не только по субботам, но и по понедельникам и четвергам — дни, когда при молитве читается Тора, — я вставал в 6 часов утра и на рассвете уже был в синагоге при молитве. По возвращении из класса, раньше чем приступить к приготовлению уроков, я продолжал прерванные на некоторое время занятия Талмудом. Когда наступил день моего бармицво, зимою 1876 года, я перед собравшимися по этому поводу родственниками и знакомыми и талмудическими авторитетами города Полтавы произнес обычную дрошо, посвященную сложному толкованию некоторых трудных мест Талмуда из трактата «Хулин», и доказал,
- Лита. Огненное наследие (СИ) - Тарк Жанна - Любовно-фантастические романы
- Бизнес по-еврейски 3: евреи и деньги - Петр Люкимсон - Энциклопедии
- Новейшая история еврейского народа. Том 3 - Семен Маркович Дубнов - История
- История еврейского образования в Беларуси на идише. Конспект - Маргарита Акулич - Историческая проза
- Еврейское остроумие. Чисто еврейская профессия - Юлия Белочкина - Анекдоты