Брант "Корабль дураков"; Эразм "Похвала глупости" "Разговоры запросто"; "Письма темных людей"; Гуттен "Диалоги" - Себастиан Брант
- Дата:19.06.2024
- Категория: Старинная литература / Европейская старинная литература
- Название: Брант "Корабль дураков"; Эразм "Похвала глупости" "Разговоры запросто"; "Письма темных людей"; Гуттен "Диалоги"
- Автор: Себастиан Брант
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фредерик Плешивец магистру Ортуину Грацию шлет бесчисленно пожеланий здравствовать
Достойнейший муж, ежели вы об том доныне неизвестны, сообщаю вам новость, что побранился здесь с одним певчим, возомнившим себя важной птицей, хотя на деле он такая же голь, как я и все прочие. Мы тут выпивали, и он сказал, будто бы осушил за мое здоровье полную кружку пива; я же сказал, что он сие утверждает облыжно; бог свидетель, я того не видал. И сказал я: «Господин певчий, не видал я, чтоб вы пили, а если б видал, то с охотой вам бы ответствовал, ибо я не такой человек, чтоб убояться какой-то кружки пива». Он же поклялся, что выпил за меня, и потребовал, чтоб я за него выпил. Я отвечал: «Выпейте сперва за меня, тогда и я выпью». Он же сказал, что уже выпил, и теперь я должен сделать ему удовлетворение. Я ответил, что того не видел, а ежели б даже и видел, все равно не стал бы за него пить, и нет такого закона, чтоб заставить меня пить против воли. Он же сказал: «Очень даже есть». Я сказал: «Где это вы такое вычитали?» Он сказал: Зак. «Вино», Диг., «Если востребуют». Я ответил: «Вы ссылаетесь на закон, а я не законник, но об сем справлюсь». После того воздвигся я из-за стола и пошел прочь. Он же сказал, что никогда в жизни не станет более со мною пить. Я ответил: «А мне плевать». Вот как было дело, магистр Ортуин. Вы тоже отпишите мне, что нового, и пребывайте во здравии до тех пор, покудова воробей не станет ростом с поросенка. Писано из Мюнстера.
18Брат Симон Шут, доктор священного богословия, магистру Ортуину Грацию желает здравствовать
Как объявилась здесь у нас «Защита Иоанна Пфефферкорна противу клеветнических», писанная по-латыни, мы что ни день узнаем новые новости: один рассказывает то, другой — се; один стоит за Пфефферкорна, другой — за Рейхлина; один его обороняет, другой — виноватит. Спор идет великий, и дело без малого доходит до драки. И ежели б стал я описывать вам всю брань, какая имеет быть из-за сей книги, не уложился бы и в четыре года. Но между прочим, кое о чем расскажу. Многие тут утверждают, особливо светские магистры, священники и монахи из ордена миноритов, что Пфефферкорн никак не мог написать сию книгу, ибо сроду не учился по-латыни и не знает ни слова. Но я возражаю, что довод сей вздорен{741} и, хотя доныне им изночтожали многих великих мужей, слаб, ибо Иоанн Пфефферкорн, безотлучно имеющий при себе перо и чернило, может записывать то, что слышит на проповедях, и в разговорах, и со слов студентов и братьев проповедников, когда они на дом к нему приходят и когда сам он ходит в баню. Боже правый, подумать только, какое множество проповедей он выслушал за двенадцать лет! Какое множество увещаний! И изречений святых отцов! И все это он мог запомнить сам, или велеть запомнить жене, или ж записать на стенке, или же внести в записную книжку. И еще я сказал недавно, что Иоанн Пфефферкорн сам о себе говорит, нимало притом не хвастаясь, что все, писанное в Библии или же во святых евангелиях, он может процитировать ко всякому делу, хорошему или плохому, по-еврейски или же по-немецки. Также знает он наизусть все евангелия, читаемые в продолжение года, и может их повторить на память, чего отнюдь не могут сии законники и поэты. А еще у него есть сын именем Лаврентий, очень даже способный отрок, который столь усердно учился, что даже спал с лица. Дивлюсь, однако, что позволяет ему родитель изучать сих диавольских поэтов; он же собирает для отчей надобности изречения ораторов и поэтов, из книг и со слов учителей своих, по всякому поводу и про всякий случай; может даже цитировать и Гугона{742}. Иоанн Пфефферкорн многие знания обрел чрез сего способного отрока, и чего сам он по неучености своей совершить не может, то исполняет его сын. А посему горе распускающим лживые слухи, будто не Иоанн Пфефферкорн написал свои книги, а сочинили все за него кельнские доктора и магистры: да сгорит со стыда и стенает во веки веков Иоанн Рейхлин, тоже утверждавший, что не Иоанн Пфефферкорн написал свое «Ручное зеркало»{743}, о чем были многие споры среди ученых людей, ибо все доводы, каковые там приводит, открыли ему некие три мужа. И кто-то спросил: «Кто же сии трое?» Я сказал, что об том не ведаю; но полагаю, что те же три мужа, кои явились Аврааму, о чем писано в книге Бытия{744}. И когда сказал сие, стали надо мной потешаться, как над дураком. Пусть же диаволы побьют их мечом, как писано в книге Иова{745}, кою мы сейчас читаем у себя в монастырской трапезной. И передайте Иоанну Пфефферкорну, дабы исполнился терпения, ибо уповаю, что некогда господь явит чудо, и поклонитесь ему от меня. Также поклонитесь его супруге, которую так коротко знаете; но сделайте сие тайно. И пребывайте во здравии. Писано на скорую руку в Антверпене.
19Конрад Сратенфоц магистру Ортуину Грацию
Желательно мне знать, достопочтеннейший господин магистр, по какой такой причине родители мои не шлют мне денег, хоть и знают, что не имею ни единого обола{746}, о чем писал им до двудесяти разов, и никак не менее. Ежели не желают слать денег, видит бог, знаю, как мне быть. Поверите ли, недавно решился я испросить взаймы два или же три рейнских флорина, пускай потом за неотдачу хоть в тюрьму упекут, съездить в свое отечество и сказать им прямо в глаза все, что об них думаю, да твердисловно, чтоб они воспочувствовали. Вот дьявольщина, ужли по-ихнему я птица небесная или должен кормиться сеном, как скотское быдло? Диавол меня побери, ежели я за полгода имел в руках хоть единый карлин, и все это время питался я одним салатом, да луком, да чесноком, а изредка перепадало мне бобовой похлебки, зелени или шпината, как едят в Италии. Присем я ведаю доподлинно, что браты мои вкушают дома рыбу, и птицу, и всякие прочие объедения, обо мне же и не вспомнят. Я, однако, более терпеть сего не намерен, что и прошу им передать. Сам же буду усердно предстательствовать пред господином своим, дабы споспешествовал вашему делу, как вы того желаете. И прошу, когда родители мои дадут денег, сейчас мне их выслать. А опричь того выслать кусок мелу, ибо во всем Риме нет доброго мелу, и даже за целый флорин его не укупишь; вы же знаете, что мне быть без мела никак невозможно, ибо я логик; а когда хочу составить силлогизм, не всегда имею при себе чернило. Да и писать чернилом зело неприятно; и еще пришлите немецких снурков на башмаки, ибо в Италии их делают столь прескверно, что просто диву даешься. Посылаю вам при сем письме плат Вероники{747}, коий коснулся глав святых Петра и Павла и многих прочих святынь; и еще посылаю агнца божия{748}, а вы поклонитесь от меня почтенному Валентину Гельтерсгеймскому{749}, высокопреподобному магистру нашему. Бог свидетель, мне никогда бы не выучить так логики, ежели б не побывал в его бурсе, ибо он все понятно изъясняет, и ученики сразу усваивают его лекции. Пребывайте во добром здравии духовном и телесном. Писано при римской курии.
20Магистр Марквард Рогоносий магистру Ортуину Грацию
Честь имею пребывать вашим всепокорнейшим слугой. Достопочтенный господин магистр, коль скоро пишете мне, что должен доносить вам о магистре нашем Якове Гохштратене, то ведайте, что законники весьма его притесняют. Однако слышал я, что им не уйти от когтей диавольских. Ибо многие кардиналы стоят за вас, и особливо кардинал Святого Креста{750}, каковой будет папствовать, когда нынешний папа преставится. Я слышал, как он говорил: «Буду защищать сего замечательного богослова Якова Гохштратена супротив Рейхлина, даже ежели законники всего мира встанут за него». И однажды уже совершил по слову сему, когда выступил противу суждений Петра Равеннского{751}, также весьма и весьма еретических. И будьте благонадежны, господин Ортуин, кардинал сей и ныне преследует всех законников, ибо благоволит к богословам. И благоволит такоже ко французскому королю и Парижскому университету. А покойный французский король{752} хотел сделать его папой. И во всем прочем дела ваши идут хорошо. Восемь дней тому магистр наш Яков поднес щедрую мзду референдарию{753} одного кардинала, коего не стану называть по имени, и кардинал сей будет предстоять за него пред его святейшеством, в чем он весьма преискусен. И еще прошел здесь слух, что епископ кельнский почил в бозе, и новым епископом выбран граф Нейенар{754}. Ежели сие правда, могу только сказать, что кельнские каноники глупцы, ибо поэт никак не может быть епископом. И сие есть помешательство для дела веры, ибо оный граф большой благожелатель Рейхлинов. И как мне сказал один из куриалов, когда отъезжал он в Италию из Кельна, тот дал ему письмо для вручения Иоанну Рейхлину; и слышал я еще от других, что он дружит со многими поэтами и новоявленными богословами вроде Эразма Роттердамского. Когда я обретался в Вюрцбурге, был там некий поэт Ульрих фон Гуттен, каковой беспрестанно высмеивал и поносил богословов и магистров искусств; в одной гостинице за столом он сказал какому-то другому из благородиев, что в сей самый день отписал графу письмо. А то благородие отвечало: «Что же вы ему пишете, когда переписываетесь?» Он же ответил, что отписал ему, дабы поболее радел о деле веры и старался за Рейхлина противу богословов, дабы не сожгли «Глазное зеркало», и с похвалением отозвался об Иоанне Рейхлине, и написал, что любит Рейхлина, как отца родного. Я же смолчал, дабы не показать, что держу вашу руку. Посему и говорю вам, что худо будет, ежели сей человек станет епископом. Надеюсь, однако, что сие неправда. Вы же отпишите мне правду и; пребывайте во здравии «от подошвы ноги{755} до темени головы», как сказано у Исаии. Писано из града Рима.
- Книга 1. Западный миф («Античный» Рим и «немецкие» Габсбурги — это отражения Русско-Ордынской истории XIV–XVII веков. Наследие Великой Империи в культуре Евразии и Америки) - Анатолий Фоменко - Публицистика
- Диалоги. Размышления старого психолога - Сергей Кравченко - Психология
- Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942 - Альфред Тёрни - Биографии и Мемуары
- История балтийских славян - Александр Гильфердинг - История
- Скажи волкам, что я дома - Кэрол Брант - Современная проза