Тысячеликий герой - Джозеф Кэмпбелл
- Дата:24.07.2024
- Категория: Религия и духовность / Религия
- Название: Тысячеликий герой
- Автор: Джозеф Кэмпбелл
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но если мы попытаемся охватить всю полноту смысла этих бесценных документов, то нам придется признать, что мифы не во всем сопоставимы со сновидениями. Их образы берут начало из одного источника — бессознательного нагромождения фантазий, язык их один и тот же, но мифы отнюдь не являются спонтанными продуктами сна. Напротив, их правила построения сознательно контролируемы. А их предназначение состоит в том, что они служат полновесным образным языком общения с традиционной мудростью. Это справедливо уже для так называемой первобытной народной мифологии. Ни прорицающий в трансе шаман, ни посвященный жрец не были так уж наивны, владея и мудростью мира, и, аналогично, премудростями общения. Метафоры, на основе которых они жили и которыми оперировали, были плодом глубоких раздумий, поисков и столкновений мысли на протяжении столетий — даже тысячелетий; более того, целые сообщества всецело полагались на них в своем строе мысли и в жизни. Ими задавались культурные паттерны. Молодежь обучалась, а старики передавали мудрость благодаря изучению, приобщению и постижению их инициирующих по своему воздействию форм. Ибо они актуализировали и приводили в действие все жизненные энергии человеческой психики. Они связывали бессознательное с полем практического действия — не иррационально, по законам невротической проекции, а напротив, способствуя проникновению зрелого и трезвого практического понимания реального мира (в качестве контролирующей инстанции) в царство детских желаний и страхов. И если это справедливо даже для сравнительно простой народной мифологии (системы мифов и ритуалов, в которых черпали силы первобытные племена, жившие охотой и рыболовством), то что мы можем сказать о таких поистине космических метафорах, которые нашли выражение в великих эпических поэмах Гомера и Божественной комедии Данте, в Книге Бытия и вечных храмах Востока? Вплоть до последних десятилетий люди находили в них опору в жизни и вдохновение в философии, поэзии и искусствах Если уж к этому наследию символов обращаются непревзойденные мастера духа, — Лао Цзы, Будда, Зороастр, Христос или Магомет, — используя их как средство выражения глубочайшей морали и метафизического учения то ясно, что перед нами вершины сознания, а не бездны тьмы.
Иллюстрация XVII. Источник жизни (Фландрия).
Иллюстрация XVIII. Лунный царь и его подданные (Южная Родезия)
Итак, дабы охватить полноценный смысл традиционных мифологических образов, мы должны уяснить, что они являются не только симптомами бессознательного (каковыми действительно являются все человеческие мысли и действия), но вместе с тем осознанным и преследующим определенный замысел утверждением неких духовных принципов, остающихся неизменными на протяжении всей человеческой истории, как неизменны физическая форма и нервная система самого человека. В самом кратком изложении, универсальная доктрина учит, что все видимые структуры мира — все вещи и существа — являются результатом действия вездесущей силы, из которой они исходят, которая их поддерживает и наполняет собою, покуда длится их манифестация (явленность в мире), и в которую они должны вернуться, чтоб раствориться в ней. Это — сила, известная науке как энергия, меланезийцам как мана, индейцам племени сиукс как ваконда, индусам как шакти и христианам как могущество Господне. Ее проявление в психике психоаналитиками определяется как либидо [344]. Ее космическое проявление — структура и всеобщий поток самого универсума.
Постижение источника этого недифференцированного, хотя всецело атомизированного субстрата бытия искажено самими органами восприятия. Формы чувственности и категории человеческого мышления [345], будучи сами проявлением этой силы [346], так ограничивают наш разум, что обычным образом невозможно не только видеть, но даже умственным взором проникнуть по ту сторону многокрасочного, быстротечного, бесконечно разнообразного и умопомрачительного феноменального спектакля. Функция ритуала и мифа в том и состоит, чтобы — с помощью аналогии — сделать возможным, а затем и все более простым столь резкий переход. Формы и понятия, доступные разуму и чувствам, представлены и упорядочены здесь таким образом, что в них читается намек относительно истины или же откровения, ждущего по ту сторону. Далее, когда условия для медитации заданы, индивид остается один. Миф — это еще не последний предел, последний есть откровение — пустота или бытие по ту сторону категорий [347] — небытие, в которое разум должен сам погрузиться и раствориться в нем. Следовательно, и Бог и боги представляют собой лишь надлежащие средства — будучи сами по себе той же природы, что и весь мир форм и имен, но выражая невыразимое и будучи предельно соотнесенными с ним. Они являются просто символами приводящими в движение и пробуждающими дух и зовущими его по ту сторону самих себя [348].
Небеса и ад, Золотой Век и Олимп, — эти и все другие обители богов интерпретируются психоанализом как символы бессознательного. Таким образом, ключ к современным системам психологической интерпретации следующий метафизическая реальность = бессознательное. Как утверждал Иисус «Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть» [349]. Действительно, «падение» сверхсознания в состояние бессознательности как раз и является смыслом библейского образа грехопадения. Сужение сознания, в силу чего мы видим не источник универсальной силы, а лишь феноменальные формы как отражение этой силы, низвергает сверхсознание в бессознательное, и в этот же момент и посредством подобного символа создает этот мир. Спасение состоит в возвращении к сверхсознанию и, вместе с тем, в растворении в нем, исчезновении мира. Это и есть великая тема и формула космогонического цикла — мифический образ явления мира его манифестации, и последующего возвращения в неявленное состояние. Равным образом, рождение, жизнь и смерть индивида можно рассматривать как погружение в бессознательное и возвращение. Герой — это тот, кто знает и представляет в мире зов сверхсознания, которое проходит сквозь все творение, оставаясь более или менее бессознательным. Приключение героя представляет тот момент в его жизни, когда он достигает просветления — кульминационный момент, когда он, еще будучи жив, обнаруживает и открывает дорогу к свету по ту сторону темных стен нашего бренного существования.
Таким образом, космические символы представлены в духе умопомрачительно возвышенного парадокса. Царство Божие «внутри вас есть», но также и вне, и несмотря на это, Бог есть лишь надлежащее средство, призванное пробудить спящую принцессу, душу. Жизнь есть ее сон, смерть — пробуждение. Герои, пробуждающий свою собственную душу, сам есть лишь надлежащее средство своего собственного растворения в ничто. Бог, пробуждающий душу к жизни, тем самым являет собой свою собственную смерть.
Пожалуй, наиболее выразительный из всех возможных символов этой тайны состоит в распятии бога, в жертвоприношении бога, «себя же себе самому» [350]. В однозначном прочтении смысл этого символа состоит в переходе феноменального героя в область сверхсознания тело, наделенное пятью чувствами — подобно Принцу Пяти Оружии, пятикратно плененному вели каном — пятикратно отмечено (пригвожденные руки и ноги, и голова увенчанная терновым венцом) и распято на кресте познания жизни и смерти [351] Но кроме того, Бог своей волей нисходит в мир и предает себя этой феноменальной агонии Бог принимает на себя жизнь человека, и человек освобождает Бога в себе самом в точке пересечения поперечин того же самого «совпадения противоположностей» [352], на пороге той же самой солнечной двери, через которую Бог низошел, а Человек вознесся — каждый питая собою другого [353].
Современный исследователь может, конечно рассматривать эти символы как угодно, то ли как симптом невежества других людей, то есть как знак его собственного невежества, то ли в терминах сведения метафизики к психологии или vice versa. Традиционный подход позволял рассматривать их в обоих смыслах. Во всяком случае, они, несомненно, являются исполненными смысла метафорами судьбы человека, человеческой надежды и веры и глубокой человеческой тайны.
2. Вселенский круг
Поскольку сознание индивида окружено морем ночи, в которое оно погружается во сне и из которого оно чудесным образом всплывает с пробуждением, то соответственно в образах мифа вселенная выходит из вечности и пребывает в вечности, в которой она должна, растворившись, исчезнуть. И поскольку ментальное и физическое здоровье индивида зависит от упорядоченности потока жизненных сил из тьмы бессознательного в сферу дневного бодрствования, то и в мифе непрерывность космического порядка обеспечивается исключительно посредством контролируемого потока силы, исходящей из этого источника Боги являются символическими персонификациями законов, управляющих этим потоком. Боги вступают в существование с рассветом и исчезают с наступлением сумерек. Они не вечны в том смысле, в каком вечна ночь. Лишь в сопоставлении с быстротечностью человеческого существования цикл космогонической эры кажется долгим.
- Предания о самураях - Джеймс Бенневиль - Исторические приключения
- Идеологическая неразбериха в современной России. Истоки и причины - chipstone - Публицистика
- Мифы и легенды Древнего Востока - Немировский Александр Иосифович - Мифы. Легенды. Эпос
- Война во времени - Александр Пересвет - Научная Фантастика
- Апокалипсис наоборот (СИ) - Бутенко Вячеслав - Постапокалипсис