Сфагнум - Виктор Мартинович
- Дата:13.08.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Сфагнум
- Автор: Виктор Мартинович
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не, ну сами подумайте: нужно человеку конца восемнадцатого — начала девятнадцатого века приховать капитал. Куда? В подпол? Так там найдут, если на вилы решат поднять. На поле? Так там еще чего доброго сосед огород заведет и капитал на крышу себе новую пустит. А вот так — чтоб и под боком, и вроде как снаружи — само то! Он показал на впечатанный в землю продолговатый сверток из черной, истлевшей кожи.
— Да это, может, кошку кто похоронил, — поспешил упредить веселье Хомяк.
— Хома, ты помолчи, — предложил ему Шульга, старательно сгребая землю со скрутка, — ты помолчи, Хома, помолчи, Хома, вот так, помолчи. Тяжелый зараза! — его тон стал ликующим.
Он приподнял сверток над землей и протянул Серому.
— Не знаю, что там, но явно металл. Вопрос, какой. Серый уважительно взвесил сверток и присвистнул:
— Пошли раздевать!
Приятели уложили находку на груду битого кирпича и принялись разворачивать кожу. Она была беспорядочно схвачена несколькими толстыми ремнями: все вместе слиплось в один большой ком, который не хотел ни расползаться на части, ни поддаваться на разрыв. Пришлось поддеть лопатой, перебить кожу в нескольких местах топором. Руки у Шульги заметно колотились. «Не томи!» — подгоняла его компания. Наконец, внешний лоскут был снят, под ним оказался более тонкий и хрупкий покров, который можно было уже просто разорвать руками. Шульга напрягся, рванул, из свертка посыпалось: монет было довольно много, несколько десятков штук, они были большими и тяжелыми, по пять сантиметров в диаметре и миллиметра три в ширину.
— Медь! — разочарованно выкрикнул Хомяк.
Шульга взял одну монету и внимательно всмотрелся в рисунок. Изображен был двуглавый орел с растопыренными, будто в танце, лапами. Головы орла смотрели по сторонам уныло, но нагло. «5 копеек» — было отчеканено с другой стороны шрифтом с «ятями». Каждая буква в этом шрифте сообщала, что пять копеек это очень много денег.
— Медь, — упавшим голосом подтвердил Шульга, — тыща восемьсот второй.
— Да ладно, братва! — не спешил падать духом Серый. — Мы клад нашли! Клад, понимаете! На шару! Нашли такой, найдем и нормальный!
Шульга вытряхнул монеты из свертка: среди покрытых патиной медных кругляшей было три черных размером поменьше. Он ковырнул чернь камнем — царапина получилось яркой.
— Серебро, — сказал он бесстрастно.
Номинал на этой монете был написан латиницей, с обратной стороны размещался сложный герб из четырех выстроенных в прямоугольник щитов со всадниками, птицами и крестами. Над гербом доминировала дутая корона, вроде той, в которых любят сниматься американские гангста-рэперы, для того, чтобы обозначить, что они самые серьезные мужчины в своем районе.
— Эти старше. Со времен королей, — торжественно произнес он. И попытался разобрать надпись на лицевой стороне: «станислаусаугустус. Дэ Гэ. Рэкс». Рэкс-пэкс, твою мать.
— А что за баба? — спросил Хомяк, всматриваясь в профиль.
— Пресвятая Дева Мария, — объяснил Шульга. — Это из Библии, жила такая в древнем Израиле. В Библии все про нее как есть написано, без гламура. Много с кем зажигала, рыжая, но потом встретился Христа и с тех пор — только с ним.
— А чего у них тут, не пойму, и со времен королей монеты заграничные, и царские копейки? — не понял Серый.
— Ну, что было, тем и платили за бухло, — объяснил Шульга, — кто динарами, кто копейками, кто вообще непонятно чем, дэгэрэксами какими-то.
— Бардак! — осудил Серый. — Как в перестройку.
— Что сейчас делаем? — спросил Хомяк.
— А что сейчас? — не понял Шульга.
— Ну, здесь мы уже клад нашли. Надо еще куда идти. Шульга вздохнул:
— Прокумекаться нам надо. Сесть и план новый обрисовать. Потому что без плана можно копать хоть до третьего пришествия, которое в календаре майя предсказано.
— Не, ну пацаны! Клад нашли! — не мог поверить Серый. Он распихивал медные монеты по карманам. Серебро взял себе Шульга. Хомяк не взял ничего, медь и серебро были металлами не его масштаба.
Мимо по улочке походкой зомби протопал местный житель. Прямохождение давалось ему непросто: казалось, он вот-вот упадет на четыре конечности и двинется вперед, покачиваясь, как больной пес. Увидев копающих, он остановился, присмотрелся, развернулся и направился прямо к ним.
— Если что, у нас экспедиция, — предупредил Шульга приятелей вполголоса, — от института истории академии наук.
— Прывет, рэбята. У вас што выпить, можа, есть? — поздоровался местный житель.
Вблизи он еще меньше напоминал жителя, скорей был похож на нежить из художественного фильма «Рассвет живых мертвецов»: волосы оттенка черного коровьего хвоста торчали в разные стороны, сплетенные в давно не расчесываемые космы. Лицо было в струпьях, красные глаза, заставлявшие вспомнить чудищ в музее леса, слезились. Губы были мокрыми, как будто моторика его рта не позволяла удерживать слюну. Одет он был в серую робу, которая при жизни могла быть как рубашкой свободного покроя, так и зимней курткой.
— Я — Пахом, — представился мужчина, видимо ожидая, что собеседники назовут себя в ответ.
— Иди отсюда, Пахом, — поздоровался Серый.
— Рэбята, дайте на выпиць, а?
— Иди отсюда, пока не въебали! — поддержал Серого Хомяк.
— Рэбята, ну на бутылку чэрнил? Очэнь нада, — клянчил мужчина. — Плоха чэлавеку очэнь.
— Иди на хуй! — взялся за топор Хомяк.
— Рэбята, дайце мне на пузыр, а я вам жэну положу! — улыбнулся мужчина.
— Что значит «жену положу»? — не понял Серый.
— Дайце на бутылку чарнил. Не, на две бутылки чарнил, — подумал о будущем мужчина, — и бярыце жэну. Делайце с ней, што хочэце. Да утра. Ана у меня харошая, с цыцками.
— Мужчина, гуляйте, пока мы милицию не вызвали! — пригрозил Шульга, зная, что это подействует.
— Зачэм сразу милицыю? Я им самае дарагое, а ани милицыю.
— Погоди, Шульга, — не мог понять Серый, — то есть мы тебе — на две бутылки чернил, а ты нам — свою бабу?
— Ага! — радостно замигал мужчина.
— Не, ну вы слышите? — Серый полез в карман и достал пук смятых бумажек. — Вот тебе десять, двадцать. Двадцать пять. Это нормально?
По вспыхнувшим глазам мужчины он понял, что двадцать — это даже много.
— Пацаны, пошли, глянем, что за телочка! — с энтузиазмом обратился к приятелям Серый.
— Ты сдурел? — покрутил пальцем у виска Шульга. — Ты по нему не видишь, что там будет за телочка?
— Да ладно, помоем ее перед всем.
— Ай, ана у меня и так чыстая! — подогрел энтузиазм Серого мужчина.
— Друг, тебе триппера не хватало? Бытового сифилиса? Вшей? — Шульга не мог понять авантюризма приятеля. — У тебя вообще мозги есть?
— Да ладно. Предохранитель тута! — Серый раскрыл кошелек и гордо продемонстрировал презерватив «Ванька-Встанька», на этикетке которого была изображена сисястая особа, взгляд на которую мог надолго лишить интеллигентного и склонного к рефлексии человека всякого желания.
— Ладно, давай сходим, Шульга, — сказал свое слово Хомяк.
— Может, покормит хотя бы. Жрать-то хочется.
— Двое против одного, — хлопнул Шульгу по плечу Серый. — Слышь, — обратился он к мужчине. — За двадцать пять мы втроем, так?
— Да! — повел их за собой мужчина.
— Только без наебок, — с нажимом сказал ему Серый. — Если она там ломаться начнет, тебе пиздец, понял? Мужчина махнул рукой, показывая, что не начнет. Пройдя мимо нескольких хибар, Пахом завернул в переулочек и вывел их к добротному кирпичному дому с крашенным в синий цвет колодцем и развешанным во дворе бельем. Трава во дворе была обкошена, на огороде были видны ухоженные ровные грядки с капустой и бураками.
— Чего-то я не понимаю, пацаны, — шепнул Серый.
Пахом по-хозяйски открыл дверь, не снимая обуви провел их из сеней в жилую комнату. Тут был стол, на котором стоял прикрытый рушником свежеиспеченный пирог.
— Шчас она выйде, — вполголоса произнес Пахом. — Давайце пака расчытаемся.
— Если наебал, я тебя, сука, на грядке с бураками похороню, понял? — веско сказал Серый и протянул купюры. Хомяк отщипнул пирог и прошипел: «Вкууусный». Из соседней комнаты донеслись легкие шаги, и женский голосок спросил: «Пахом? Ты?». Пахом быстро потопал из хаты.
Двери в спальню раскрылись, и приятели вздрогнули: перед ними стояла женщина лет тридцати, одетая в домашний халатик, каким-то дивным образом сообщавший ее фигурке царственность. Пышные волосы ржаного цвета были зачесаны наверх и убраны к затылку, обнажая шею, глядя на которую вспоминались портреты грустных русских аристократок кисти Репина. Фортепианно-тонкие пальцы тронуты маникюром: лак для ногтей был того нежного телесного оттенка, который хочется восхищенно целовать, не помышляя о страсти.
Гости онемели. Первым опомнился Серый:
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- Деревня - Дмитрий Григорович - Русская классическая проза
- Вещи и растения - Галина Фёдорова-Косарева - Русская современная проза
- Умные растения - Фолькер Арцт - Природа и животные
- Аромат счастья сильнее в дождь - Виржини Гримальди - Современная зарубежная литература