Олег Куваев Избранное Том 2 - Олег Куваев
- Дата:08.07.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Олег Куваев Избранное Том 2
- Автор: Олег Куваев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Олег Куваев Избранное Том 2"
📚 "Олег Куваев Избранное Том 2" - это вторая часть подборки лучших произведений от талантливого писателя Олега Куваева. В этой аудиокниге вы найдете захватывающие истории, которые заставят вас переживать и смеяться вместе с героями.
Главный герой книги - настоящий авантюрист, который не боится рисковать и идти против течения. Его приключения и открытия заставят вас задуматься о жизни и окружающем мире.
🎧 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать аудиокниги на русском языке. Мы собрали для вас лучшие произведения разных жанров, чтобы каждый мог найти что-то по душе.
Об авторе
Олег Куваев - талантливый писатель, чьи произведения завоевали сердца миллионов читателей. Его книги отличаются оригинальным стилем и глубоким смыслом, что делает их по-настоящему уникальными.
Не упустите возможность окунуться в мир увлекательных историй с аудиокнигой "Олег Куваев Избранное Том 2"! Погрузитесь в атмосферу приключений и эмоций прямо сейчас.
🔥 Современная проза ждет вас на нашем сайте! Наслаждайтесь лучшими произведениями в удобном формате онлайн.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пойду встречать, — Монголов поддернул ремень винчестера и еще раз посмотрел на сопку. Если Чинков идет с той стороны, значит, он был на канавах и обстановка ему известна. Идти на канавы незачем.
— Владимир Михайлович! — окликнул его Малыш.
— Слушаю.
— Все нормалеус. Пробы будут как штык, — вдруг сникнув, сказал Малыш.
Монголов несколько мгновений молча смотрел на него.
У него опять заныло в желудке, под солнечным сплетением. Два года назад врач неопределенно находил то ли язву, то ли преддверие язвы. Отпуск кончался, а законы «Северстроя» строги. Боль была тупой и тягучей. Монголов даже скривил лицо. Мысли прыгали: приход Чинкова, глупые «знаки» золота и отсутствие касситерита. Вспомнив окрик Малыша, Монголов даже остановился. Что именно его насторожило? Нет, ничего. Что–то с нервами не в порядке. Наверное, от жары. Пора в отпуск. Монголов шел прямо, сжав тубы, и даже несколько по–строевому печатал шаг, так сильно хотела его душа четкости и порядка.
Когда он дошел до палаток, Чинков был уже там. Монументально сидел на ящике из–под консервов, и было похоже, что всегда тут сидел и будет сидеть. Мешковатая брезентуха придавала Чинкову простецкий вид. Они поздоровались.
— Вы на канавы зашли?
— Да–да, — соболезнующе покивал головой Чинков. — Полностью пустые канавы, такая жалость. А что шлихи?
— Пока все пусто.
— В полном противоречии с проектом. А что все–таки они говорят?
— Слабые золотые знаки. И ничего больше.
— Знаки обязаны быть. Конечно же так, — пробормотал Чинков.
— Пойдемте посмотрим карты и пробы.
— Охотно! — Чинков встал, тонко и весело крикнул: — Алексеич!
— Тут! — с готовностью ответил голос из–за палатки. Только сейчас Монголов увидел второго. Точно в такой же брезентухе, как и Чинков, чуть поменьше в объеме, так же черноволос. Они походили друг на друга, как вынутые одна из другой матрешки.
— Сообрази чайку и уху, — сказал Чинков. — Знакомьтесь: Клим Алексеевич Куценко. Лучший промывальщик Реки.
— Чай и уху, — как эхо откликнулся Куценко. Монголов чуть не рассмеялся. Голос у Куценко был точно чинковским. Вся рота похожа на командира.
— И уху! — твердо сказал Чинков. — Ведите, Владимир Михайлович.
В камеральной палатке Чинков осторожно уместился на самодельном стуле и даже улыбнулся Монголову. «Смотрите–ка, даже стулья у вас. По–хозяйски устроились…» Монголов ничего не ответил. Зыбкое благодушное поведение Чинкова насторожило его. Уж очень все не вязалось с репутацией Будды. В палатке было сухо, жарко, темно. Солнце грело торцевую стенку, и мозаика комаров на потолке переползала лениво, менялась.
— Скажите, Владимир Михайлович, — тихо, даже как–то интимно, спросил Чинков. — Вы могли бы поверить в промышленное золото Территории?
— В промышленное золото здесь я не верю.
— А почему?
— Считаю, что несерьезно. Трепотня и пошлый ажиотаж. Игра в романтику, хуже того, честолюбие за счет государства.
— Золото всегда сопровождает пошлый ажиотаж, — наставительно произнес Чинков. — Вы, по–видимому, не любите золото, Владимир Михайлович?
— За что я должен его любить? Я не одалиска и не подпольный миллионер.
— Ну что вы! Вы, конечно, не одалиска. «Что он ваньку валяет? Зачем?» — с внезапным раздражением подумал Монголов.
— Повсеместное распространение знаков и случайные пробы ничего не доказывают, — резко сказал он. — Хуже того, дают почву для спекуляций.
— Ныряет, выныривает и снова ныряет, — загадочно пробормотал Чинков. Монголов видел лишь его склоненную голову с могучим покатым и гладким лбом.
— О чем вы? — спросил Монголов. Чинков молчал. За палаткой послышалось ворчанье Куценко, шаги.
— Пойдемте! — быстро сказал Чинков. Они вышли из палатки. Промывальщик Куценко шел по берегу с детским розовым сачком, каким ловят бабочек, и вглядывался в воду. Чинков воззрился ему в спину, приглашающе помахал рукой. Из палатки рабочих появился… Кефир, почему–то в одном нижнем белье китайского производства. Осторожно покосившись на начальство, он уставился в спину Куценко.
— Гиголов! Ты здесь зачем? — спросил, улыбаясь Монголов.
— Живот болит. Пришел за аптечкой, — сокрушенно прошептал Кефир.
— Каменюку швырни! — неизвестно кому адресуясь, скомандовал Куценко.
Кефир сорвался с места, поднял тяжелый булыжник и замер.
— Пониже меня метров на десять. Бро–о–сь! — не оглядываясь, пропел Куценко.
Кефир охнул, швырнул камень. Взлетели желтые, просвеченные солнцем брызги. Куценко сделал неуловимое в быстроте и точности движение сачком, и в сачке заплясал крупный хариус. Чинков залился тонким счастливым смехом: «Не правда ли, цирк? Пятый год не могу привыкнуть».
— Сейчас еще выну, Илья Николаевич, — сказал Куценко и сердито добавил:
— Ты больше–то не швыряй, дурило. В океан рыбу прогонишь.
Кефир восторженно выпрямился: «Слышь, у тя глаза на затылке, што ли?»
— Да–а–вай, да–а–вай! — лениво протянул Куценко. Было тихо. Пищали комары, светило солнце.
— В рюкзаке коньяк есть. Не откажетесь? — спросил Чинков. Лицо у него было безмятежным.
«А он ничего мужик, — неохотно заключил Монголов. — Вырвался в поле и рад, как пионер в походе».
Чинков с посапыванием копался в рюкзаке. У Монголова снова резко заныл живот, голова закружилась, и он подумал, уверовал вдруг, что в главном инженере сидит какая–то чертовщина, что он, Монголов, присутствует при непонятной игре. Дело вовсе не в том, что Чинкову взбрела блажь искать золото. С неясной тоской Монголов подумал еще, что песенка его подходит к концу, да–да, пенсия на пороге и освободи место другим. Даже на фронте, где люди весьма склонны к приметам и суевериям, Монголов меньше других был склонен к мистике. Но сейчас — накатило, и он даже выпрямился, даже одернул складки несуществующей гимнастерки под несуществующим ремнем и мысленно произнес приказ: «Отставить, Монголов! Спокойно! Все в полном порядке». Все это промелькнуло в его голове в тот краткий миг, пока главный извлекал из рюкзака завернутую в шапку бутылку коньяка «Армения». Будда достал бутылку, посмотрел на свет, оглянулся кругом, и тотчас, точно привлеченный этим магнитным взглядом, из–за откоса выполз Куценко с хариусами, оттягивающими мокрую сеть сачка. Следом, не сводя обожающих глаз со складок на затылке промывальщика, шлепал босыми ногами Кефир.
— Штаны не надо носить? — насмешливо спросил Чинков.
— Счас! — Кефир с деланным смущением устремился к палатке. Вышел оттуда в штанах, но с кружкой.
Чинков засмеялся сдавленным кудахтающим смешком, пальцем поманил к себе Кефира и пальцем же показал на бутылке отметку.
— Извини, бутылка всего одна.
Кефир жестом заверил его в своей глубокой алкогольной порядочности. С кружкой он отошел от палатки, сел на землю и тонко посвиристел. От обрывчика к нему тотчас запрыгал толстый желтый зверек — евражка Марина.
— Давай устроим, Марина, отдых трудящихся, — бурчал Кефир. — Сейчас я тебе сыру дам. Хошь плавленого, хошь голландского от империалистов.
Евражка Марина, северный суслик, тонко попискивала, стоя на задних лапках. Раскосые глазки преданно смотрели на Кефира.
— Кадры у вас… Владимир Михайлович, — растроганно сказал Чинков. — Я, знаете, люблю настоящий северстроевский кадр. Помню, у меня журавля держали, Степу. Отравился чем–то и умер. Такое горе было… «Не лезь, не мешай, начальник, нам Степу жалко. Ты и не знаешь, какой он был человек». Да!
Они снова прошли в камеральную. В полумраке ее коньяк, налитый в кружки, казался густым, как олифа. Чинков со слоновьей грацией сидел на стуле. Вошел Куценко, принес две открытые банки шпротов, пачку галет в алюминиевой миске. «Уха будет через пятнадцать минут», — сказал он и вышел. Было нестерпимо тихо. Западная стенка палатки нежно окрасилась розовым. От этого было грустно. Боль в желудке не отпускала Монголова. Он знал, что от коньяка ему будет хуже — придется пить соду и, пожалуй, не спать ночь. Но в «Северстрое» от выпивки отказывались только под предлогом болезни. Монголов считал, что если дела в партии идут неудачно, про болезнь говорить он не имеет права. «Не ко времени, ах не ко времени», — думал Монголов.
— Не считаете ли вы нужным провести шурфовку вверху? Подсечь оба притока? — спросил Чинков.
«Вот оно что! Значит, все–таки просто идиотское золото, — зло подумал Монголов. — Вежливо. Но твердо. Твердо. Но вежливо. Пойду на обострение».
— Нет, — сказал он вслух. — Не считаю. У партии есть проект. Проект составлен на касситерит. Касситерит, как известно, легче золота. Если он есть в верховьях, он был бы и здесь. Линии вверху будут пустой тратой государственных денег.
- СКАЛ – альтернатива традиционному стационару - Эдуард Пихлак - Медицина
- Скалы серые, серые - Виктор Делль - О войне
- Миражи на стене - Антон Булавин - Русская современная проза
- Туманный край - Вацлав Вейгенкнехт - Фэнтези
- Блюдце, полное винегретов - Николас Шифоньер - Прочий юмор