Из жизни Ксюши Белкиной - Вера Колочкова
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Из жизни Ксюши Белкиной
- Автор: Вера Колочкова
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ага… — счастливо рассмеялась Ксюша. — Так и получается… А когда ты мне портрет покажешь? Скоро?
— Так все от тебя будет зависеть, добрая моя Галатея! Договорились же… Это твои победы над Ксюшей Белкиной образ будущий создают, а не я… Так что давай, дерзай…
А Дарья Львовна отпускать ее не хотела ни в какую. Сказала, что и зарплату в два раза поднимет, и на хорошее место поставит, и чуть не заплакала даже…
— Конечно! На ком теперь она, бедная, зло срывать будет? – саркастически прокомментировала поведение директрисы Нина. – Все–таки власть над человеком – штука особенная! На нее, как на наркотик, так подсесть можно – запросто и не соскочишь… А может, и правда, останешься? Привыкла я к тебе…
— Нет! — испуганно замотала головой Ксюша. – Нет, Нин, что ты! Я теперь не знаю, как и две недели положенные отработать! Скорей бы уж…
— А Серега? Не достает тебя больше?
— Ты знаешь, нет… Даже по–другому как–то и смотреть начал… Вчера ящик тяжелый с рыбой несла, так он аж бегом бросился навстречу и из рук его выхватил – помог, значит…
— Да я и сама тебя не узнаю, Ксюш! Прямо на глазах меняешься… Жалко, что уходишь! Правда, жалко! Одно успокаивает – в твоем новом образе и моя доля вложенных сил присутствует.
— Да конечно, Ниночка! Я тебе очень, очень благодарна…
Расставаясь, они даже всплакнули маленько, сидя в обнимку на той же скамеечке под лестницей, и дружно решили ни за что не теряться в этой жизни, то есть ездить друг другу в гости, звонить каждый день… Как жаль, что благие стремления часто уходят вникуда. Иначе к концу жизни друзей было бы – не перечесть… Жизнь закрутит–завертит, а потом встретишь бывшего коллегу – и сказать ему нечего…
Вот и ее закрутило–завертело так, что и дух не перевести! И работа новая – привыкать надо, и Олька дома часто не ночует – беспокойство сплошное, и Лиза позвонила – попросила еще и дачу съездить проведать… И еще – сомнение одно вдруг закралось ей в душу. И не сомнение даже, а так, беспокойная будто радость, от ощущения которой начинало беспорядочно колотиться сердце и сами собой растягиваться в глупейшей улыбке губы – причем в самое неподходящее для этого время, как наваждение какое, ей богу… Неужели влюбилась? А может, ей просто кажется? Может, все на художников так смотрят, когда они их портреты пишут? Не видят ничего, не слышат, а только смотрят и улыбаются…
— Эй, ты чего молчишь? Задумалась, что ли? У Ольки–то как дела с ее папиком продвигаются, спрашиваю? – очнулась Ксюша от насмешливого Трифонова голоса. – Странная ты какая сегодня…
— А? А–а–а… Да ничего, продвигаются… Она довольна страшно! После экзаменов на юг ее повезет, а самое главное – уломал в десятый класс пойти! Никаких, говорит, сомнительных училищ не позволю, без образования ты мне не нужна, говорит…
— Ну, вот видишь, классный папик оказался! Все Ольке на пользу! Не промахнулась, значит, в самое яблочко попала… Инстинкт самосохранения сработал!
— Причем тут инстинкт? Может, она просто влюбилась…
— Ну да! – расхохотался вдруг весело Трифон. – Влюбилась! Скажешь тоже… О любви тот мечтает, кто бытовухи мерзкой не чухал, не ел ее полными ложками на задрипанной коммунальной кухне… Когда нечем прикрыть голую задницу, о бриллиантах как–то не думается, дорогая моя Ксения! Так что у Ольки твоей сейчас один здравый смысл в голове присутствует – инстинкт самосохранения называется. Он в каждой женщине заложен изначально, а у некоторых вообще основным является…
— А почему тогда у меня его нет?
— Почему? И в тебе заложен, только глубоко спрятан. До него еще очередь не дошла… Подожди, всему свое время, и до него докопаемся!
— А наоборот не бывает? – совсем тихонько спросила она.
— Что – наоборот?
— Ну, сначала – любовь, потом – инстинкт…
— Бывает, еще как! Особенно у дураков и блаженных! Но это особое счастье – быть дураком или блаженным, оно не всем дается. Это уж как господь тебя поцелует… Ну, ладно, хватит на сегодня, инстинктивная моя Ксения… Проваливай домой, мне утром вставать рано! Завтра приходи, продолжим…
Господи, как сладко обрывается внутри от этого «приходи завтра»! Конечно, она влюбилась! Когда собирается – торчит целыми часами перед зеркалом с Олькиными кисточками да пуховками… То так подкрасится, то этак… А руки дрожат! Ничего такого не умеют руки–то… И приодеться очень хочется – уже раз пять они с Леной заветную комиссионку посетить успели. Какая мудреная и завлекательная эта наука, оказывается, – хорошо выглядеть! Это вам не джинсы с футболкой натянуть да в беличье колесо впрыгнуть. В общем, так ушла с головой в любовь да в новую жизнь, что про старую забыла совсем. А она тут как тут, быстренько о себе и напомнила…
— Ксюш, Витя же умер! — колким укором прозвучал в трубке мамин голос. – А ты и не знаешь даже!
— Когда? – выдохнула с трудом Ксюша, тут же ощутив, как плеснуло в лицо ледяной волной обвинение, как сжались, сложились внутри, будто карточный домик, все ее маленькие победы, как выползает из–под них прежняя Ксюша Белкина – виноватая всегда и во всем, и даже в Витиной смерти виноватая…
— Когда, когда! Она еще спрашивает! Ни разу и не появилась тут, как уехала, и позвонить не соизволила даже…
Ксюша медленно отвела телефонную трубку от уха и изо всех сил встряхнула головой, пытаясь вынырнуть из холодного потока торопливых обвинений, не дать себе запутаться в них – прочь, прочь, с ней уже нельзя так, как раньше! Нельзя! Посидев так еще минуту, она снова поднесла трубку к уху и резко спросила, перебив, по всей видимости, мать на полуслове:
— Когда похороны, мам? Сегодня или завтра?
— Завтра… — растерянно протянула мать. – А ты придешь, что ли?
— Приду, конечно! С работы отпрошусь и приду. Помогу, чем смогу. Все, пока. Я тороплюсь, опаздываю уже…
Хоронили Витю всей большой коммунальной квартирой – надеяться было не на кого. Антонина Александровна уже несколько дней пребывала в состоянии алкогольной невесомости – не спала и не бодрствовала, сидела, смотрела круглыми пустыми глазами на всех удивленно, будто спрашивала – чего ж вы плачете, по какому такому поводу? Витю обрядили в дешевый, но строгий костюм, в котором его иссохшее тело совсем потерялось. Казалось, лежит в гробу голова и пиджак с брюками да с белой рубашкой и галстуком… Лицо же было спокойным и счастливым, зачесанные назад волосы впервые открыли взгляду широкий умный лоб, и даже губы улыбались слегка, будто ободряюще – ничего, ничего, ребята, все правильно вы делаете, все идет хорошо… Глядя в это спокойное лицо, Ксюша вдруг ощутила странное, не присущее случаю чувство огромного облегчения, будто рядом с Витей улеглись и приготовились сгореть в огне крематория ее недавние страхи, будто он решил забрать их с собой навсегда…Казалось, что улыбается он именно ей, радуясь ее новому выражению лица, строгому, ловко сидящему черному костюмчику, новой прическе, прямой спине, поднятому вверх подбородку. И нисколько не обижается, что не приехала, не сходила в библиотеку, не свозила в церковь, не поговорила, не посоветовалась, что ушла тогда раз и навсегда, даже не попрощалась…
«А может, я вообще такая, злая да жестокая? — спрашивала себя Ксюша. – Как мне Трифон сказал — откуда знаешь, какая ты есть… Стою и радуюсь, что никакого долга надо мной больше не висит, по совести не скребет… Ни горя не испытываю, ни жалости – ничего! А он ведь помогал мне, любил меня! Значит, злая я, точно злая…»
— Ксюх, какая ты непривычная стала… — тронула ее за плечо подошедшая Асия. – Встретила бы на улице – не узнала…
— Почему?
— Не знаю! Вроде все то же, а другая ты! Как будто и не жила с нами здесь никогда, чужая совсем… И красивая…
— Скажешь тоже! — махнула на нее рукой, чуть улыбнувшись, Ксюша. – Нашла красавицу!
— И рукой ты так не махала никогда, и не улыбалась так раньше …
— Ага! И ростом ниже была!
— Да. И правда… И ростом ниже…
Краем глаза она изредка замечала, что и мать тоже бросает на нее возмущенные и удивленно–испуганные взгляды, переминается с ноги на ногу, не решаясь подойти и по–хозяйски отдать привычное распоряжение — упал–отжался… Потому что отдать–то его, конечно, можно, да только как бы конфуза не вышло – что–то больно солдатик сам на себя стал не похож! «Ладно, смотри–смотри, и не подходи лучше, не надо… Дай спокойно с Витей попрощаться – отмучился парень, отошел от тяжкого существования–наказания. Так уж получилось, что вместе мы с ним отошли, только я – в жизнь, а он – в смерть…»
— Слушай, Трифон, как ты думаешь, я злая или добрая? — задумчиво спросила Ксюша, когда он в очередной раз упер в нее свой сосредоточенный изнутри и в то же время медово–растекшийся взгляд.
— М–м–м?..
— Как ты думаешь, злая я или добрая? — переспросила громко, четко разделяя слова, словно пытаясь вытащить его с заоблачных высот творческого удовольствия и обратить на внимание на себя – живую, не нарисованную…
- Ошибочка вышла - Ксюша Левина - Современные любовные романы
- Повести Белкина - Александр Пушкин - Русская классическая проза
- И вырастут крылья (СИ) - Кадуцкая Татьяна Владимировна - Любовно-фантастические романы
- Бабушка с малиной - Виктор Астафьев - Советская классическая проза
- Вверх тормашками в наоборот (СИ) - Ночь Ева - Фэнтези