Из жизни Ксюши Белкиной - Вера Колочкова
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Из жизни Ксюши Белкиной
- Автор: Вера Колочкова
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Она мне очень помогла пятнадцать лет назад, Нин… Я не знаю, что б я тогда делала, если б она меня на работу не взяла!
— Да не боись! – засмеялась Нина. — И тогда бы уже нашелся косой десяток желающих поиметь бесплатную рабыню! А чем плохо–то? Можно наорать, когда вздумается – душу свою облегчить, можно денег не платить, можно себя потешить, унижая униженного… Бесплатный ты подарок, Ксюша Белкина, вот ты кто… Самой–то не противно?
— А ты знаешь, Нин, наверное, уже противно…
— Как это – уже? Почему – уже?
— А потому, что я раньше никогда ни о чем таком не задумывалась! Бежала и бежала по кругу, как белка в колесе, и думала искренне, что все это правильно, что так и должно быть… А вчера похоронила одного человека – и сдвинулось во мне что–то… Правда, сдвинулось! Мне и самой от этого плохо… Легче же по кругу–то бежать! И сомнения не мучают!
— Не знаю, легче ли… Я б, наверное, с ума сошла…
— А я, Нин, спасаюсь по–своему…
— Как?
Ксюша заговорщицки глянула на бухгалтершу, улыбнулась лукаво:
— Я стихи читаю! Как только станет тошно, я тут же начинаю читать про себя Пушкина, Блока, Есенина, Ахматову…
— Да?
Нина глубоко задумалась, глядя отрешенно в Ксюшины влажные серые глаза, потом, усмехнувшись, спросила:
— А ты знаешь, кто еще таким образом спасался–то? Не знаешь?
— Нет… А кто?
— Интеллигентки в сталинских лагерях! Тоже про себя стихи читали, чтоб с ума не сойти! Их унижали до крайности – а они стихи читали! Только они–то себя на эту каторгу добровольно не посылали, вот в чем разница…
— Да, я теперь начинаю это понимать, Нин… Только что с этим делать – не знаю! Сил во мне нет – только страх один!
— Ну так и борись с ним!
— Это сказать легко… Нет, не получится у меня…
— Да ты не пыталась даже, а уже выводы делаешь! С малого начнешь – потом само пойдет! Вот иди сейчас и спроси у Дарьи – почему у тебя зарплата самая маленькая? Просто спроси — и все!
— Ой, что ты…
— Да ничего я! Ты что, хуже всех работаешь? Нет! Может, ты пьяница, дебоширка и прогульщица? Тоже нет! Тогда почему? Потому что ты — Ксюша Белкина? Имя нарицательное?
Ксюша ничего не ответила, сидела, низко опустив голову, рассматривала внимательно носки старых Олькиных ботинок. Потом совсем тихо заговорила, растягивая слова:
— Да, Нин, ты права… Имя нарицательное… А один знакомый объяснил мне недавно, что такая вот маленькая Ксюша Белкина сидит практически в каждой женщине…
— Ну, знаешь! – возмущенно произнесла Нина. – Насчет каждой – это я бы очень поспорила! — и, подумав минуту, тихо добавила: — хотя, в общем, не так уж он и не прав, этот твой знакомый… Может, не в каждой, конечно, но во всякой второй – это уж точно… Но все равно – поспорила бы…
— А поспорить с ним уже нельзя – умер он, вчера похоронили.
— Понятно. Извини… Ну что, пошли, что ли? – решительно встала со скамеечки Нина.
— Куда?
— Зарплату требовать, куда! Вставай! Я тебя провожу, пожалуй, до Дарьиного кабинета, а то опять мимо пройдешь!
Ксюша безвольно поднялась на ноги, умоляюще посмотрела на Нину.
— А может, потом, Нин? Давай в другой раз, а?
— Пошли, пошли! Топай давай! — подтолкнула она ее в спину. – Никаких потом! Только сегодня и только сейчас!
Решительно подхватив под руку, Нина дотащила ее до кабинета директрисы и чуть ли не силой впихнула в его страшное чрево, быстро захлопнув дверь, на которую Ксюша тут же навалилась спиной и даже уперлась в блестящую лаковую поверхность растопыренными ладонями, словно боясь соскользнуть вниз на подгибающихся от страха коленках.
— Тебе чего, Белкина? – удивленно уставилась на нее Дарья Львовна. — Случилось чего?
— Нет…
— А чего пришла?
— А… Это…
Ксюша с трудом проглотила противный вязкий комочек, застрявший в горле, набрала в грудь побольше воздуха и тут же проглотила следующий такой же, молниеносно образовавшийся комочек, снова набрала воздуха, и снова проглотила…
— Ты, наверное, за отпуск пришла меня поблагодарить? Да? Целую неделю ведь отгуляла! Все, все вы моей добротой пользуетесь! А благодарности ни от кого не дождешься… А тебе ведь, между прочим, даже и отпускные насчитали, как порядочной… Ну ладно, Белкина, иди работай, некогда мне…
Ксюша кивнула механически, проглатывая очередной комочек, нащупала за спиной дверную ручку, потянула вниз и быстро вышагнула спиной в коридор. Наткнувшись на поджидавшую ее Нину, быстро замотала головой и замахала руками – не спрашивай, мол…Что–то вдруг пискнуло в ее горле, и тут же неожиданным потоком хлынули из глаз слезы – хорошие такие, горячие, отчаянные, соленые… Настоящие, одним словом, а не такие, как у Ксюши Белкиной, — те слезы текли как ручеек среди высокой травы – холодный и чужому глазу практически незаметный…
— Хорошо, хоть плачешь, а не прыгаешь, как коза от радости, что пинка под зад дали… — вздохнула тяжело, глядя на нее, Нина. – И то хлеб, и то слава богу…
Наплакавшись всласть в том же закутке новыми слезами, Ксюша медленно пошла на свое рабочее место – сегодня ее поставили, как обычно, на расфасовку рыбы. Пренеприятнейшее занятие, надо признаться! А что делать – никто ведь этим заниматься не хочет…
Ближе к вечеру, выйдя из туалета и быстро пробегая по коридору, она, свернув за угол, прямиком угодила в Серегины руки и, не успев опомниться, тут же оказалась в дальнем помещении подсобки – маленькой грязной комнатушке, где у них происходило «это», которому и названия придумать нельзя было, но которое так нравилось Сереге… А она что – она всегда раньше терпела, подумаешь…
— Нет, Сереж, не надо сегодня, прошу тебя… — отчаянно залепетала Ксюша, пытаясь вырваться из его цепких рук. – Не надо, не могу…
— Чё это вдруг не надо–то? – со злобой произнес Серега, выдвигая на середину комнаты старый колченогий стул и с силой наклоняя к нему Ксюшину голову. – Всегда надо было, а тут не надо… Держись крепче руками, чё трясешься вся? Тоже мне – не надо ей…Целка выискалась…
В следующий миг ее всю пронзило незнакомое ранее ощущение — будто это вовсе и не Серега так по–хозяйски вошел в нее, а унижение, долго дремавшее, зашевелилось больно и отчаянно в теле, и снова те же непривычные — горячие и соленые слезы полились из глаз, закапали одна за другой на драную обивку стула. Она вдруг ясно увидела себя со стороны и ужаснулась: господи, как же ей жить теперь с этим проснувшимся внутри унижением, как с ним справляться – сил–то и правда никаких нет…
Так и проплакала до конца дня, вытирая горячие щеки пахнущими рыбой руками. И еще бы поплакала – да некогда, надо работу заканчивать, ехать домой через весь город… Приткнувшись у окошечка в переполненном трудовым народом трамвае, она впервые за много лет не стала прибегать к спасительной своей привычке — не достала из сумки припасенный заранее маленький томик Блока, не окунулась с головой в чудный мир его стихотворений, а особенно в свое любимое – про то, как «веют древними поверьями ее упругие шелка…» Просто сидела и смотрела в окно на темный зимний город – и думала, думала… Господи, какое ж наказанье – эти думы! И эта страшная, открывшаяся в одночасье правда про себя, про Ксюшу Белкину, — тоже наказанье божье… Зачем ей это? Она ж не справится, не по силам ей! «Надо с Витей поговорить! Он все знает, он придумает, и успокоит, и всему найдет объяснение, и засыплет цитатами из библии…» — решила Ксюша, выйдя на своей остановке и направляясь дворами в сторону своего дома. – « Сейчас прямо и поговорю, а то с ума сойду…»
***— Да ты послушай меня, Ксюшенька, чего ты сразу в панику ударилась? – глядя на нее огромными грустными глазами с растекшимися под ними черными болезненными разводами, тихо и ласково говорил Витя. – Успокойся… Посмотри, как у тебя руки дрожат!
С трудом оторвав от подлокотника кресла неживую ладонь c просвечивающими сквозь тонкую кожу косточками, он тихонько дотронулся до Ксюшиной руки и даже попытался слегка сжать ее пальцы. Ксюша, улыбнувшись благодарно сквозь слезы, торопливо продолжила высоким, звенящим от волнения голосом:
— Вить, самое страшное, что я понимать понимаю, а бороться не в силах… Не могу себя заставить, не получается у меня! И как раньше жить тоже не могу! Мне теперь надо умереть, да?
— Постой, постой… Давай с самого начала разберемся, по порядку! Ты с чем так яростно захотела бороться, скажи мне?
— С унижением… — всхлипнула горько Ксюша. – Я раньше не думала, не видела, не замечала, что все так… Мерзко…
— Протест, значит, в душе твоей созрел? – рассудительно закивал головой Витя. — Так я понимаю?
— Да!
— Так Ксюшенька… Протест – это всего лишь накопившаяся злоба…
— Пусть! Пусть злоба! И что?
— А то! Будешь заниматься протестом – пойдешь по тому же кругу! Ведь что есть по сути протест? Всего лишь выплеск накопленного! Ты выплеснешь — оно снова накопится…Пустоты природа не терпит! И так до бесконечности… Только выплеснешь — опять накопится…
- Ошибочка вышла - Ксюша Левина - Современные любовные романы
- Повести Белкина - Александр Пушкин - Русская классическая проза
- И вырастут крылья (СИ) - Кадуцкая Татьяна Владимировна - Любовно-фантастические романы
- Бабушка с малиной - Виктор Астафьев - Советская классическая проза
- Вверх тормашками в наоборот (СИ) - Ночь Ева - Фэнтези