Форма входа
0/0
Антология странного рассказа - Сергей Шаталов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Современная проза
- Название: Антология странного рассказа
- Автор: Сергей Шаталов
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Антология странного рассказа - Сергей Шаталов. Жанр: Современная проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Knigi-online.info (книги онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Описание онлайн-книги Антология странного рассказа - Сергей Шаталов:
Эта книга — своеобразный срез (от Чикаго до Ферганы) новаторской, почти невидимой литературы, которую порой называют «странной».
Читем онлайн Антология странного рассказа - Сергей Шаталов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Он смеялся и видел себя маленьким. Таким, каким бы не мог себе запомниться. Но это было не страшно, а тоже — смешно.
Она, эта женщина, смотрела просто. Как будто ничего более естественного, чем старый, лысый, хохочущий в кафе на окраине Парижа мужик, вообще не бывает на свете. Она, эта женщина, что-то сказала. Что-то хорошее о нем. Но даже если бы и не сказала…
Сразу стало ясно, что многое до нее было пустым и половинчатым. И он сам тоже.
Но в один момент стал целым. Это было удивительно счастливо, но — плохо.
Он пытался все это называть потом разными словами, чтобы испортить. Он говорил «свалилось на голову», он говорил еще «нам этого не нужно», еще говорил, что ненавидит пошлость, а это именно пошло и никак иначе.
Она, эта женщина, соглашалась. Пожимала плечами. Качала головой. И он ловил себя на том, что тоже. Тоже пожимает плечами и тоже качает головой.
Жена сказала ему, что готова уйти. Коллеги предложили «закрыть лавочку»: остановить процесс и дело. Всем и ему самому было очевидно, что паровоз приехал к конечной станции. И дальше пути нет. Поле, бездорожье, безденежье, скорее всего, работа на чужого дядю, дети… Пятеро, кажется.
И был момент. Был момент, когда он подумал: «А и черт с ними со всеми. Куплю сапоги, ружье, собаку… Буду жить». И в этом «буду» он, конечно, видел ее, эту женщину. И ей не требовалось ни отдельного глагола, ни местоимения «мы».
И нет, она не была его отражением. Хотя многим так казалось. Но у них была другая формула: Она была им, а он был ею. Такое вот мещанство.
Жена советовала ему навестить психиатра. Потому что в сорок лет такие страсти грозят не только распадом семьи, но и распадом личности. Жену было жалко. А себя нет.
С тех пор, как он встретил эту женщину, ему никогда не пришлось себя пожалеть. Не было необходимости. А когда он с ней расстался, то сразу разучился жалеть других.
Расстался. Расстался. Расстался. Потому что…
Жену было жалко. А дело вообще не двигалось с места. И она, эта женщина, ничего не говорила. Ничего не говорила о разводе. О его разводе, о своем. Ничего. Носила фамилию мужа и встречалась с ним, с мужем, на курортах. И, казалось, вообще не собиралась ничего менять.
Он хотел у нее спросить, почему. Но испугался.
А она, эта женщина, расставания не приняла. Она как будто точно знала о нем: никуда не денется. И о себе как будто точно знала. Не денется.
И тогда Он взял ее в свое дело. И нарочно, нарочно ею рисковал. Посылал в Россию с сомнительными поручениями. Пару раз ее даже «закрывали». Но муж платил, выручал, вывозил, прятал. Муж раздражал.
Он ревновал к мужу мучительно, потому что сам бы так никогда не смог. Ревновал мучительно, но верил без оглядки.
И нарочно держал дистанцию. А ей, этой женщине, было как будто все равно. Она никуда не исчезала, не убегала, не хлопала дверью, не вешалась на шею, не требовала объяснений. Была и была.
Жена плакала по ночам. А он уставал сильно, пил снотворное, но сквозь сон — без вины — слышал: плачет.
«Пройдет, пройдет», — шептал он и гладил жену по седым волосам. Она не соглашалась: «Это никогда не перестает».
И фраза эта его злила. Он знал, откуда. Когда-то он учился много и хорошо. Он знал эти боженькины слова: «долготерпит, милосердствует, не ищет своего, все покрывает, всему верит, всегда надеется…». Он не хотел этих слов и этих сравнений.
Когда жена плакала, он понимал, что удачно избежал ловушки. Что чудом не стал, как все, что судьба его — другая. И он почему-то грозил кому-то в потолок.
Но даже тогда, когда грозил, знал: был момент. Один раз за всю жизнь. Или вместо жизни. Или просто слабость.
Но он ее победил. Вообще, если разобраться, всех победил, всех в России построил, со всеми посчитался, стал, кем собирался стать.
И она, эта женщина, его все-таки бросила. Когда он мыслил рационально, то всегда знал, что так и будет. И вот бросила. Умерла.
А момент остался. Только он и остался. Как реальность, данная в ощущениях.
И в этой реальности он думал о том, что был готов дать ей свою фамилию. И тогда, наверное, она легла бы в землю позже, и не под стену, а где-нибудь на деревенском кладбище, под крест, рядом с ним. Владимир Ульянов. Инесса Ульянова.
И все было бы по-другому. Везде. Вообще везде.
И дети, пять, кажется, а может быть, и шесть, приходили бы их навещать.
Новая…Паша Михайлов сказал: «Убрать вот эти погончики десятилетней давности с пиджачка — и все у вас будет модно. По-человечески…
И все засмеялись.
«Погончики» были в ответ. В ответ на вопросы Кати.
Их было много: зачем людям платья из обоев? Все ли обои подходят для коллекции или их надо специально заказывать? Можно ли оклеить квартиру тем, что остается после дефиле…
Катя сама нарвалась. Она хотела унизить Пашу Михайлова. Это очень простое желание. Унизить, чтобы возвыситься.
Утерянный суффикс. Ся. Все дело в нем. Утерянный или лишний. Как хотите…
Погончики. Пиджачок. Такая была бедность тогда… Такая бедность. Ею одной определялись все желания.
Есть, например, хотелось. Батончиков шоколадных. Все казалось, что они кончатся, а Катя так и не попробует.
А тут— Паша. Модельер. Бывший машинист паровоза. Работал в настоящем депо. А Катя Измайлова училась. В художественной школе. Потом в училище. Потом в текстильном институте. И все это, как дохлая ворона эстонцу, «нне при-ккоди-ллось».
А надо было работать в депо! Надо было догадаться! Если все заказчики — бывшие водители паровозов, то зачем им Катя?
Все смеялись. И Катя — тоже. Хохотала. Оглаживала рукой погончики, вертелась, подмигивала кому-то. Думала, что красивая. Думала, что легкая, умопомрачительная.
А на самом деле была толстая. Это через десять лет только выяснилось. И то — случайно: старые фотографии. Катя себя не узнала. Подумала: «Кто эта бойкая бабенка?»
Погончики. Пиджачок. Ага…
«…И очёчки эти… Может, лучше линзы? — еще сказал Паша Михайлов. — Ну очень запущенный случай… А на пластику точно денег нет?»
Это уже не при всех. Это — на прощанье. В улыбке. В красивых и модных фарфоровых зубах. Спасибо.
Потом Кате сказали, что он — «пидор, но косит под би». Что в любовниках у него — министр, министерская жена и министерский сынок. Все — по разным ведомствам. В постели не пересекаются. Но дружно делают одно дело. Двигают. В большую моду.
А на самом деле у Паши Михайлова была очень пьющая мать-портниха, младший брат-гонщик, сестра-модель и коза по имени Матильда. И вопрос у Паши всегда стоял остро и однообразно: либо мать в денатурате, либо брат — на зоне, либо сестра — на панели.
С Матильдой было проще. Потому что все козы для пьющих людей — примерно на одно лицо. Даже если это козлы.
Когда очередную Матильду переезжал поезд, Паша Михайлов просто покупал новую. Мать разницы не замечала. На козу у Паши деньги были всегда, а на ткани — нет. Сначала подбирал лоскуты за матерью, потом шил из материалов заказчика.
И все это тоже выяснилось только через десять лет.
А тогда Катя Измайлова написала статью «Жуткие розочки Паши Михайлова».
Все снова смеялись.
Паше тоже пришлось. Он смеялся. Так смеялся, что уехал в Питер. С одной стороны, не Михайловское. А даже наоборот. С другой, в Питере не было знакомых министров. И принято было носить вчерашнее. Или даже позавчерашнее.
Паше приходилось ездить. Туда-сюда. На паровозе, который он мог бы водить сам.
В жизни Паши Михайлова не было места Кате Измайловой. У Кати Измайловой тем более все прошло и забылось.
Погончики. Пиджачок. Забылось. Висело в шкафу. Выбросить было недосуг. Отдать — некому.
Встретились в клубе. По логике это должен был быть клуб железнодороджников. Но какая нынче логика?
Паша сидел в углу. Блестел и переливался. Плакал. Бормотал что-то. Выкрикивал:
«…Ничего не знаю. Если бы только мне сказать… А как сказать… Сопли, что ли… В горле стоят. Я ж не маленький. Мне не надо конфетку. Мне — жить. Мне жить… Как же… Все отдам. А кому? Ему? Ему не надо. Подержи меня… На руках. Посади на колени. Я буду послушный. Мне не к кому и не за что… Кому кричать? Кому вслед? Убью…Убьюсь…»
А увидел Катю, улыбнулся: «Ты та самая сука? Хорошо выглядишь».
Узнал. Подтянулся. А Катя его не узнала. Не захотела.
И некому было перевести стрелку, чтобы их пути сошлись. Или чтобы сошлись не пути, а поезда. И чтобы бух-бах-катастрофа, она же катарсис и смысл. И дружба навеки.
Но — некому. Все водители паровозов ушли в Дольче. А некоторые в Дольче и Габбану.
Катя отвернулась от Паши. А он ей прямо в затылок: «Все мужики — сволочи. Скажи?»
Конечно, сволочи. Тут без вопросов. Сволочи. Особенно если губы — лезвиями. Не губы, а так — ерунда, жесткость сплошная. В поцелуях— сложно, а в телевизоре — даже ничего, стильно. Мужественно. Но подбородок все равно — ящерицей. Узкий. И спасибо, что не зеленый. Но каменный. Яшмовый. Холодный.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Антология странного рассказа - Сергей Шаталов бесплатно.
Похожие на Антология странного рассказа - Сергей Шаталов книги
- Цифровой журнал «Компьютерра» № 184 - Коллектив Авторов - Прочая околокомпьтерная литература
- Танцор у гроба - Джеффри Дивер - Триллер
- Цветы на подоконнике - Клавдия Пестрово - Поэзия
- Знай, что я люблю тебя (СИ) - Мелевич Яна - Эротика
- Цветы пустыни - Барбара Картленд - Исторические любовные романы
