Матросы - Аркадий Первенцев
- Дата:25.10.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Матросы
- Автор: Аркадий Первенцев
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Матросы" от Аркадия Первенцева
🌊 В аудиокниге "Матросы" вы окунетесь в захватывающий мир морских приключений и суровой жизни матросов. Главный герой, молодой матрос *Иван*, отправляется в далекое плавание на военном корабле, где его ждут испытания, опасности и неожиданные повороты судьбы.
🚢 *Иван* - храбрый и решительный парень, который готов пройти через огонь и воду, чтобы защитить свою страну и своих товарищей. Его сила воли и верность принципам делают его настоящим героем и лидером среди матросов.
🎧 Сайт knigi-online.info предоставляет возможность слушать аудиокниги онлайн бесплатно и без регистрации на русском языке. Здесь собраны бестселлеры и лучшие произведения, включая "Матросов" от Аркадия Первенцева.
Об авторе
Аркадий Первенцев - талантливый писатель, чьи произведения покоряют сердца читателей своей глубокой философией и яркими образами. Его книги всегда отличаются оригинальным стилем и захватывающим сюжетом.
Не пропустите возможность окунуться в увлекательный мир "Матросов" и почувствовать атмосферу морских приключений на себе. Слушайте аудиокниги на сайте knigi-online.info и погрузитесь в мир литературы вместе с нами!
📚 Погрузитесь в атмосферу советской классической прозы, прослушав аудиокнигу "Матросы" от Аркадия Первенцева прямо сейчас!
Советская классическая проза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Петр у земли? — спросил Гаврила Иванович и, не дождавшись ответа, сказал: — К земле и хотел. Я ему, бывало, начну хвалить наш инкерман, а он: «Камень не родит — хочу землю мягкую». Мягкая землица?
— Кирпич потолочь, и тот мягким станет, — строго сказал Василий.
— Верно. Только не каждый кирпич сунешь в ступку. Петр ладно со своей живет?
— Хорошо живут.
— Правильный человек, себя не выставляет. В нашем роду тоже хорошо жили… А вот Катерине пока не удается… Не пойму почему. Не лег камешек к ряду… Не лег… Зять, конечно, образованный, офицер как-никак… — Больной пытался устроиться поудобнее. Матвеев приподнял его, поправил подушки. — Ишь ты, умеешь, — похвалил Гаврила Иванович, — ладони у тебя легкие.
— Это вы для меня легкий. Отощали. Раньше, конечно, весили побольше.
— Отощал… Ничего. Лишь бы кости были целы.
Больной сварливо отказался от принесенного Клавдией супа, и тогда вмешался Василий:
— Зря вы тарелку отставили, Гаврила Иванович. Бывало, в поле навернем кулеша с салом! И так всю неделю. А потом станешь на десятичные весы, смотришь — набежало полкило живого веса.
— Хорошо в поле, на Кубани?
Худое лицо Василия оживилось:
— Хорошо. Встанешь утречком, зарядку сделаешь, а уже дымком пахнет, кулеш доходит в котле. Хлеба еще росистые, будто водой омытые, комбайнировать пока нельзя, значит, — снедать. За ночь выстынешь, лежим-то враскидку, в маечках. А от кулеша сразу спине теплее. Крутом — неписаная красота. Зоревые краски ложатся, с золотом перемешанные, все сверкает. Из-за пшеницы солнце, как живое, поднимается, кажется, ежели бы не роса, спалило бы зерновые…
В комнату доносились приглушенные шумы улицы и голоса играющих детей.
— Такие и мои были… Скосили их… Чудится, где-то они тут, живые. Озорничали, рубли на кино выпрашивали, росли… Ушли на обвод. В одной части служили. Морская пехота. Такая и форма… — Гаврила Иванович долго нашаривал запропастившийся платок. — Дома подымаем, а людей… Нет таких мостовых кранов…
За полуоткрытой дверью мелькнула о н а. Да, о н а… Голоса на кухне, ее шаги — и Галочка в комнате.
— Вася? Наконец-то, — она прищурилась (так делала и старшая сестра), подала руку. Не приподымая больного, поправила под ним матрац, переложила подушки. — Папочка, микстура не сладкая, а пить придется…
— Давай хоть полынь. Лишь бы на поправку.
С милой непринужденностью девушка дала лекарство.
— Я знаю корабельный порядок. Обедали в двенадцать. Еще не проголодались. Выпьем чаю.
В столовой она сказала:
— Я приготовлю чай, а потом, Вася, вы мне все расскажете о Пете, о своих… Имейте в виду — я страшно любопытная…
…И наступили счастливые и самые несчастные дни первой любви. Галочка держалась ровно, по-дружески. Другие обращались с ней просто. Тренер кричал, не глядя: «Чумакова, сюда!» Молодец с бицепсами, распиравшими фуфайку, пытался ее обнять, а она выскользнула, показала язык и потом как ни в чем не бывало хохотала с подружками под тентом, грызла орехи.
Однажды, когда сгустились сумерки, зажглись звезды, когда бухта расцветилась огнями и с холма редута уже нельзя было отличить моря от неба, Василий ближе придвинулся к Галочке и протянул руку за ее спину.
— Мы уже условились, Вася! — остановила его Галочка. — Это вам не идет. — Она тихо прикоснулась ладонью к его руке. — Не старайтесь быть таким, как все. Мне приятно бывать с вами потому, что вы не похожи на других.
Она называла его только на «вы». И он так же. Любовь иногда кажется со стороны неуклюжей, если не заглядывать в самую глубину невысказанной нежности и робких желаний. У нее, у такой любви, свои достоинства и свои ошибки. Галочка чувствовала свою власть над Василием, гордилась этим и с молодым любопытством и жестокостью ждала и изучала.
Они вместе любовались морем, купались на Хрусталке. Галочка вспоминала свои первые заплывы, недавние впечатления детства и юности.
— Тот же буек. Те же скалы. И даже чайка та же. Может быть, только чуточку постарела…
В день рождения Галиной матери молодые люди вдвоем сходили на кладбище, обложили дерном могилу, выпололи бурьян. И опять — на Хрусталку. Ели сухие бублики, пили морс, болтали, сидя на камнях.
— У вас нет наколок? — спросила Галочка. — Какой же вы моряк без татуировки?
— А вы любите… наколки?
— Очень, — она смотрела на него с любопытством.
Они вернулись поздно. Зажглись матовые фонари на аллее каштанов. Каменная лестница круто опускалась к их дому. По краям лежали большие каменные шары — излишества, а красиво. В соседнем кино кончился сеанс. Шумно вытекала из дверей толпа.
Они сбежали на несколько ступенек, остановились.
— Почему вы дрожите? — Галочка заглянула Василию в глаза, прижалась. Так можно простоять вечность, не шелохнувшись, если бы только не перехватывало дыхание и не мешало бешеное биение сердца.
— Какой вы хороший, Вася, — она быстро поцеловала его.
Через минуту, пошатываясь, Василий шел по улице. Догнавший его патруль замедлил шаги. Старшина наклонил голову к самому его плечу.
— Лучше не принюхивайтесь, товарищ старшина, — посоветовал Василий светлым голосом.
— Понятно, — старшина подтолкнул его в бок, — втюрился. Бывает. Только крой пошибче, твое время на ноле.
II
Последнее утро в отряде. Двери кубрика — настежь. Выпускники третьей роты должны навсегда уйти отсюда. Возле баталерки пахнет слежавшимся бельем, дустом.
— На корабле будет полегче, — говорит Шишкарев, — но санатории ищи на земле, на море их нет…
Слышится дудка. Вчера были речи, приказ, сегодня все по-будничному. Впереди колонны деловито шагали сопровождавшие офицеры. С песней «Москва — Пекин» подошли к причалу Минной. От кораблей отваливали барказы — за ними, за матросами. А ведь еще совсем недавно они, молодые парни, в тумане поднимались к экипажу…
— Не подводите экипаж!- — крикнул Шишкарев.
И Матвеев помахал ему с барказа бескозыркой.
На носу стоял Бараускас, человек ледяной выдержки, — плечи развернуты, губы сжаты, белое лицо бесстрастно.
Барказ обошел флагмана. Открылся «Истомин», стали видны его орудия, матросы. На «Истомине» ждали не только комендоров или электриков, машинистов или рулевых, а новых товарищей и — кто его знает! — может быть, и боевых друзей.
На крейсере раньше срока справились с предобеденной приборкой и приготовились попраздничней принять пополнение, чтобы сразу тронуть отзывчивые на ласку молодые сердца.
В кубриках заранее распределены койки, везде полотнища «Добро пожаловать», доска героев украшена свежим венком, на столах — букеты.
На камбузе в котлах, подогреваемых потоками пара, готовили флотский борщ и рагу из барашка. Открыли бочонки с благоухающей специями керченской сельдью на закуску.
Как и обычно, перед подъемом флага командир принял от старшего помощника суточную ведомость. С завтрашнего дня в графе «Матросы» цифра увеличится.
— Молодых сразу не пугайте. Детишки они еще, если разобраться, — мягко посоветовал Ступнин старпому. — Кстати, прекрасные достали цветы, спасибо, Савелий Самсонович. Сколько вы за них заплатили? — Он полез в карман.
— Не затрудняйте себя, Михаил Васильевич. По традиции устроили. Матросы.
— Сколько заплатили? — строго переспросил Ступнин.
— Триста девяносто шесть…
— Получите! Четыре рубля сдачи.
— Ну как же так? Что вы, миллионер Дюпон? Тогда уж мы сами…
— Четыре рубля сдачи, товарищ капитан второго ранга.
— Есть, товарищ капитан первого ранга.
— Матросский рубль тяжелый. — Ступнин спрятал сдачу. — А мы на него то заем обрушиваем, то складчину, и пошло-поехало. Матросу хочется и мороженым полакомиться, и в кино девушку сводить.
— Меньше денег, меньше дебоширить будут, — буркнул Заботин.
— Ну и неисправимый вы! Успели забыть про складчину на корову?..
Барказы подошли к трапу. От корабля, создания рук и разума, вытеснившего многие тысячи тонн воды по древнему закону Архимеда, исходили колдовские запахи военного флота и то ли водорослей, то ли рыбы. Встревоженные и смущенные, поднимались молодые ребята по трапу левого борта — там не встречают с дудками, по этому трапу поднимаются матросы, доставляются мука, вермишель, капуста…
С палубы видны берег, колонны и львы Графской пристани, паруса яхт. Зазвенело «Смирно!», и вслед за поверкой и поздравлениями старпома строй распустили. Горнист проиграл «бачковую» — сигнал на обед.
Под тентом столы, на них ломти хлеба, селедка, посреди столов цветы.
После обеда разводили по кубрикам, определяли места. Архангелов сопровождал Архипенко, Матвеева, Одновалова, приписанных ко второй башне. Ловко проскальзывая в узкие горловины и увлекая за собой ребят, он задержался перед люком с откинутой дверью и куском кумача со словами «Добро пожаловать», стукнул подковками.
- Над Кубанью. Книга вторая - Аркадий Первенцев - О войне
- Александрийский театр. Щепкин на петербургской сцене - Виссарион Белинский - Критика
- Легенда о морском параде - Михаил Веллер - Русская классическая проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- На флоте менингитом не болеют, или Нептуна расстрелять, русалку – утопить - Андрей Рискин - Юмористическая проза