Горит восток - Сергей Сартаков
- Дата:31.07.2024
- Категория: Проза / Советская классическая проза
- Название: Горит восток
- Автор: Сергей Сартаков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рабочие дружно засмеялись, зааплодировали Лебедеву. Кто-то пронзительно свистнул, а потом пояснил еще словами:
Буткину!
Лебедев выждал несколько минут, пока рабочие успокоятся.
Господин Буткин радуется, что в уставе записана формулировка, позволяющая любому человеку объявлять себя членом партии, не связывая себя дисциплиной по отношению к партии; господин Буткин радуется, что при таком условии партия будет быстро расти, развиваться, станет крупной силой. Товарищи рабочие, какая же это будет сила, если эта сила не будет никому подчиняться? Товарищи рабочие, какая же это будет партия, если она не будет сама принимать новых людей в свои огранизации, не будет их изучать и проверять? Если достаточно будет для этого каждому только назвать себя членом партии? Тогда не только господин Буткин, но и сам император Николай Второй может стать социал-демократом, если он вздумает назвать себя так…
И новый взрыв хохота заглушил последние слова Лебедева.
…Подлинная партия рабочего класса сильна именно только своей дисциплиной, своей организованностью, и когда нас хотят разбавить, развести людьми, не обязанными и не желающими подчиняться дисциплине, мы говорим: это не укрепление, а разрушение партии. И чем шире и многочисленнее будет такая партия, тем слабее будет она. Самодержавие никогда не падет само, подобно осеннему листку, как это красиво показал господин Буткин; самодержавие можно подавить только силой. А для этого нам нужна крепкая, боевая, революционная организация. Не забывайте, что царский режим день ото дня становится все злее и все беспощаднее к нам. Разве мы этого не видим, разве мы этого не ощущаем? PI разве мы будем бесконечно терпеть этот гнет и произвол? Товарищи рабочие, пора подниматься на решительный бой с самодержавием! И этот бой мы должны начать с укрепления своей партии, готовой принять на себя руководство боем. Не надо убаюкивать себя, товарищи, — борьба предстоит тяжелая, я без вооруженного принуждения царское самодержавие и господа капиталисты нам свою власть никогда не отдадут…
Правильно!..
Бить их!..
Взять власть в свои руки!..
Как один будем все!
Долой царя!
Долой самодержавие!..
…Товарищи рабочие, на съезде была принята правильная во всех своих пунктах, боевая программа социал-демократической партии. Но на съезде был принят и устав партии, который передовую часть рабочего класса удовлетворить не может. Правильную формулировку параграфа первого, сделанную товарищем Лениным, провалили люди, не верящие в силы и способности рабочего класса. Они хотят засорить партию кем попало. Но на съезде избран Центральный орган партий, в состав которого вошел товарищ Ленин. В составе Центрального Комитета — большинство людей, поддерживающих Ленина. Значит, партия наша будет укрепляться, кто бы и как внутри нее ни вел борьбу, — Ленин защитит и сохранит подлинную партию рабочего класса…
Верим Ленину!..
За Лениным мы все!..
Долой предателей рабочего класса!..
Товарищи! На съезде людей, которые поддерживали Ленина — а их было большинство, — назвали большевиками; людей, которые воевали против Ленина — их оказалось меньшинство, — назвали меньшевиками. Я рассказал вам о главном, что было на съезде. Я кончил. Пусть продолжает свою речь меньшевик господин Буткин…
Лебедев отступил назад, смешался с рабочими. Ему на ходу пожимали руки, обнимали его, трясли за плечи. Буткин стоял неподвижно, выжидая, когда люди снова повернутся к нему. Петр подошел к Буткину, хотел о чем-то спросить его. Тот резко взмахнул рукой.
Товарищи рабочие…
Долой меньшевиков! — громко и очень отчетливо крикнул Ваня Мезенцев.
И сразу шквально понеслось:
Долой меньшевиков!..
Буткина долой!..
Ленину верим!
Мы — с большевиками!..
Буткин поднял вверх обе руки, замахал ими над головой. Выкрики стали реже, слабее'.
Меня оскорбили! — визгливо кричал Буткин. — Я отказываюсь выступать!..
Под громкий свист и возгласы: «Долой меньшевиков!» — Буткин сделал несколько шагов. Перед ним расступились, открыв ему дорогу. Его словно выталкивали, хотя никто и не прикоснулся к нему даже рукой. Буткин ступил еще два-три раза, остановился в замешательстве: думал — вернут его, попросят договорить. Здесь много было рабочих из кружка, в котором он часто выступал. Но — никто из них не двинулся вслед за ним. Буткин вышел из круга совсем. Опять остановился. Оглянулся. И опять пошел. Так, один, он и скрылся в мелколесье.
Теперь круг образовался возле Лебедева. Ему со всех сторон сыпались вопросы, он не успевал на них отвечать. Еще раз просили повторить, какую программу социал-демократической партии принял съезд, как и о чем говорил Ленин. Другие спрашивали, как же теперь вступать в партию и как сделать, чтобы не смешали большевиков с меньшевиками.
Вот я, например, — допытывался одни пожилой рабочий, — я всем сердцем своим к партии. И что мне партия наша рабочая прикажет — все сделаю, хотя и жизнь свою отдам. А так, как ты говорил, на меня все равно станут смотреть, будто я вольный ветер: хочу — подчиняюсь партии, хочу — нет. Мне же это обидно. Я от общего дела никогда не оторвусь. А мне будут тыкать: «Кто тебя знает! Говоришь ты одно, а делать, может, станешь вовсе другое». Чем я могу доказать, что всякое приказание своей партии выполню?
Держись большевиков, делай, как учит Ленин, — не ошибешься, — улыбнулся Лебедев. — Любишь дисциплину — хорошо, это очень важное качество для большевика.
Петр Терентии ходил, опрашивал, нет ли желающих выступить с речью. Но был шумный, общий, большой разговор, а с речами выступать никто не хотел.
Лебедев отыскал Мирвольского.
Ты понял, Алексей, смысл того, что здесь произошло сегодня?
Алексей Антонович взял его за руку.
Миша, я бы хотел назвать себя члепом социал-демократической партии.
Лебедев глянул ему в глаза, ласково и в то же время строго.
Длеша, это все проверяется делами. Как видишь, в социал-демократической партии есть и меньшевики.
Даже в самом звучании этого слова есть что-то гадкое! Меньшевиком я не хочу быть.
Ты не хочешь быть меньшевиком — это хорошо, но быть большевиком, Алеша, — это значит всего себя посвятить делу партии.
Я буду готовить себя к этому, — сказал Алексей Антонович.
Верю.
Прошли мимо двое рабочих.
Где же сразу? — со вздохом сказал один. — Сразу, конечно, во всем не разберешься. А что человек правильно говорил, так это никуда не денешь. Зачем обязательно кровь проливать, ежели по-другому добиться своего можно? Освистали человека, а может, и зазря.
Сгоряча всегда так бывает, — поддержал его другой. — Я и сам вслед ему свистнул. А сейчас на душе беспокойно: не от корысти же какой человек старается! От убеждения своего говорит.
Лебедев нахмурился.
Слышишь, о чем толкуют? Это самая большая опасность. Мне* с ними особо придется поговорить. Я…
Он не договорил. На поляну вихрем ворвался Савва. Он стоял пикетчиком на дороге к Уватчику.
С переезда сотня казачья движется! — выкрикнул он.
Едут сюда? — быстро спросил Петр.
Кто их знает, — тяжело переводя дух, сказал Савва. — По елани сейчас рассыпаются, наверно чтобы в кольцо захватить.
Товарищи! — зычно крикнул Лавутин. — На елани казаки. Давай расходись. Забирай дальше вверх по Уватчику, а потом направо и палево лесочками по одному разбредайся! Осторожнее! Да без паники…
И через минуту на полянке не осталось никого. Кое-где среди полуоголенных белых берез еще мелькали темные рубахи рабочих, потом наступила прозрачная осенняя тишина. Лишь вдали стрекотали две болтуньи сороки.
Лебедев и Алексей Антонович выскочили к Уватчику.
Ну, а теперь мы куда: направо или налево? — спросил Алексей Антонович. — Распоряжайся. Мне ведь, Миша, так убегать еще никогда не приходилось.
Нехорошо, если нас настигнут в лесу. — Лебедев задумался на секунду и сказал решительно: — Мы с тобой пойдем на заимку, к той женщине, что нас по ложной дороге послала. Ручаюсь — спрячет.
Если нас там захватят, я могу сказать, что пришел лечить ее, — обрадованно сказал Алексей Антонович. — Я же доктор, и у меня с собой все необходимое. Если она не выдаст…
Она не выдаст.
А как же ты? Тебе как назваться?
Мне никак называться не надо. Эта женщина забросает меня хворостом — я видел, у нее возле дома припасены сухие сучья. Мне это дело привычное.
И они торопливо пошли по направлению к заимке.
17
Клавдея стояла на крыльце, поглядывая в сторону лужаек: однако, пора бы вернуться Порфирию. Уходя, он сказал ей: рабочая сходка назначена в полдень. Ну сколько может она продолжаться? Разве обежать пока вокруг заимки по соснячку?
После первых инеев густо пошли рыжики. У Клавдеи была уже насолена кадушка, но лишнее не помешает, самим за зиму не съесть — продать можно. А чего же урожаем, что дает земля бесхлопотно, не попользоваться? Все подспорье: и к заработку Порфирия, когда он есть, и к тому, что Клавдея своим трудом — постирушками, побелкой квартир в городе — прирабатывает. Огород — большая поддержка. Целое лето провозилась Клавдея с ним, копалась в земле вокруг избенки. Зато огурцы всегда есть, и капусты впрок нарубит; на двоих хватит, пожалуй, и картошки. Надо будет завтра выкопать ее.
- Конь и две козы - Разипурам Нарайан - Классическая проза
- Автотуризм. На примере поездки в Европу - М. Саблин - Путешествия и география
- Дожди на Ямайке - Владимир Покровский - Научная Фантастика
- Ветер и крылья. Старые дороги - Гончарова Галина Дмитриевна - Историческое фэнтези
- Русская литература. Просто о важном. Стили, направления и течения - Егор Сартаков - Литературоведение