Баблия. Книга о бабле и Боге - Александр Староверов
- Дата:30.06.2024
- Категория: Проза / Русская современная проза
- Название: Баблия. Книга о бабле и Боге
- Автор: Александр Староверов
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Молодой человек, я вас понимаю. Мы все здесь любим бога. Но нельзя ли делать это немного потише. Здесь храм все-таки, а не стадион.
Он подхватил бабульку на руки, закружил, расцеловал в морщинистые сухие щечки, поставил на место и сказал шепотом:
– Можно, бабушка. Конечно, можно. Только тссс!.. – Он приложил палец к губам. – Не говорите никому.
Оставив старушку, Алик быстро растаял в воздухе. Совершенно обалдевшая бабулька повернулась в сторону иконостаса и начала истово молиться.
Идея сделать Аю мессией решала все проблемы. Если получится, он сможет вернуться домой. Мир не останется без защиты и присмотра. Никто не умрет, ничего не разрушится. Были, конечно, и минусы. Не желал он любви своей судьбы такой, но другого выхода Алик не видел.
«И потом, я же смогу возвращаться, – утешал он сам себя. – Неделю в Москве, неделю здесь. Люди всю жизнь на две семьи живут, и ничего…»
Как ни уговаривал совесть, а идейка все равно отдавала подлостью. Но подлостью допустимой, уютной и житейской. Да чего там, все же люди. Все всё понимают…
Зная Аю, Алик догадывался, что в восторге она от его предложения не будет. Несколько дней он продумывал план разговоров, уговоров и придумал, как ему показалось, гениальную стратегию. Артподготовку начал за две недели до решающей битвы. Внезапно у него резко увеличилось количество работы. Сырьесранский царь в очередной раз вильнул задницей. Миниумы начали бузить. Пробабленные вместо права на убийство тихой сапой продавливали новое право – на изнасилование. Обалдев от всеобщего безумия, среднеклассики ударились в дауншифтинг. Рабочий день Алика удлинился до 16 часов. Пришлось отменить выходные. Он приходил домой вымотанный и жалкий. Ая старалась ему помочь, чем могла. Создавала уют, зажигала свечи, кормила вкусной едой. Он механически ел ужин, смотрел на Аю тоскливым взглядом и шел спать.
– Любимый, чем я тебе могу помочь? – спрашивала взволнованная Ая. – Ты скажи, я все сделаю. Ты только скажи.
– Ничем, – усталым, потухшим голосом отвечал он ей. Отворачивался к стенке и засыпал.
Так продолжалось две недели. В очередное воскресенье им удалось вырваться на полдня в город. Они сидели в любимом кафе на набережной под белыми, хлопающими на ветру парусиновыми тентами, дышали морским воздухом и пили коктейли. Глаза Алика были красными от недосыпа, под ними темнели лиловые синяки, небритые щеки обвисли и жалостливо трепыхались от прибрежного бриза.
– Дорогой, я давно хотела с тобой поговорить, – решительно начала Ая. – Так больше продолжаться не может.
– Как – так?
– Вот так. Ты убиваешь себя. Понимаешь?
– Люди убивают бога в себе. И бог умирает. Это естественно, любимая.
– Да пошли они на хрен, эти люди. Кому они вообще нужны?
– Мне нужны. Я бог их.
– Обойдутся. Жили как-то до твоего вмешательства и сейчас проживут.
– А ты зачем меня на порку миниума повела – чтобы они без моего вмешательства жили? Поздно, Ая. Слишком поздно…
Алик чувствовал себя законченным негодяем. Что-то их разговор ему напоминал. Что-то очень знакомое… С Ленкой он так в Москве разговаривал. Круг замкнулся. Его жизнь здесь в Либеркиберии полностью стала похожа на его прежнюю земную жизнь. Как ни странно, он не расстроился. Только еще больше укрепился в правильности своих действий. И негодяем перестал себя чувствовать.
– Ну, я не знаю, – просила его Ая. – Ну, в отпуск уйди на пару недель. Ничего за пару недель не случится.
– Случится, многое случится. Сотни погибнут, тысячи жизнь себе поломают, миллионы шансы свои упустят. Случится, Ая, еще как случится.
– Хорошо, себя не жалеешь, меня пожалей. Я так больше не могу. Я с ума сойду. Скажи тогда, чем я тебе могу помочь. Хоть это ты сказать можешь?
Момент настал. Годы жизни с Ленкой научили Алика чувствовать такие моменты…
– А ты знаешь, скажу, – произнес он, посмотрев несчастными больными глазами на Аю. – Я вот подумал сейчас, ты и вправду мне можешь помочь. Помнишь, я про Антуана тебе рассказывал. Как мессией хотел его сделать, да не смог, потому что не любил. А тебя я люблю. Так что, если хочешь… я могу. Если хочешь…
– Не хочу! – резко и даже зло ответила Ая.
Алик растерялся. Этого не должно было произойти. Ая, конечно, девушка с характером, но по всем расчетам должна была сломаться. Ведь она любит его. Точно любит. Сомнений нет.
– Ну ты же хотела помочь, – пробормотал он. – Ты хотела. Я зашиваюсь. В чем дело?
– Мы миллион раз говорили. Ты вроде не тупой. Вроде умный, а не понимаешь. Алик, любимый, это твой путь. И пройти ты его должен сам. Я все для тебя сделаю. Я люблю тебя. Я жизнь за тебя отдам, если нужно. Ты бог. Ты можешь в душу ко мне заглянуть. Понять, что не вру. Но путь я за тебя пройти не могу. А если попытаюсь, это как… это как… как нож в спину тебе воткнуть. Не могу я этого сделать. Все что угодно, но не это!
– Дорогая, но это всего лишь абстрактные построения. Я помощи у тебя прошу. Ты меня слышишь?
– Этого не могу. Не мо-гу!
Если Ая втемяшила себе в голову что-то, переубедить ее было невозможно.
«Вот такой у нее бабский каприз, – раздраженно подумал он. – Мало мне от Ленки бабских капризов. Теперь и от нее».
– Алик, ну взгляни на ситуацию с другой стороны. Я же просто баба, самая обыкновенная баба. Я детей хочу растить. Щи мужу варить. Ну какой из меня мессия? Сам подумай.
Он подумал. Первый раз в жизни она с ним пыталась играть. Это окончательно вывело его из равновесия. Еле сдерживая себя от крика, шумно дыша и раздувая ноздри, он прошипел:
– Я тебя последний раз спрашиваю, будешь мне помогать или нет?
– Помогать буду, а мессией – нет. – Она отрицательно замотала головой.
– А теперь послушай меня, любимая. Я бог этого гребаного мира, и мне виднее, что здесь правильно, а что нет. И мне кажется, что моя единственная, любимая женщина, ради которой я предал все и всех, не щи мне должна варить, а жить со мной одной жизнью, одними интересами. Мне не помощь твоя нужна, мне ты нужна целиком. И еще мне кажется, что ты не должна, не можешь, не имеешь права мне врать. А ты врешь!
Он не выдержал и все-таки повысил голос. Включилась у него старая, отработанная, потрепанная и задремавшая почти программа семейных разборок. Ая как будто ждала этого. Без всякого напряжения она ювелирно попала в нужный истеричный тон:
– И ты мне врешь! – крикнула. – Не в помощи дело.
– Так я и сказал, что не в помощи. В общности интересов.
– И не в общности. Ну что, скажешь или дальше будем в кошки-мышки играть?
У Алика внутри все похолодело. Неужели она его раскусила? Не может быть. Да нет, шары пробные закидывает. Обычные женские хитрости. На такие трюки он давно не велся.
– Я тебе не вру, – спокойно ответил он. – Я тебе иногда не всю правду говорю. И то очень редко. А чтобы ты поняла, проведем сейчас небольшой эксперимент. Ты знаешь, что бог мессией может сделать только того, кого по-настоящему любит. Вот и проверим сейчас, люблю я тебя или нет.
– Но…
– Никаких «но», сейчас и проверим.
Сердце Алика забилось быстрее. А вдруг он себя обманывает? Вдруг действительно не любит Аю? Жить тогда не стоит. Подонок он тогда конченый. Еще одного Антуана он не переживет. Тем более не Антуан это, а Ая… любовь его неземная, из-за которой он детей предал. Он с трудом справился с волнением и начал произносить слова посвящения.
– Ая, любовь моя единственная. Жена моя, и дочь моя, и мать, и друг мой, и сын, и вселенная. Я бог всемогущий, бог этого несчастного, но такого прекрасного мира. Именем силы моей нарекаю тебя мессией. Равной мне во всем. И даю тебе силу творить чудеса именем моим. Аминь.
Ничего не изменилось. Они так же сидели друг напротив друга, под белым, хлопающим на ветру тентом. Минуту сидели, вторую, третью… Алик не выдержал и заикаясь, спросил:
– Ты что-нибудь ощущаешь?
– Не-а.
Опять замолчали. Он не решался попросить ее о чуде. Потому что, если она не сумеет, если не сумеет…
– А попробуй сделать что-то необычное, – быстро, бросаясь в омут с головой, выпалил он. – Стакан к себе придвинь усилием воли.
Ая раскрыла ладонь, поморщилась, покраснела от натуги. Стакан не двигался.
– Не получается, – сказала она.
Это была катастрофа. Алик ненавидел себя. Ненавидел настолько сильно, что внутри него зажегся маленький, но очень яркий огонек.
«Мне незачем жить, я недостоин, недостоин. Незачем…» – завертелась в голове одна и та же невыносимая мысль.
Он вскочил. Огонек внутри стал разгораться и пожирать внутренности. Еще секунду, и вырвался бы огонек наружу. И испепелил бы его. В прах превратил, в пепел невесомый. В последний момент Алик заметил метнувшийся со стола в раскрытую ладонь Аи стакан.
Алик застыл на мгновение, пытаясь удержать разгорающийся огонек внутри, а потом, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух, медленно опустился на стул.
– Сволочь, какая же ты сволочь, – простонал он. – Ты зачем надо мной издеваешься?
- Онтология телесности. Смыслы, парадоксы, абсурд - Владимир Никитин - Психология
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- 100 оттенков ванили (СИ) - Гриин Эппле - Современные любовные романы
- «Ничего особенного», – сказал кот (сборник) - Майкл Суэнвик - Научная Фантастика
- Белый Волк - Алексей Прозоров - Боевая фантастика