Семья Тибо (Том 2) - Роже Гар
- Дата:27.08.2024
- Категория: Проза / Проза
- Название: Семья Тибо (Том 2)
- Автор: Роже Гар
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Семья Тибо (Том 2)"
📚 "Семья Тибо (Том 2)" - продолжение захватывающего романа о судьбе семьи Тибо. В этой части главный герой, Максим Тибо, оказывается втянутым в новые опасные приключения, которые ставят под угрозу не только его жизнь, но и жизни его близких. Сможет ли он защитить свою семью и разгадать тайны прошлого?
Вторая часть книги "Семья Тибо" увлечет вас еще сильнее, раскрывая новые грани характеров героев и внося в сюжет неожиданные повороты. Эмоциональная атмосфера и напряженный сюжет не оставят вас равнодушными.
Слушайте аудиокнигу "Семья Тибо (Том 2)" онлайн на сайте knigi-online.info и окунитесь в захватывающий мир приключений и загадок вместе с Максимом Тибо!
Об авторе
Роже Гар - талантливый писатель, чьи произведения завоевали сердца миллионов читателей по всему миру. Его книги отличаются увлекательным сюжетом, живыми персонажами и неожиданными развязками. Роже Гар - настоящий мастер слова, способный погрузить читателя в атмосферу загадок и тайн.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать лучшие аудиокниги на русском языке. Мы собрали для вас бестселлеры разных жанров, чтобы каждый мог найти что-то по душе. Погрузитесь в мир книг вместе с нами!
Не упустите возможность окунуться в захватывающий мир "Семьи Тибо (Том 2)" вместе с Максимом Тибо и раскройте все тайны вместе с ним!
Проза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом, взглянув на часы, повернулся к Антуану и начал первым, чтобы помешать тому заговорить:
- Сейчас я представлю тебя дядюшке Каммерцинну. И его дочке, если только она дома. А потом пойдем позавтракаем. Нет, не здесь, где-нибудь в городе. - Он снова открыл дверцу печки и, продолжая говорить, подбросил новую порцию дров: - Бывший портной... А теперь муниципальный советник... Пламенный синдикалист к тому же... Основал еженедельную газетку и один делает ее почти всю... Вот увидишь, очень славный человек...
Старик Каммерцинн, сидя без пиджака в жарко натопленной конторе, правил гранки; на носу у него красовались какие-то необыкновенные очки с квадратными стеклами, а золотые их дужки не толще волоска закручивались вокруг его мясистых маленьких ушей. Сквозь ребяческое выражение лица проглядывало лукавство, говорил он наставительно, но держался не по возрасту проказливо, смеялся кстати и некстати и в упор смотрел поверх очков в глаза собеседнику. Он велел принести пива. Поначалу он именовал Антуана: "Сударь", - но уже через несколько минут обращался к нему без чинов: "Дорогой мой мальчик".
Жак холодно объявил, что в связи с болезнью отца он принужден отлучиться "на некоторое время", что уезжает он нынче вечером, но комнату сохранит за собой, даже заплатит за месяц вперед и оставит здесь "все свои вещи".
Антуан и бровью не повел.
Старичок, взмахивая лежавшими перед ним листками, вдохновенно и многословно пустился излагать свой проект создания кооперативной типографии для выпуска газет "партии". Жак, по-видимому, заинтересованный его словами, поддержал разговор.
Антуан слушал. Чувствовалось, что Жак не слишком торопится вновь очутиться с глазу на глаз с братом. А может быть, просто ждал кого-то, кто не показывался?
Наконец, махнув Антуану рукой, он направился к двери.
VIII
Поднялся въедливый ветер, принесший с собой мокрый снег.
- Метет, - сказал Жак.
Он явно старался побороть свою молчаливость. Спускаясь с широкой каменной лестницы, идущей вдоль какого-то здания официального вида, он по собственному почину объяснил брату, что это здешний университет. Его тон выдавал даже гордость за выбранный им себе город. Антуан полюбовался университетом. Но порывы ветра, несущего снег пополам с дождем, гнали их на поиски убежища.
На углу двух узеньких улиц, где носились велосипедисты и шагали прохожие, Жак остановился у дома, там вместо вывески прямо на стеклянной двери нижнего этажа было написано большими белыми буквами:
ГАСТРОНОМИКА
Все, что только могло быть навощено в этом зале, обшитом мореным дубом, ослепительно блестело. Владелец ресторана - энергичный толстяк сангвиник, громко пыхтевший от одышки, но довольный и собой, и состоянием своего здоровья, и своими официантами, и своей кухней, - хлопотал возле посетителей, обращаясь с ними как с дорогими, случайно нагрянувшими гостями. Стены были увешаны надписями, на которых готическим шрифтом было выведено: "В Гастрономике натуральная еда, а не химическая!" - или: "В Гастрономике вы не обнаружите даже крошки высохшей горчицы на краю баночки".
Жак, который, казалось, отмяк после посещения Каммерцинна и совместной прогулки под дождем, ласково улыбался удивлению брата. Для него было неожиданным то любопытство, с каким Антуан взирал на окружающий мир, этот его плотоядный, все вбирающий взгляд, эта манера схватывать на лету и смаковать каждую примечательную черточку. Раньше в кухмистерских Латинского квартала, когда братьям случалось завтракать вместе, Антуан ничем не интересовался и, усевшись за стол, первым делом вытаскивал медицинский журнал и, прислонив его к графину, погружался в чтение.
Антуан почувствовал на себе изучающий взгляд Жака.
- По-твоему, я сильно изменился? - спросил он.
Жак уклончиво пожал плечом. Да, Антуан изменился, даже очень изменился. Но чем же именно? Может быть, просто за эти три года Жак перезабыл многие характерные черты старшего брата. Теперь он обнаруживал их одну за другой. Иной раз какой-нибудь жест Антуана - его манера подергивать плечом и одновременно моргать глазами или, объясняя что-то, протягивать собеседнику открытую ладонь, - внезапно становились для Жака как бы новой встречей с некогда таким близким образом, полностью изгладившимся из памяти. Однако были и другие черты, которые волновали, хотя и приводили на память что-то полузабытое: общее выражение лица, манера держаться, это ненаигранное спокойствие, эта благожелательность, этот взгляд не грубый, не жесткий, как раньше. Все это совсем новое. Жак попытался выразить свои впечатления в двух-трех не слишком вразумительных словах. Антуан улыбнулся. Он-то знал, что все это наследие Рашели. За несколько месяцев торжествующая страсть запечатлела на этом лице, на том самом, что прежде упорно замыкалось, не позволяя прочесть на себе даже намека на радость, - свои пометы: уверенность оптимизма, даже удовлетворение счастливого любовника, и никогда следы эти не исчезнут.
Завтрак оказался вкусным: пиво легкое, ледяное, пенистое, сама атмосфера ресторана приветливая. Антуан весело дивился местным обычаям: он заметил, что, когда разговор переходит на эту почву, брат охотнее размыкает свои немотствующие уста. (Хотя всякий раз, когда Жак открывал рот, создавалось впечатление, будто он бросается в разговор с отчаяния. Порой его речь, неуверенная, рубленая становилась без всякой видимой причины смятенной и напряженной, прерывалась внезапными паузами, и тогда он, не прекращая беседы, погружал взгляд в глаза Антуана.)
- Нет, Антуан, - ответил он на какой-то шутливый выпад брата. - Зря ты так считаешь... Нельзя сказать, что в Швейцарии... Словом, я достаточно нагляделся разных стран, и поверь...
Заметив, что лицо Антуана невольно выразило живой интерес, Жак замолчал. Но, очевидно, раскаявшись в своей подозрительности, он продолжал:
- Посмотри вон на того человека, его, если угодно, можно взять за образчик типа: видишь, вон того господина справа от нас, он за столиком один и разговаривает сейчас с хозяином. Достаточно распространенный в Швейцарии тип. Внешность, манеры... Акцент...
- Такой гнусавый?
- Нет, - уточнил Жак и из щепетильности даже брови нахмурил. - Просто уверенный тон, слова чуть растягивает, что служит признаком размышления. Но главное, смотри, этот вид человека, поглощенного самим собой, и полное равнодушие к тому, что происходит вокруг. Вот это очень по-швейцарски. А также вид человека, который повсюду чувствует себя в безопасности...
- Взгляд умный, - подтвердил Антуан, - но просто невероятно, до какой степени он лишен живости.
- Так вот, таких в Лозанне многие тысячи. С утра до вечера, не суетясь, не теряя зря ни минуты, они делают то, что положено им делать. Судьбы их пересекаются, но никто не вмешивается в чужую жизнь. Границ своих они не переходят, и в каждый данный миг своего существования полностью захвачены тем, что делают, или тем, что будут делать мгновение спустя.
Антуан слушал, не прерывая, и внимание брата чуть смущало Жака, но и подбадривало, вызывало в нем ощущение весомости своих слов, и это развязывало язык.
- Вот ты говоришь "живость", - продолжал он. - Их считают тяжеловесными. Сказано это опрометчиво, да и неверно. Просто у них другая натура, ну, чем, предположим... у тебя. Возможно, более основательная. А в случае надобности такая же гибкая. Нет, ничуть не тяжеловесные, а устойчивые. А это отнюдь не одно и то же.
- Вот что мне удивительно, - сказал Антуан, вынув из кармана пачку сигарет, - что ты, ты прижился в этом муравейнике...
- Представь себе! - воскликнул Жак. Он отодвинул пустую чашку и чуть было ее не перевернул. - Я жил повсюду - и в Италии, и в Германии, и в Австрии...
Скосив глаза на огонек спички, Антуан, не подымая головы, рискнул продолжить:
- В Англии...
- В Англии? Нет, я там еще не был... Почему именно в Англии?
Оба замолчали, и каждый старался прочесть мысли другого. Антуан не глядел на брата, Жак сумел справиться с минутной неловкостью и продолжал:
- Так вот, я уверен, что надолго не мог бы осесть ни в одной из этих стран. Там работать нельзя! Там люди себя сжигают. Только здесь я обрел равновесие...
И впрямь в эту минуту у него был вид человека, достигшего известного равновесия. Сидел он боком, вероятно, в обычной своей позе, склонив голову к плечу, словно бы ее оттягивало не только тяжестью волос, но даже этой непокорной прядью. Правое плечо он выставил вперед. Раскрытой ладонью той же руки он прочно уперся в колено и гнулся в эту сторону всем корпусом. Зато левый локоть легко опирался на стол, и пальцы левой руки рассеянно перебирали крошки, рассыпанные по скатерти. Руки эти стали настоящими руками мужчины, нервными, выразительными.
Он молча размышлял над собственными словами.
- Здешние люди действуют успокоительно, - проговорил он, и в голосе его проскользнули нотки признательности. - Поверь, это отсутствие страстей чисто внешнее... Страсти здесь, как, впрочем, и повсюду, разлиты в воздухе. Но, пойми меня правильно, если ежедневно обуздывать страсти, как делают здесь, большой опасности они не представляют... И поэтому не слишком заразительны... - Жак оборвал начатую фразу, вдруг покраснел и добавил вполголоса: - Я ведь, понимаешь, за эти три года!..
- Золотые стихи Пифагора, объясненные и впервые переведенные в эвмолпических французских стихах, предваряемые рассуждением о сущности и форме поэзии у главных народов земли - Антуан д'Оливе - Эзотерика
- Суженая из лужи (СИ) - Шаль Вероника - Любовно-фантастические романы
- Орел нападает - Саймон Скэрроу - Историческая проза
- Секретарь его превосходительства - Игнатий Потапенко - Русская классическая проза
- На примере брата - Уве Тимм - Современная проза