Марево - Виктор Клюшников
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Марево
- Автор: Виктор Клюшников
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вѣчно спорять, подошла Юленька, — хоть бы потанцовали. Графъ, составимте кадриль!
— Подъ сухую?
— Вонъ, maman, сыграетъ… Maman!
— И! душечка! Я что если играла, все забыла. Развѣ ужь для графа!
Анна Михайловна сѣда за фортепіано, и стала разбирать старинную "грацію".
— Надо потѣшить панночекъ, говорила Инна, подавая руку Русанову, и становясь противъ графа и Юленька. Авениръ ангажировалъ одну изъ дочерей доктора. Ишимовъ сѣдъ въ уголъ и надулся. Докторъ, посмѣиваясь надъ нимъ, взялъ другую дочь.
— Молодежь, говорилъ майоръ, подавая Конону Терентьевичу табатерку, — и мы когда-то бывало, въ старину-то, а?
— "Съ тобой, владычица, привыкъ я вспоминать И то чѣмъ былъ, какъ былъ моложе, И то чѣмъ нынѣ сталъ, подъ холодомъ годовъ", декламировалъ Кононъ Терентьевичъ.
За ужиномъ шла веселая болтовня; только Ишимовъ злобно мѣрялъ графа глазами. Много пили. Стали подавать шампанское.
— Спичъ! требовалъ Кононъ Терентьевичъ.
— По всѣмъ правамъ и талантамъ Владиміру Иванычу, смѣялась Инна.
— Господа, сказалъ Русановъ, приподнимаясь съ бокаломъ въ рукахъ:- сегодня 30-е августа, и я предлагаю вамъ тостъ, который встрѣтитъ громкій отзывъ въ вашихъ сердцахъ. Здоровье дорогаго именинника! Здоровье общаго примирителя и освободителя, говорилъ Русановъ съ блистающими глазами и, возвысивъ голосъ, крикнулъ:- Здоровье Государя Императора!
— Ура! дружно подхватили всѣ, вставая съ шумомъ м чокаясь.
Бронскій расхохотался и расплескалъ вино.
— Vive l'adresse! отвѣтила ему Юленька самымъ искреннимъ смѣхомъ.
Но Авениръ, доливавшій рюмки дамъ, такъ и остался съ бутылкой въ рукѣ; докторъ засуетился около Конона Терентьевича и принялся что-то шептать ему; тотъ вдругъ поблѣднѣлъ и машинально что-то повторилъ за нимъ. Майоръ рванулся было къ Бронскому, но Ишимовъ предупредилъ его.
Больше всѣхъ растерялся Русановъ; будто оглушенный, онъ смутно видѣлъ, какъ Анна Михайловна съ улыбкой поднесла графу свой бокалъ, какъ Ишимовъ, почти вырвавъ его у ней изъ рукъ, подошелъ къ Бронскому, и рѣзко проговорилъ: "пейте!"
Бронскій презрительно взглянулъ на него и протянулъ руку, отстраняя бокалъ.
— Пейте, заговорилъ Ишимовъ медленно и отчетливо, наступая на графа и словно высѣкая каждое слово:- пейте, не сходя съ мѣста, или я отмѣчу васъ, какъ….
Бронскій, не помня себя, замахнулся на Акиндина Павловича. Докторъ и Русавомъ бросились между ними, Юлія вскрикнула, Анна Михайловна всплеснула руками, противники злобно глядѣли другъ на друга.
— Сестрица, сестрица, пожалуйте сюда, кричалъ Кононъ Терентьевичъ, какъ-то незамѣтно очутившійся въ сосѣдней комнатѣ. Онъ охватилъ за руки Анну Михайловну и Юленьку и поспѣшилъ увести. Докторскія дочки послѣдовали за ними. Инна стояла у окна, насмѣшливо поглядывая то на того, то на другаго, и обрывая зубами кружево плотка.
— Господа, крикнулъ Ишимовъ, оборачиваясь къ прочимъ, — кто будетъ моимъ секундантомъ?
— Я, выступилъ Русановъ.
— Я! Я! крикнули Авениръ и докторъ.
— По праву стараго солдата, проговорилъ майоръ, отстраняя ихъ рукою.
— Такъ до свиданія! сказалъ Бронскій, взявъ шляпу.
— Вонъ! раздались голоса.
— Потише, говорилъ Бронскій, взявши въ углу саблю майора, — иди я не отвѣчаю за себя. — Онъ быстро ушелъ.
— Господа, началъ Русановъ, — изъ благоговѣнія передъ тою особой, которая не можетъ быть оскорблена сумашедшимъ, мы должны сохранить происшедшее въ тайнѣ. Если вы будете убиты, обратился онъ къ Ишимову, — я дерусь съ нимъ и, надѣюсь, мной не кончится.
Всѣ молча разъѣхались.
— Ну, поздравьте! озлобленно говорилъ Бронскій, входя въ кабинетъ:- таки влопался въ исторію!..
Леонъ вскочилъ изъ-за стола, взглянулъ въ лицо графу, и самъ измѣнился въ лицѣ, а Бронскій ходилъ большими шагами во комнатѣ и разсказывалъ ему исторію.
— Этого нельзя такъ оставить! Драться, такъ драться! заключилъ онъ.
Леонъ презрительно тряхнулъ головой.
— Да, вамъ хорошо! Тряхнулъ, да и въ сторону!
— Онъ чорть знаетъ что здѣсь распуститъ; скажутъ струсилъ… Тутъ плохія шутки; мнѣ еще на годъ по крайней мѣрѣ нужно общее поклоненіе…
— А что скажутъ наши, коли вы лобъ подставите?
— Вѣдь это и бѣситъ! Чортъ дернулъ пить! Нѣтъ, холопство-то какое! Пьянехонька была компанія, а тутъ и хмѣль куда дѣвался!..
— Вѣдь я говорилъ…
— Ну, что? говорилъ! Чѣмъ это теперь поможетъ? закричалъ Бронскій внѣ себя:- вѣдь мозгля какая! И пистолета чай въ руки взять не умѣетъ…
— Бросьте все, и ѣдемъ завтра въ ночь…
— Ѣдемъ-то мы завтра во всякомъ случаѣ, проговорилъ Бронскій, внезапно стихая:- такъ или иначе надо вывернуться. Нельзя же въ самомъ дѣлѣ жертвовать цѣлою страной какому-нибудь господину Ишимову…
— Помните, графъ, если вы рискнете, вы теряете мое уваженіе!
— А чортъ съ вами и съ уваженіемъ вашимъ; мнѣ и безъ того не легко! Пошлите сейчасъ же за почтовыми, я что-нибудь придумаю.
Леонъ ушелъ, а Бронскій сѣлъ въ кресло, ожесточенно похлестывая хлыстомъ по полу.
— Это непростительно, вскрикивалъ онъ изрѣдка:- до такой степени забыться! До такой степени потерять тактъ!.. E ben trovato!…- Вдругъ онъ поднялся съ самодовольною улыбкой:- почему жь ему не остаться въ дуракахъ? Застрялъ же Твардовскій между небомъ и землей?
XVII. Рѣшительный шагъ
На разсвѣтѣ Бронскій былъ уже въ губернскомъ городѣ. Остановясь у губернаторскаго дома, онъ послалъ кучера на почтовую станцію перемѣнить лошадей и вошелъ въ пріемную. Съ нахмуреннымъ лицомъ, не отвѣчая на поклоны чиновниковъ, прошелъ онъ въ кабинетъ губернатора и засталъ его еще въ утреннемъ дезабилье. Генералъ просматривалъ какой-то сатирическій листокъ.
— А! Вотъ кстати-то! проговорилъ онъ, протягивая руку Бронскому:- поглядите-ка, вѣдь это на меня! Самъ съ усамъ — собственною персоной.
И генералъ добродушно смѣялся, показывая графу каррикатуру. Тотъ молчалъ.
— Экіе разбойники! Отца роднаго на показъ выставятъ!… И гдѣ это они мой портретъ откопали? Вѣдь какъ натурально! И лысину изобразили…. А это вотъ предсѣдатель говоритъ: "эхъ, ваше превосходительство, какъ вы опростоволосились!" Ха, ха, ха! Простяка какого нашли! Смѣетъ мнѣ это сказать предсѣдатель!
— А вотъ же смѣли! замѣтилъ Бронскій.
— Свистуны-то? Пускай ихъ? Что жь? какой-нибудь тамъ Пальмерстовъ видитъ себя въ Пуншѣ, смѣется, а я-то чѣмъ же хуже его… Оно, если хотите, и полезно. Вотъ я сегодня всталъ что-то не въ духѣ, а тутъ прочелъ. Ну, и расхохотался.
— Если вы въ такомъ пріятномъ расположеніи духа, такъ я и мѣшать не стану.
— Что такое? развѣ опять что вышло?
— О, нѣтъ, ничего! отвѣтилъ Бронскій, взявшись за шляпу:- позвольте поблагодарить за лестное вниманіе, которымъ я постоянно у васъ пользовался. Къ величайшему моему прискорбію, я не могу болѣе сохранить его.
— Что съ вами, графъ? Вы взволнованы? Огорчены чѣмъ-то?
— Я долженъ уѣхать отсюда уѣхать заклейменнымъ, опозореннымъ въ глазахъ общества.
— Вы меня путаете, графъ! Объяснитесь. Вы всегда найдете во мнѣ защиту и… и….
— Противъ общества? Нѣтъ, ваше превосходительство, трудно вамъ будетъ взять мою сторону противъ цѣлаго общества. Оно сильнѣй васъ.
— Ну-ну-ну! извините! Это еще посмотримъ, какъ оно тамъ…. посмотримъ. "Я ѣду-ѣду не свищу…"
— Нѣтъ, нѣтъ; никогда изъ-за личнаго оскорбленія не стану я противъ….
— Да какже я-то позволю, чтобъ у насъ безнаказанно оскорблялись такіе люди? началъ горячиться губернаторъ.
— Едва ли вы въ состояніи помочь тутъ! ихъ цѣлая партія, они имѣютъ сильное вліяніе.
— Но кто же? Укажите мнѣ ихъ.
— Это недовольные помѣщики, самые отсталые, самые закоснѣлые крѣпостники. Вамъ будетъ доложено о волненіи въ Терешковкѣ. Это они не допустили привести крестьянъ въ повиновеніе, они хотятъ задобрить народъ. Вчера мы сошлись на ужиномъ, вино развязало имъ языкъ… Еслибы вы слышали, ваше превосходительство, что тамъ говорилось!
— Что жь такое говорилось?
— Ругали правительство, грозили терроромъ. Пили за возвращеніе крѣпостнаго права. Я отказался отъ тоста. Одинъ меня подлецомъ назвалъ, пьянь до положенія ризъ, и лѣзетъ съ бокаломъ. Я горячъ, замахнулся на него…. Поднялся гвалтъ. Обвинили меня: въ чемъ бы вы думали? Въ оскорбленіи Величества! Какова наглость? Я, признаюсь, такъ былъ пораженъ, что и оправдываться не сталъ.
— Кто же этотъ господинъ?
— Господинъ Ишимовъ.
— Ишимовъ? Ахъ, онъ…. Постой же, я ему… Салонный подлипало, блюдолизъ…. А? Скажите на милость….
— Я никогда не прощу себѣ, если вы изъ-за меня потеряете популярность…. ихъ много; тамъ и Русановъ.
— Опять Русановъ? Да что вы толкуете о популярности? На что она мнѣ, эта популярность? Я имъ покажу какъ со мной шутить!
- Целительные свойства пшеницы - Наталья Кузовлева - Здоровье
- Другие берега - Владимир Набоков - Биографии и Мемуары
- Скитания - Юрий Витальевич Мамлеев - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Чертова Мельница - Александр Бушков - Героическая фантастика
- Кривая стежка - Михаил Шолохов - Русская классическая проза