Вверяю сердце бурям - Михаил Шевердин
- Дата:08.09.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Вверяю сердце бурям
- Автор: Михаил Шевердин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Совсем недавно он послал в Узбекистан по адресу: Самарканд, Михайловская, 3, такое письмо:
«Во имя аллаха единого и всемогущего и пророка пресветлого и мудрейшего пишет вам, глубокоуважаемая Ольга Алексеевна, преданнейший ваш раб и безумный поэт, известный вам Али, припадающий к подолу вашего священного одеяния, полный тревожных предчувствий и опасений. Несравненная и восхищающая взоры ангелов любимая ваша дочь Наргис отвергла все наглые вздохи и стенания этого исчадия преисподней господина Мирзы, после непродолжительного пребывания в городе Благородной Могилы намерена направить свои стопы через невероятной высоты горы Гиндукуш, достигающие луны, в резиденцию проклятого эмира, гнусного червя в яблоке надежды Сеида — будь проклят его отец Алимхан — дабы не обрушился на прелестную головку нашей любимой кровавый меч бухарского палача. Когда состоится развод с эмиром и дабы не попала, неземная, в когти проклятого Мирзы, надлежит вам, уважаемая Ольга Алексеевна, проследовать в надлежащую контору и показать это несовершенное послание, начертанное дрожащей рукой сомнения неутешного Меджнуна, проливающего свои слезы по прелестнице моей души нашей дорогой Наргис-ханум, и чтобы в Кабуле, в представительстве русского государства, узнали по телеграфу, что Наргис уже скоро прибудет в гарем эмира и чтобы посол и кто-то там другой выручили и высвободили ее, нашу несравненную Лейли, и избавили бы ее от ужасной гибели, от ножа эмирского палача Болуша. Целует пыль ваших ножек Меджнун, жалкий рифмоплет Али».
Письмо это Али писал наспех без ведома Наргис и консула, которые беседовали в кабинете у телеграфного аппарата.
Али передал свое письмо старому своему знакомому персу, служащему консульства, с тем, чтобы тот отправил его с дипломатической почтой на ту сторону Амударьи.
Лирическому поэту не подобают всякие там хитрости, но обстоятельства были слишком остры, и свое письмо Али не запечатал, вполне уверенный, что друг его перс покажет только своему начальнику, а начальник-консул прочитает его и поставит в известность советское представительство в Кабуле о поездке Наргис.
Кроме того, Али тайно надеялся на то, что консул передаст по радио, что его навестила такая-то с такой-то целью.
Верный рыцарь Али единственный, — так он думал — знал, зачем Наргис едет в Кала-и-Фату и какая; драма может быть там сыграна с главными действующими лицами: Наргис и эмиром Сеидом Алимханом.
Когда Наргис, Мирза и Али были в пути, в горах, она прямо сказала о своем возмездии, прервав лирические излияния поэта.
И пока кинжал мести
не обагрился кровавой влагой,
кто может даже заикнуться
о соловьях и розах?
Отдавал ли Али себе отчет, какой опасности подвергала себя Наргис, трудно сказать. Возможно, и представлял. Во всяком случае, напускал на себя мрачную меланхолию, и суровый взгляд его обычно добрых глаз приобрел какую-то остроту и целеустремленность, точно он видел в будущем ужасную, трагическую картину. И он твердил одно и то же:
Ангелам небесным не подобает
Своими нежными ручками
играть острыми предметами.
Не лучше ли, чтобы в руках красавицы
Мы видели розы и нарциссы,
А в лапе иблиса —
кинжал мести и яд возмездия.
На дневке в ущелье Бамиан поэт увлек любимую к гигантским колоссам, но не только для того, чтобы она могла полюбоваться неповторимыми творениями рук древнего скульптора, но и потому, что он в присутствии Наргис купил у ножевых дел мастера отличный стальной кинжал. Играя его тонко выработанной и изукрашенной золотом и рубином рукояткой, он картинно мрачно изрек:
Позолоту с горла тирана
Соскоблит золотой нож.
Но кинжал в руке Али воспринимался Наргис вовсе не трагически, а как маскарабозлик, то есть самая примитивная клоунада.
Странно и непонятно вел себя Мирза.
Он в тот же день узнал, зачем Наргис заезжала в русское консульство. «Я послала весточку своим и больше ничего», — сказала ему Наргис.
Мирзе оставалось поверить, тем более, что эта версия в какой-то степени снимала поводы для ревнивых подозрений. Наргис не могла разъезжать по азиатскому городу одна да еще с открытым лицом, и Али любезно
взялся охранять ее. Повод для посещения консульства тоже казался вполне обоснованным.
Мирза, было, хотел отложить поездку Наргис в Кабул.
— Наши дела идут к счастливому разрешению.
— Что вы имеете в виду? — насторожилась Наргис.
— Вам, очевидно, не нужно будет совершать трудного и тяжелого путешествия в Кала-и-Фату.
Наргис резко запротестовала:
— А самое главное? А развод? А уч таляк?
— Рад сообщить вам, госпожа, господин муфтий нашел в своих книгах «иджозат». Развод господин муфтий объявит здесь в Мазар-и-Шерифе. И вам не надо будет никуда ездить. И мы с вами сможем сочетаться браком. Вот здесь муфтий составит бумагу, отошлет' в Кала-и-Фату. И останется ждать ответа...
VIII
Самое его рождение на свет кажется какой-то непостижимой насмешкой судьбы.
Рукнуддин
Лицом к лицу он смотрит овцой, а за глаза он волк-людоед.
Саади
Мирза решил во что бы то ни стало жениться на Наргис. Главным считал соблюдение законов и обычаев ислама: он разведет Наргис с эмиром, получит соответствующий «иджозат» — разрешение — и затем вступит в брак по шариату. И тогда его мечта исполнится.
Любит ли его Наргис, согласна ли она стать его женой, его мало интересовало: Наргис обязана стать его женой, как только получит у эмира развод и дело с концом.
Он совсем забыл — предпочел забыть, что всю свою жизнь он делал Наргис только зло, что его поступки, могли вызвать в ней и вызвали ненависть к нему.
Он даже не заколебался, когда . увидел отчаяние в ее загадочных глазах гурии «с белым белком и черным,, как ночь, зрачком».
— О, необыкновенная,
подобная деве рая...
подающая знаки глазами и бровями... —
пробормотал Мирза.
Дальше у него не шло, потому что он вообще почти ничего не знал наизусть из поэзии, а собственных слов для выражения столь высоких чувств, как любовь, он в глубине своей черствой натуры найти не мог.
Считая Наргис уже чуть ли не женой, он не раз по пути через Гиндукуш предъявлял ей свои претензии: в частности, потребовал, чтобы Наргис закрыла лицо, надев чачван. Она категорически отказалась, согласившись накинуть на голову лишь весьма прозрачную кашмирскую кисею.
— Но, госпожа, — возмущался Мирза, — их священство эмир вправе прогневаться и возревновать.
— К кому? К вам, дорогой братец?
— Ко всем, кто видит ваше лицо. Еще в хадисе сказано: «Да не падет взор постороннего на лицо жены халифа! Такой позор искупается кровью». Прикройте лицо, прошу вас. Луна и та стосковалась по вашей тени! Некоторые впадают в отчаяние...
— Что с вами, Мирза? Вы заговорили строфами из поэтов.
— Но вы так красивы, что и луна ревнует к вам.
— Ревность? Фи! У нас, мусульманок, это чувство подменено завистью... Пришел эмир не к одной жене, а к другой, развлечения, сладости, подарки... На один день, другой... А ревновать, будучи одной из сорока, глупость... Вы, мужчины, вопите на своих жен и дочерей, сбросивших паранджу, а сами бежите в эндарун и заглядываете каждой кенизек в лицо и, как говорят поэты, «подаете знаки глазами и бровями...»
— Ты скоро будешь моей женой, — перешел на «ты» Мирза, — как смеешь так разговаривать со мной, твоим будущим мужем?! Но я не могу на тебя сердиться. Приказываю тебе — накинь на себя паранджу и чачван. Это персидское платье так непозволительно облегает твой дивный стан! Я не могу так... Этот Али смеет смотреть на тебя.
— Али — поэт, и его приятно слушать! Хоть один живой голос среди мертвых скал и снегов!
И Али не преминул откликнуться:
— Глаза подобны черным миндалинам!
- Лавка старинных диковин (сборник) - Роберт Шекли - Научная Фантастика
- Легенда о Розе Альгамбры, или Паж и сокол - Вашингтон Ирвинг - Проза
- Изгнание из рая - Елена Крюкова - Остросюжетные любовные романы
- Цветы из огненного рая - Ларк Сара - Исторические любовные романы
- Империя и нация в зеркале исторической памяти: Сборник статей - Александр Семенов - Политика