Вверяю сердце бурям - Михаил Шевердин
- Дата:08.09.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Вверяю сердце бурям
- Автор: Михаил Шевердин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Скотина, конокрад! — думал Али. — Ему бы конюхом в конюшне караван-сарая выгребать навоз, а он корчит из себя владетельного эмира».
Али понял главное — на честь и свободу его мечты, его возлюбленной готовится покушение. Надо быть начеку, надо предупредить насилие. Но для этого прежде всего необходимо вырваться из западни, в которую он сам завел себя, надо спокойно уехать, не вступая в пререкания с Ибрагимбеком. Иначе он мигом засадит тебя в яму,
А Ибрагимбек бубнил прямо в ухо:
— Что из того, что красавица была женой... этого, так сказать, халифа... Ну была... Ну и что? Халифу Алимхану не грешно было бы подарить эту прелестницу нам, верховному главнокомандующему.
Сколько ни уклоняйся, а разговор ведь не оборвешь грубо. Уже собираясь вдеть ногу в стремя, Али повернулся к Ибрагимбеку и самым любезным тоном сказал:
— О, великий сардар, мы милостью аллаха не воин... Мы поэт, в грудь которого бог вдохнул талантливый дар воспевать природу и властелинов, розы и возлюбленных... Без стеснения скажу, что по всей Бухаре трудно было найти равного нам в искусстве складывать стихи и поэмы:
На устах моих
сладкоголосый соловей,
И передо мной все остальные поэты
держат во рту по вороне!
А имея такой талант, мне подобает заниматься торговлишкой... считать и пересчитывать барыши?
Али ехал по степи медленно, стараясь не подгонять коня. И нет-нет да и оглядывался: не скачут ли за ним локайцы, не дошел ли до мозгов Ибрагимбека отказ Али помогать ему. Не догадается ли Ибрагимбек, что нельзя выпускать из рук того, кто теперь может предупредить всех об опасности, грозящей Наргис.
«О, госпожа красоты и счастья! О сколько бед и несчастий на пути твоих изящных ножек! О, несчастный влюбленный поэт Али! Уже много лет ты терпеливо переносишь удары кинжалов ресниц красавицы. Утомляешься скачкой своих коней! Притесняешь своих близких и слуг! И все ради того, чтобы увидеть на нежных твоих губках подобие улыбки, о жестокосердная!»
VI
Хоть одаряй, хоть почитай,
хоть доверяй, хоть угрожай.
Хоть поучай —
непостоянна женщина.
Баба Тахир
Спрошу я вас,
убивает ли человека любовь?
Джемили
Бурные, суматошные дни, подобные кошмарному сну! Гаремные стены, усаженные поверху железными шипами, «бахчисарайские» фонтаны, розы, евнухи или служители, несчастные чернокосые наложницы, одуряющие курения, черноликие старухи «ясуманы».
И все же Наргис вырвалась из-под свирепого надзора. Она с отвращением отвергала гаремное заключение, властно поломав все прутья золотой клетки, куда попытался было ее засадить Мирза.
«И ничего он не может, потому что я ему нужна, а без моего согласия он ничего в своих планах не добьется».
А может быть, он не во всем имел железный характер и пасовал перед теми чувствами, которые постепенно завладели им. Временами в его обычно пустых глазах Наргис обнаруживала что-то, похожее на обожание и восторг.
Наргис потребовала у Мирзы, чтобы он свозил ее на общегородской саиль — праздник.
Я долго проливала потоки слез,
Я ведь не скупилась.
Я сыпала вокруг жемчугом!
Из каких-то недр черствой натуры Мирзы всплыли эти поэтические обрывки. Мирза повез Наргис на саиль.
Более того, он позволил ей одеться девушкой-йиги^ том и ехать с открытым лицом, повергнув в смущение духовных лиц города, отличавшихся приверженностью к соблюдению религиозных правил и канонов.
Иное дело народ. И горные таджики, которыми кишели улицы, и длинноусые афганцы, и туркмены в белых огромных папахах, — все открыто восторгались девушкой-йигитом. Никто в северном Афганистане, за исключением, пожалуй, бухарских баев-эмигрантов, не напяливал на своих женщин и девушек паранджу или чачван. А стройная в атласно-золотом камзоле и каракулевой шапочке с разгоревшимся на солнце и горном ветру лицом Наргис пленяла взоры и вполне могла заставить сопровождавших ее Мирзу и Али гордиться такой прекрасной спутницей.
Но Мирза был подавлен, вдруг увидев себя со стороны — жалкого и блеклого.
Ослепляющая жара, иссине-темное небо.
Сюда, на большой саиль, собрались всадники со всех гор, степей и долин.
Народу набралось столько,
что друга надо искать
целую неделю.
У зеленоватого хауза дикими вскриками резались в карты и игральные кости широкоскулые хеварийцы. С воплями, словно рушится мир, горцы-таджики продавали фисташки. В отрепьях, с открытыми лицами сказочных принцесс девушки торговали пухлыми пшеничными лепешками, только что выхваченными из тандыра.
С песнями, хохотом, бранью, увешанные оружием, пуштуны вели на продажу курдючных баранов.
А это что за божественная мелодия!
Красавицы мира!
Вас украшает одежда.
А ты, красавица красавиц,
так прелестна,
что сама украшаешь свое платье.
Длинными бледными пальцами Мирза затыкает уши. Его коробят такие слова. Он как-никак хранитель чести — гаремной чести самого халифа. А тут не только любуются и восторгаются открытым лицом, но еще и воспевают красоту. Да ведь завтра же дойдет слух до Кала-и-Фату. И сколько возникнет непредвиденных осложнений.
А вот Али, едущий рядом на вороном жеребце, — доволен. Он никого не видит, кроме своей прекрасной Наргис.
Он только недовольно поморщился, когда вдруг заревели праздничные карнаи, мелодично заныли сурнаи и заглушили слова, произнесенные Наргис. Но и тут было утешение: так прелестно шевельнулись очаровательные губки молодой женщины в капризной гримаске.
Вот побежали файзабадские певцы-хафизы и, приставив фарфоровые тарелки ко рту, завели во весь голос старинный маком. Чтобы лучше слышать и из уважения к хафизам, Наргис легко и грациозно спрыгнула на землю. Ее спутники сделали то же. Тут, откуда ни возьмись, на возвышении раскинулся дорогой красножелтый палас, и Наргис с Али и Мирзой оказалась на этом паласе, окруженном толпой любителей пения.
Наргис хлопала в ладоши в такт мелодии, и Али не сводил с нее восторженных глаз. Лишь Мирза сидел деревянным чурбаном: всякий власть имущий должен быть важен, а все знали, что этот бледноликий из могущественных. Так, по-видимому, посчитал распорядитель саиля, толстяк в бархатном халате, почтительно доложив Мирзе:
— Ваша милость, начинаются скачки. Кто доскачет первым, получит белого верблюда. Сам Утанбек подарил его народу!
— На что мне твой верблюд?—с досадой сказал Мирза.
— Отдай мне! Отдай верблюда! — заверещал над ухом бледноликого не то шут, не то фокусник, вынырнувший из первых рядов зевак.
Загрохотали барабаны. Все побежали.
Вскочила с паласа и Наргис и бросилась к коню. Но Мирза вцепился в поводья и пытался что-то сказать, но лишь странное шипение вырвалось из его горла.
— Запрещаю! — прохрипел он.
Наргис вырвала у него из рук узду так резко, что сделала ему больно. Легко, по-кавалерийски она вскочила на коня и, склонившись, посмотрела ему в глаза.
— Пусти! Камчой стукну!
И столько ненависти было в ее карих глазах, что Мирза попятился.
— Ты не посмеешь! — почти выкрикнул он. — Я на позволю!
— А я и не спрашиваю...
Она хлестнула плетью коня Мирзы, а сама погнала своего коня вдогонку за всадниками. Поравнялись с ватагой готовившихся к старту йигитов. Она подняла своего скакуна на дыбы и заставила его вертеться в столбе пыли на задних ногах.
Ревом одобрения встретила площадь появление всадницы.
Подъехавший какой-то мазаришерифский вельможа с важностью заключил:
— Вот кто достоин приза! И где вы, господин Мирза, скрывали от глаз сие творение аллаха, подобную гурии всадницу.
Длинноусый пуштун с выпученными глазами, поддакивая ему, восторгался:
— Не иначе она из наших момандов. Почему только я не видел это совершенство красоты и силы? Ай да ну! Смотрите! Смотрите! Всадница, не всадница, а шестиногий и длинноголовый див. А косы-то, косы! А посадка в седле! Да разве это девушка? Это воин! Дай ей в руки меч — и ни один парень не усидит и минуту в седле!
- Лавка старинных диковин (сборник) - Роберт Шекли - Научная Фантастика
- Легенда о Розе Альгамбры, или Паж и сокол - Вашингтон Ирвинг - Проза
- Изгнание из рая - Елена Крюкова - Остросюжетные любовные романы
- Цветы из огненного рая - Ларк Сара - Исторические любовные романы
- Империя и нация в зеркале исторической памяти: Сборник статей - Александр Семенов - Политика