Учитель истории - Канта Ибрагимов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Учитель истории
- Автор: Канта Ибрагимов
- Просмотров:5
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Э-э-эх! — беззаботно потянулся Шамсадов на широких деревянных нарах. — Эй, жена! — блаженно закричал он.
— Наконец-то проснулся, как бы смущенно улыбаясь, перед ним, очищая влажной тряпкой сажу с рук, встала высокая, вмиг зарумянившаяся Эстери. — Доктор точно сказал: сегодня утром должен встать.
— А что, я так долго спал?
— Две ночи и день… Вчера он опять тебе капельницу ставил, уколы делал… А спал ты, как убитый… Ведь нас прошлой ночью бомбили. Два дома на краю села с землей сровняли. Слава Богу, никто в них не жил, только на днях беженцы оттуда ушли.
— Вот дела! — сел в постели Малхаз, настроение его чуточку померкло. — Есть хочу… ох, запах какой!
— Как проснешься, этот рыжий верзила… как его… Штайнбах, что ли, просил по рации связаться, — она подала ему маленький передатчик, — вот на эту кнопку надо нажать. А красная — сигнал SOS.
— О-ой! — схватился за голову учитель истории, приходя в реальность бытия, настроение его вконец испортилось, а жена, второпях накрывая стол, продолжала в том же духе:
— По селу недобрый слух ходит: мол, ты связался с шпионами, служишь Москве и неверным… А вчера, в сумерках, ходила за водой, к счастью не одна, Пата была со мной; возвращаемся, а вокруг школы две чумазые тени с автоматами рыскают, в окна всматриваются. Я-то испугалась, а Пата крик подняла — те в проулки. Одного соседи узнали, односельчанин, Сапсиев, под бойца, защитника родины «косит», а я лично знаю его — базарный шулер, карманник и вор. Я его не раз в Грозном на базаре видела; глаза вечно «во», и она скрестила пальцы, говорят, постоянно обкурен… А ночью за селом страшная перестрелка была, я еще не выходила, что творилось, не знаю.
— Значит, братья Сапсаиевы опять защищать столицу не будут? — словно про себя вымолвил задумчиво Малхаз.
— А когда они ее защищали?! Им бы обворовать где, да погулять… Ты знаешь, сколько они наших девушек погубили. Гаремы развели, несколько месяцев с девчонкой поиграют и «не устраивает она их» — беззаботно разводятся…
Эстери и дальше говорила бы об общем, наболевшем, да муж ее уже не слушал, его взгляд был отстраненным, далеким, он, видно, думал об ином. Вдруг резко вскочил, второпях оделся, взял свой маленький, уже подсевший фонарик, ринулся на второй этаж, оттуда, по приваренной к стене металлической лестнице, взобрался на чердак. Его долго не было.
— Еда остывает, кричала вверх Эстери; поняв, что на чердаке что-то важное, она утихла. Вновь волнение охватило ее, и тут запиликала рация.
Бледный, потный, весь в пыли и в паутине — учитель истории стремительно примчался в обжитой кабинет истории, но сразу кнопку не нажал, выждал, пока дыхание успокоится.
— Мистер Шамсадов, Вы проснулись? Как Вы себя чувствуете? — вроде сочувствует Штайнбах, а голос сух, по-военному бесстрастен.
— Ваш звонок меня разбудил, — очень вяло, тоже по-английски, отвечает Шамсадов. — Чувствую себя неважно, слабость, все тело ломит.
— Сегодня прекрасная погода, как раз время начать поиски.
— Я не знаю, в каком направлении эти поиски вести, уже без наигранности, резковато отвечает учитель истории.
— А голос у Вас прорезался, хорошо, ирония в рации, пауза, и следом в чуть угрожающем тоне. — Может, у Вас нет заинтересованности, или Вы просто не хотите?
Шамсадов не ответил.
— Тогда, шипящим становится голос, Вам придется расстаться с награбленным, и… еще кое с чем…
— Вы мне угрожаете?
— Я просто выполняю приказ!
— А я думал, что вы подчиняетесь мне, по тону учитель истории идет на попятный, он понимает, насколько слаб, уязвим, одинок, даже в этих казалось бы родных краях. Его глаза лихорадочно бегают, зрачки расширились, так что Эстери, не понимая смысла, видит, что дела у мужа худы.
— Хм, «подчиняюсь», уже с издевкой грубый тон офицера. — Это простая деликатность для воспитанных и понятливых людей. Я полковник действующей армии, а Вы простой лейтенант, да еще в запасе.
— Вы и это знаете? — вроде не на шутку удивлен учитель истории.
— Мы знаем все, даже больше, чем Вы знаете о себе… Мы пытаемся простить и даже забыть все Ваши проделки, на равных относимся к Вам, уважаем… Более того, накануне ночью мы спасли Вас от вооруженного нападения местной банды. Если бы не мы, то Вы, Ваша жена, ее тетя и сын, что ночевали у Вас, были бы уже в покойниках, или в лучшем случае в заложниках… По округе уже ходит слух, что Вы привезли из-за границы какое-то богатство, или сами собой представляете богатство, а мы Вас оберегаем, пока Вы не порешаете здесь кое-какие дела и не уберетесь подальше, к теплым берегам.
— Вот это да! — голос Шамсадова окончательно сломлен, с хрипотцой, тих, он с ужасом смотрит на Эстери, теперь тоже понимает, что не вовремя женился, а что делать с тубусом — даже не представляет.
— Мистер Шамсадов, продолжает Штайнбах, — как Вы понимаете, накануне случилась внештатная ситуация, среди местных есть жертвы, кое-кто ушел, очевидно, будет ответная реакция, нам надо срочно менять дислокацию. Вы и Ваш, вернее наш, тубус должны быть непосредственно в моем расположении, непосредственно рядом со мной, под моим надзором.
— Пока… это невозможно, очень хил голос учителя истории, он пытается юлить, понимая, что сейчас быть в стане Безингера то же самое, что в ставке врага, и впредь — никогда — в поколениях не смыть наносное «пятно» предателя, когда такие, как Сапсиев, станут героями и защитниками отечества. — Я очень слаб, продолжает он, дайте еще хотя бы сутки подлечиться, прийти в себя.
— У нас есть лучший в мире военный врач, лучшие в мире медикаменты, неугомонен полковник, лечение будет на ходу, в полевых условиях. Хе-хе, Вам, кстати, по рекомендации врача нужны встряска и прогулка по горам.
— Мистер Штайнбах, господин полковник! — умоляюще голосит учитель истории. — Дайте мне еще сутки, если надо, я вас догоню, в спешке упрашивает он. — Наберусь сил, да и как-никак молодая жена, всего пару недель женат. Ведь медовый месяц, как я ее так сразу брошу одну.
— А Вы ее не бросите, повелительно рычит голос в трубке. — Она тоже поступает в мое распоряжение.
— Моя жена?!
— Да, все, что связано с Вами, отныне, до особого распоряжения, принадлежит и подчиняется мне. Это война, мы на военном положении. Ровно через полчаса за Вами с женой заедет машина: форма одежды — полевая, взять только личные вещи и документы, и главное — что спрятано на чердаке. Это приказ!
— Слушайте, полковник, после небольшой паузы, с пещерной ненавистью хрипит в трубку Шамсадов — он все терпел, пока этот «благодетель» не коснулся святая святых — женщины. — Может быть, Вы и полковник где-либо «действующей» армии, так эта армия ради собственного жиру издалека бомбы метать умеет, всех устрашает, данью обкладывает. И я уверен — Вы такой вояка, что на Вашем холеном теле и царапины нет, а я, Вы, наверное, это тоже знаете, когда надо — действительно воин, и помыкать собой, а тем более моей женой никому, тем более Вам, тем более у себя на родине — не позволю. Вон! Убирайтесь с моей земли! Это я даю Вам полчаса, а потом всех уничтожу! Вы это знаете — твари! Я Вам не раз это доказывал, и сейчас докажу, — и он со всей силы бросил трубку о стенку так, что та разлетелась вдребезги.
Сотрясаясь от гнева, в нервном тике перекосилось лицо Шамсадова; глаза, как у безумца, расширились, налились кровью, готовые выскочить из орбит, а доселе вечно рвущиеся в улыбке вверх уголки губ под бременем судьбы, как коромысло, повисли, стали синевато-бледными, с трещинками, с отравленными пузырьками слюны на краях.
— Что, что случилось? — вскрикнула Эстери.
Этот хриплый, надорванный женский голос током прошиб сознание учителя истории. Он бросился к ведру с водой, выплескивая жидкость, глубоко зачерпнул металлической кружкой, а потом, будто умирает от жажды, пил холодную воду большими глотками, так, что казалось, у него кружку хотят отнять.
— Эстери, Эстери, быстро собирайся, все еще задыхаясь, скороговоркой, словно не своим, чугунно-глухим, приглушенным голосом с заиканием затараторил Малхаз. — Быстрее, быстрее! Не перечь мне!.. Делай то, что я говорю! Ну, быстрее же… Давай, беги, осторожно беги к Бозаевой. И не высовывайся там, сиди в доме… Я тебе дам о себе знать… К вечеру зайду, спешно выталкивал он ее из школы.
Пока она не перебежала школьный двор и не скрылась в проулке, Малхаз провожал ее взглядом из приоткрытой двери. Затем, плотно заперев школу, часто дыша, он прижался к стене, ища хоть в чем-то опору. То, что он теперь лишь один подвергается риску и опасности, придало ему сил, как перед атакой всколыхнуло дух, прояснило сознание. Яростно сжав кулаки, он на выдохе прокричал: «Ха!» так что забренчали стекла.
Чувствуя в теле прилив сил, будто на него сейчас смотрит весь мир, он принял надменную позу, кичливо усмехнулся и даже моргнул в сторону своей тени:
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Грустный радостный праздник - Мария Бершадская - Детская проза
- Переводы - Бенедикт Лившиц - Поэзия
- Два огня (СИ) - Хоб Дарья - Современные любовные романы
- Под сенью учителя - Лариса Артемьева - Религиоведение