Рейдовый батальон - Николай Прокудин
- Дата:10.09.2024
- Категория: Проза / О войне
- Название: Рейдовый батальон
- Автор: Николай Прокудин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Каким секретарем парткомиссии? — ответил я вопросом на вопрос, словно испорченный телефон. — Мы его еще не избрали, майор какой-то из дивизии, Ромашица, докопался.
— Ромашица это и есть секретарь парткомиссии!
— Он мне то же самое говорил, но я-то знаю, что он врет! Мы его еще не избрали и не голосовали за него. Я бы его точно не избрал, и если бы альтернатива выбора была, голосовал бы против.
— Сейчас придет Золотарев и всех нас вздует. Ты не представляешь, какую крамолу ты говоришь. Такие кандидатуры в отделе ЦК рассматривают, в ГлавПУре! Ты оспариваешь мнение ГлавПУра?
— Не уверен в правильности выбора ЦК. Хлыщ холеный и блатной. Наверное, или папа генерал, или с дочкой генерала спит.
В кабинет бесшумно вошел Золотарев, и первый его вопрос был ко мне:
— Что случилось у вас с майором Ромашицей?
— Да ничего не было. Он отменял приказ комдива, грубил, орал, хотя он пока формально никто.
— Ну, это ваше личное мнение. И теперь ваши проблемы… Приступим к совещанию.
Офицеры сочувственно мне улыбались и подмигивали. Ну, и понеслось дальше. Бред, маразм. Опять исправлять, переделывать, восстанавливать, заводить новые документы. И еще задача: готовить докладчиков к конференции. Мне, к счастью, ни одного выступающего не доверили. Зато доверили подготовить умного сержанта с легкой обязанностью, перед выступлениями руководителей менять стаканы со свежим чаем на трибуне. Остывший чай уносить, а свежий подносить. Пара пустяков. Сержанта подстричь, одеть в новое обмундирование, чтобы был «с умным, нормальным лицом, русский, коммунист».
— А у меня русского сержанта коммуниста нет, есть только хохол.
— Есть разница? — живо осведомился Золотарев. — Как вы понимаете, я имею в виду типичное славянское лицо.
— Для этого сержанта есть разница. Он с Западной Украины. Он в полку никого, кроме себя, хохлом не считает, даже секретаря парткома.
— Да ну! — воскликнул майор Цехмиструк. — А я думал, хохлее меня нет. А на второе место я ставил Миколу Мелещенко. Надо с твоим сержантом познакомиться поближе…
— Нет-нет! На первом — комбат, вы — второй, я — третий, — живо откликнулся Микола, добровольно уступая пальму первенства в хохлизме, и счастливо заулыбался.
— Мелещенко! Ты чего лыбишься? Кажи Мыкола, вот ты все время такой сытый и подозрительно счастливый! Я предполагаю, что где-то тайком от нас земляков сало достаешь, и каждый день в одиночку употребляешь, — с осуждением произнес Цехмиструк и погрозил пальцем. — Признавайся!
— Нет, товарищ майор, он на кильку перешел, — прыснул Мелентий. — Это новый вид украинского наркотика…
— Товарищи политработники! Прекратите базар! За работу! Марш по подразделениям, — рявкнул замполит полка и на этом закончил совещание.
— Ну-ка, ну-ка, расскажи, Мелентий Александрович, заинтересовался Цехмиструк, выходя из кабинета и обнимая Мелентия за плечо. — Шо там за история с килькой? Дюже люблю байки за хохлов!
— Да! Тут случилась такая смешная история… Рота ушла на стрельбище, а Микола остался в роте стенгазету выпускать. Выпускал-выпускал, писал-рисовал, картинки клеил, видно устал и проголодался. Взял банку килек в томате у старшины-землячка, открыл ее, идет по коридору и вилочкой рыбку накалывает, нажевывает. А тут на беду Подорожник зашел. В роте никого, дневальный туалет моет, а Микола с баночкой. Команду «смирно» никто не подал. В казарме тишина, тут они нос к носу с Василием Ивановичем и столкнулись.
Подорожник подходит к Николаю, а на того столбняк напал.
— Шо делаем? — спрашивает Чапай, то есть Подорожник.
— Кильку ем, — отвечает Колян.
— Ах, килечку! Рота на стрельбах, а он килечку трескает! Килечник! Килькоед!
Ну и понеслось. Старшина через окно сбежал, услышав шум, а в каптерке на столе оказалась еще одна открытая банка кильки. Василий Иванович как увидел ее, еще сильнее взвился. В общем, вечером на совещании офицеров батальона «гвоздем программы» были Микола и две злосчастные банки с килькой. Мол, нормальные хохлы едят сало, а этот недоделанный хохол — килечек жрет. А Николай возьми да и брякни, что сало в полку нет, а килька есть, вот он и заменяет. Подорожник в бешенстве как заорет:
— Шо? Килька — заменитель сала?!!!
Кильку и Кольку на совещании обсуждали минут пятнадцать. Он сразу получил несколько прозвищ: «Килечник», «Килькоед», «Колька-килька». На любой вкус.
Николай стоял чуть в стороне и слушал рассказ, зеленея от злости.
— Ну-ну, насмехайтесь, издевайтесь, злорадствуйте! Пошли вы все к черту, еще друзья-товарищи называются. — И, развернувшись, он зашагал в роту. Вокруг все прыснули от смеха.
— Зря хорошего хлопца обидели, — вздохнул Цехмиструк.
— Ничего, переживет, жлобина, — рубанул Мелентий. — К этому хорошему хлопцу, главное, спиной не поворачиваться. Куркуль и жлоб!
Утром началось действо, ради которого весь полк стоял на ушах три недели. Открыл работу партийный форум.
Я представил замполиту полка для осмотра нашего Степана Томилина.
— Хорошо. Только почему без наград? — поинтересовался Золотарев.
— А у мэнэ, их нема.
— А ты к наградам представлен?
— Так точно, к двум медалям.
— Вот и отлично, товарищ лейтенант, возьмите в роте чью-нибудь медаль, и пусть выходит с наградой на груди. Так будет представительнее.
Нас обоих отправили за кулисы. Ему предстояло выносить стакан, а мне в этот стакан наливать чай, кидать сахарок и кусочек лимона. А еще один капитан из штаба дивизии, стоял у края сцены за занавесом и давал команду на выход с чаем отмашкой руки. Этот капитан, регулирующий действия Степан, оказался инструктором дивизии по культмассовой работе («балалаечник»). На сцене восседал президиум во главе с адмиралом и командармом.
Вышло не все так просто, как предполагалось.
Степан занервничал. Он брал трясущейся рукой стакан и медленно двигался к трибуне на цыпочках с напряженным каменным лицом. Движения при этом у него были скованными, как у неисправного робота. В первый выход в зале раздалось несколько смешков. Степа стушевался. Во второй выход количество смеющихся увеличилось, в третий — их стало еще больше. Зал не слушал доклад, коммунисты ждали выхода Степана. Замполит полка сообразил: что-то происходит не так, как задумано, но что именно он не мог понять. Золотарев выскочил к нам за кулисы во время очередного прохода Степана на «бис». Он в ужасе схватился за голову.
— Ты что творишь, негодяй? Ты с какой рожей ходишь по сцене?! У тебя вид, как будто сейчас лопнешь от напряжения! Ну чего ты двигаешься как ходячий памятник! Над тобой весь зал смеется. Спокойно сержант. Расслабься, улыбнись и иди. Понял?
— Поняв, — обреченно вымолвил Томилин понимая, что окончательно пропал.
В пятый раз он, выходя на сцену, напряженно оскалил вымученную улыбке и послал ее залу. Теперь в клубе многие откровенно заржали. Начальник политотдела раздраженно замахал руками на Степана: уйди, уйди… Даже адмирал в президиуме проснулся.
Золотарев вновь выскочил из зала и зашипел на меня:
— Марш отсюда! Чтоб я больше этого идиота не видел! Шуты гороховые! Уничтожу! Обоих…
На этом карьера выносильщика чая командованию для Степана закончилась. Мы пробками вылетели из клуба. Я ругался и одновременно дико смеялся. Красный от гнева и смущения Томилин матерился и громко возмущался.
Едва мы отошли от клуба, как раздался громкий взрыв, затем второй, и от дороги поднялся столб дыма. Дежурный по полку выбежал из штаба и влетел в клуб. Оттуда выскочили командир полка, начальник штаба и помчались к въезду в полк, мы побежали следом. Из санчасти выехала санитарная машина.
Произошло же следующее.
Для встречи высокого руководства и обеспечения безопасности командования, вдоль дороги разместили бронемашины, танки и разведывательные подразделения. Машины заехали на минное поле вдоль дороги. Поставили их для солидности, чтоб показать вышестоящему начальству заботу. На бронемашинах находились только экипажи. Один механик захотел до ветру, и вместо того чтобы все «свои дела» сделать прямо с машины, прыгнул на землю. Нелепая случайность: он одной ногой наступил прямо на противопехотную мину. Взрывом эту ногу оторвало, а тело отбросило в сторону, где он упав головой задел вторую мину. Вот и прозвучали два взрыва. Теперь этот солдат лежал весь запутанный в проволоке-паутине, без ноги и без головы. Быстро подогнали танк, сапер зацепил труп «кошкой» и вытащил на дорогу.
Вот так грустно, вернее даже трагически закончилась отчетно-выборная партийная конференция дивизии.
Адмирал продремал первую половину дня, после перерыва его увезли в штаб армии на обед, и в полк больше он не вернулся. И то верно, хватит, отметился в действующей армии.
- Рейдовый батальон - Николай Прокудин - Прочая документальная литература
- Немного грустная книга - Ангелина Грейс - Поэзия
- Прикладная статистика - М Герштейн - Научная Фантастика
- За речкой шла война… - Николай Прокудин - Прочая документальная литература
- Грязная игра - Бьянка Коул - Современные любовные романы